Галина Полынская - Что у принца под короной
– Зачем? – подруга скрупулезно пересчитала мелочь, чтобы ни дай господь не передать водителю лишний рубль.
– Выйдем – скажу.
– Нет, ну а все-таки? Ну, хотя бы намекни!
Я пододвинулась к ней поближе, чтобы не особо мешать остальным пассажирам и намекнула, что в романтической связи с Маршавиным я подозреваю девушку из регистратуры.
– Чего вдруг? – Таюхины брови поползли на лоб. – Почему именно она?
– Ты вспомни, как она нервничала.
– И что?
– Разве тебе не показалось это подозрительным?
– Нет. А тебе разве показалось это подозрительным? Может, ей просто нельзя выдавать информацию настолько частного характера о работниках клиники и ее запросто могут уволить, если она начнет разбрасываться домашними адресами.
– Ну, я думала об этом, – я напряженно смотрела в лобовое стекло, водитель попался отчаянным и несся так, будто на небеса опаздывал. – Но и другого варианта не исключаю.
Тайка прямо всей своей шапкой засомневалась в правильности нашего раннего подъема и очередной поездки в зубодральню, но я не стала ее переубеждать, я слишком занята была вопросом: повезет нам доехать до метро живыми или не повезет? Еще и анекдот недавно где-то услышанный вспомнился: «Надпись в автобусе: При аварии разбить лицо водителя молотком»… Но удача была в это утро на нашей стороне, водила-камикадзе довел свою капсулу смерти до метро благополучно, хотя избыток адреналина успело хлебнуть большинство пассажиров.
Всю дорогу до «Альфадент» Таисия Михайловна трепанировала мне череп на темы: «зря мы туда едем» и «выставим себя на посмешище, будут на нас смотреть, как на идиоток». Я крепилась, скрежетала зубами, но молчала. А она пилила и пилила… И на выходе из метро мое терпение с треском лопнуло и я разразилась бранной тирадой:
– Тая! Дорогая моя! Тебя что, вшивая шапка за мозг укусила?! Эта девушка может быть реальной зацепкой и это надо проверить! Надо! Если она тут не при чем, то какая на фиг разница, кто там что в этой клинике о нас подумает! Мы туда по любому больше никогда не вернемся! Так что прекрати долбежку!
Таюха обиделась, надулась, поправила шапку и не разговаривала со мной до самой зубодральни.
В клинику я почти что ворвалась, едва справляясь с нервной дрожью. А за стойкой регистратурской стояла почему-то совсем другая женщина – крепко сбитая тетенька под сороковник.
– Здравствуйте! – выпалила я. – А где такая молоденькая девушка? Она еще вчера здесь стояла!
– Елена Владимировна, что ли? – тетенька внимательно оглядела мой взволнованный организм.
– Да, наверное, Елена Владимировна, у нее еще такие темные волосы…
– Да, да, Елена Владимировна. А что вы хотели?
Я чуть не ляпнула, что хочу непосредственно Елену Владимировну, но решила, что меня могут не совсем правильно понять.
– А когда она работает, вы не подскажете?
– Вообще-то, она должна была сегодня работать, но видимо что-то у нее дома случилось и она не вышла, – тетенька на мою радость оказалась контактной и сердитой на прогулявшую работу девушку. – И даже ведь не предупредила, бессовестная!
Мы с Тайкой переглянулись.
– Дайте нам, пожалуйста, ее домашний адрес и если можно, телефон, – Тая оперативно полезна в сумку за удостоверением и, упреждая вопросы, протарахтела: – Мы из детективного агентства «Фараон», хотели бы задать Елене пару вопросов.
Женщина так опешила, увидав нашу хоть и липовую, но все равно весьма внушительную «корочку», что без лишних вопросов выдала требуемую информацию, вот только в отличии от Елены Владимировны, она не заливалась нервической бледностью и не тряслась от ужаса, из чего можно было сделать вывод, что частная информация, такая как адрес работников, не является смертельно засекреченной и нет особого повода валиться в обморок. Получив заветный листочек, мы поспешно покинули стоматологическую клинику «Альфадент» искренне надеясь, что теперь уже навсегда.
К сожалению, проживала подозреваемая черт знает где, аж в Алтуфьево. Чтобы не проездить туда просто так, ради удовольствия лишний раз потолкаться в любимом метрополитене, я внесла предложение позвонить Елене на домашний аппарат. Ленивая Тая и мысли не желала допускать о безрезультатном путешествии в такую даль, поэтому мобилу вытащила из сумки безо всякого кряхтения. Трубку сняли после третьего сигнала молодой женский голос произнес:
– Да?
Я быстренько отключилась со связи, махнула крылом подруге дней моих суровых и мы поспешили к орденоносному метрополитену.
– Не могу поверить, что все может оказаться так просто! – заорала мне в ухо Тая, как только поезд тронулся. – Что именно эта медсестричка отравила отравителя! «Отравила отравителя»! Ха-ха-ха! Здорово я сказала, да?
– Да, да, – поморщилась я, стараясь отодвинуться подальше от источника звука, но в переполненном вагоне это плохо удалось. – И почему все должно быть сложно? Они вместе работают, наверняка, их многое связывает, почему бы не возникнуть служебному роману? Елена девушка молодая, по-крайней мере, на внешний вид гораздо моложе Маршавина, впечатлительная, незамутненная такая, а мужчинам нравится, когда им в рот заглядывают…
– Да, уж заглянула, так заглянула! Очень глубоко посмотрела! А что мы ей скажем?
– То, что мы частные детективы она и так уже в курсе, просто расскажем, как есть: нашли тело, уверены, что тело не само отравилось, а кто-то ему помог, спросим, не знает ли она девушку или жену уважаемого Дмитрия Валентиновича. И будем смотреть по ее поведению и обстоятельствам.
– Ты диктофон взяла?
– Разумеется, как же на такое дело, да без диктофона.
Добравшись до станции Алтуфьево, выбрались на поверхность и были неприятно удивлены сильным ветром и могучим, совершенно зимним снегопадом. А, в принципе, чему тут особо удивляться – конец ноября, это уже без пяти минут зима…. Долгая и нудная московская зима. Пришлось основательно помучиться, замерзнуть и даже промочить ноги (чего только не умудрится сделать Таисия Михайловна, чтобы своими жалобами и стенаниями испоганить жизнь ближнему!) прежде чем отыскали дом, где проживала наша подозреваемая. Запутавшись во дворах и бесконечных одинаковых, как спичечные коробки, девятиэтажках, уже практически отчаялись отыскать «где эта улица, где этот дом», как случайно вырулили прямиком к искомому объекту – унылому, серому, одноподъездному зданию. Я собралась, было, дожидаться входящего-выходящего жильца, не желая лишний раз пугать и без того нервную Елену домофонным сигналом, но промерзшая до соплей Тая не желала торчать у подъезда неизвестно сколько. Она бойко набрала на домофоне номер квартиры и когда Елена ответила, заверещала гадким голосом:
– Ой, откройте, пожалуйста! Это ваша соседка, я ключ дома забыла, войти не могу!
И домофон тут же пронзительно запищал разрешающим сигналом. Попав в подъезд, мы немного отдышались, собрались с мыслями и прикинули, на каком примерно этаже должна находиться квартира Елены. По всем подсчетам – на третьем. Таисия направилась к лифту.
– Тай, ну третий всего-навсего этаж! Давай пешком поднимемся, физкультура в малых дозах полезна организму!
– Еще чего не хватало, – подруга усердно тыкала пальцем в кнопку вызова кабины, но никакой реакции со стороны лифта не наблюдалось.
– Тая, ты крокодил!
– Да! Крокодил, крокожу и буду крокодить! Черт побери, не работает тут ничего, что ли? Никаких жизненных условий, никаких!
Лифт так и не подал признаков движения, так что пришлось ленивому и сварливому крокодилу взбираться на третий этаж пешкарусом. Дверь квартиры номер восемь была оббита светло-желтым дерматином, простая старенькая дверь, примерно такая же страшненькая, как и моя собственная, что навевало мысли о скромном достатке хозяев квартиры.
– Ну-с-с, приступим, помолясь, – прошептала подруга.
Как по команде мы сделали ласковые лица, и Таиска позвонила в квартиру. За дверью раздались шаги и тихий голос произнес:
– Кто там?
– Мы из вашей поликлиники, откройте, пожалуйста, – сам собой ляпнул мой язык. Что-то в последнее время моя ротовая полость взяла моду жить своей, отдельной от всего остального организма жизнью. Не порядок, надобно как-то пресечь произвол…
Дверь приоткрылась сантиметров на пять и на нас уставились настороженные глаза Елены Владимировны. Разумеется, она нас сразу же узнала. Елена молча переводила взгляд с меня на Таю и вроде бы особых признаков душевного волнения не выказывала.
– Здравствуйте, вы нас помните? – на всякий случай уточнила я.
Она продолжала молча смотреть на нас, и я не знала, как трактовать этот взгляд, он мог нести в себе что угодно. Если человек раз слетел с катушек и решился на убийство, то что ему стоит избавиться от ненужных свидетелей? Боже, какие бредовые мысли посещают мою плохо причесанную голову…
– Впустите нас, пожалуйста, мы хотели бы обсудить с вами одну проблему.
