Беверли Херальд - Двойное убийство
Не обращая на меня внимания, Берт снова принялась расхаживать.
– …но дело не только в этом, – бубнила она. – Ты только посмотри: у тебя свой дом…
– Ну да, на паях с банком.
– У тебя нет обязательств ни перед кем, кроме себя самой…
– Что некоторые называют эгоцентризмом и одиночеством, – вставила я.
– У тебя по-настоящему замечательная работа…
– Которая то ли сохранится до пенсии, то ли нет. Берт пожала плечами:
– У тебя есть все!
Мне и впрямь показалось, что я ослышалась. Неужели мы настолько по-разному смотрим на жизнь? Что же случилось с пресловутыми флюидами близнецов, которыми мы всегда гордились?
– Берт, милая, послушай меня. Между нами есть весьма существенная разница: у меня нет детей. – Я постаралась произнести это беспечно, но сама заметила, что голос слегка дрогнул. – И вполне возможно, никогда не будет. А коль скоро я рассуждаю верно, не имея детей, мне довольно сложно будет обзавестись внуками. Тебе же это скорей всего удастся.
Берт остановилась и молча уставилась на меня. Завладев ее вниманием, я продолжала:
– Возможно, ты не заметила, но в моей жизни так и не встретился мужчина, который любил бы меня настолько, чтобы жениться. А в твоей был, и пусть даже это не так уж здорово закончилось, но ты всегда сможешь сказать, что познала настоящую любовь.
– Как будто это что-то значит.
– Представь себе, значит! Это значит, что ты способна на такие отношения. Про себя я такого сказать не могу. Просто не знаю. Более того, я даже не знаю, в состоянии ли хранить кому-либо верность. А если уж совсем начистоту, так от одной мысли о необходимости быть верной одному мужику всю оставшуюся жизнь у меня мороз по коже. Возможно, я просто на это не способна.
Ответ у Берт был наготове.
– Ну… у тебя все равно есть отличная работа.
Я так и села. И это все, чем она может меня утешить? Я тут, можно сказать, душу наизнанку выворачиваю – и что слышу в ответ? Ни словечка о том, что я непременно сумею кого-нибудь полюбить. Или о том, что в один прекрасный день найдется человек, который искренне полюбит меня. Куда там! Берт без вопросов согласилась со всем, что я сказала. Дескать, да, сестричка, все это правда, но ты не переживай – у тебя как-никак есть отличная работа!
Если я хорошенько не прослежу, то, утешая Берг, сама могу скатиться в чертовски глубокую депрессию.
– Ну хорошо, Берт, – вздохнула я и начала приводить в порядок стол, сгребая пустые белые картонки и засаленные бумажные тарелки. – Согласна: я действительно люблю свою работу. Но давай мыслить здраво. Радио ориентировано на молодежь, и им правят мужчины. Иными словами, чем старше я буду становиться, тем больше вероятность, что какой-нибудь юнец вздумает нокаутировать меня в темном переулке. – Берт тоже принялась сгребать со стола объедки. – В лучшем случае, – продолжала я, – скоро мне придется представляться в эфире как «бабуля Нэнни».
Сделав глубокий вдох, я посмотрела сестре прямо в глаза.
– Подумай над этим, Берт. Это у тебя есть все, а не у меня!
Но Берт – самая упрямая женщина в мире. Не знаю, откуда только набралась.
– А теперь послушай меня, Нэн! – Она ткнула в мою сторону пустым стаканчиком. – Я была замужем девятнадцать очень, очень долгих лет. Родила двоих детей от человека, которому по дурости, как теперь выяснилось, хранила верность. Я соблюдала все заповеди – не расползлась после замужества, блюла дом и детей и никогда – ни разу! – не сказала Джейку, что у меня болит голова.
Я ошеломленно уставилась на нее. И это она называет браком? Го-осподи! Возможно, сегодня Берт впервые отказала Джейку. Немудрено, что у него был такой очумелый вид.
Берт между тем запальчиво продолжала:
– Но оказалось, что можно в лепешку расшибиться – и все равно никакой гарантии, что, однажды проснувшись, ты не узнаешь, что муж тебя бросил. Или что он первостатейный мерзавец.
Тут возразить нечего. Она права.
– Что же до работы, – продолжала Берт, – я провела всю свою взрослую жизнь в роли хранительницы домашнего очага. И больше ничего не умею делать, просто не обучена. Единственное, что мне хорошо удается, – это стряпня и постирушка. – Она метнула на меня быстрый взгляд. – Сейчас ты мне скажешь, что с таким багажом можно сделать головокружительную карьеру.
Я покивала, стараясь изобразить сочувствие. Сдвинув брови, Берт вернулась к объедкам.
– И последнее, – угрюмо заметила она. – Согласна, у меня действительно двое замечательных детей, только где сейчас эти дети? Если бы Элли не вздумалось хлопотать за своего папочку, она бы и не позвонила. А уж Брайан и подавно. Оба они живут своей жизнью, как и должно быть.
Та-ак… Глаза Берт снова наполнялись слезами.
– И кем же мне быть, если я больше не жена и не мать?
Если по правде, именно этот вопрос я все время задаю себе.
– Суть в том, что я одинока. – Голос Берт сорвался.
Я взяла со стола чистую салфетку и протянула ей.
– Нет, Берт, ты не одинока.
Берт взяла салфетку, промокнула слезы и робко улыбнулась:
– И ты тоже.
Все. Пора закругляться с этой мелодрамой и переходить к важным делам.
– Берт, как у нас насчет какао?
Улыбка Берт сделалась шире. Какао всегда было нашим верным лекарством. Пребывая в расстроенных чувствах, мы неизменно тянулись к яркой пачке «Херши». Надежное и универсальное средство от любых хворей и бед – от двоек в дневнике, порванных колготок и неудавшегося школьного бала.
– Где-то было! – обрадованно всхлипнула Берт. – Сейчас сварганю.
Сделав пару ходок на кухню, мы покидали мусор в ведро.
– Пока ты будешь возиться с какао, я сбегаю к себе, проверю автоответчик. Я мигом. Одна нога здесь, другая там! – И, набросив на плечи куртку, я поспешила через лужайку к своей квартире. Воздух был напоен ночной прохладой, что успокаивало.
Я вихрем взлетела по ступенькам, отперла дверь и зажгла свет. Автоответчик у меня стоит на маленьком столике красного дерева рядом с софой, и, едва переступив порог гостиной, я увидала, как мигает сигнальный огонек. Я пересекла комнату… и вдруг услышала это.
Тихий щелчок. Входная дверь? Я повернулась на звук.
И тут кто-то подскочил ко мне сзади.
Глава пятнадцатая
Берт
Очень похоже на Нэн – оставила меня сидеть здесь и смотреть, как остывает ее какао. А сама наверняка щебечет себе по телефону, утратив всякое представление о времени.
Я отхлебнула из своей чашки. Трудно поверить, но после разговора с Нэн мне заметно полегчало. Приятно, стало быть, осознать, что ни жизнь сестры, ни моя собственная не напоминает ложе из роз. Представляете? Оказывается, общие печали поднимают дух.
О Джейке мне и думать не хотелось. Неужели он всегда был мерзавцем, а я не замечала? Или же он так сильно изменился? На всех ток-шоу талдычат, что, мол, у мужчин бывает кризис среднего возраста, но тут прямо глобальная метаморфоза. Только вместо того, чтобы превратиться в бабочку, Джейк пошел обратным путем – стал слизняком.
Отогнав прочь все мысли о Джейке, я сделала еще глоток какао. И при этом не сводила глаз с чашки Нэн. Если она не поторопится, придется разогревать в микроволновке.
Я решительно поднялась на ноги. Как видно, Нэн собралась трепаться целую вечность. Ну что ж, доставлю ей какао на дом.
Не знаю почему, но, выйдя из своей квартиры с чашками в руках, я вдруг ощутила смутную тревогу. Понимаю, это звучит дико, но мне показалось, что окна Нэн выглядят как-то не так. Там не было темно – напротив, в гостиной и над входной дверью горел свет. В прохладную осеннюю ночь ее крыльцо казалось необычайно уютным и гостеприимным. Со всех сторон меня окутывали знакомые ароматы осени – листьев и костров; издалека, с шоссе, доносился ровный гул машин. Все казалось таким мирным, однако, закрыв свою дверь и услышав щелчок замка, я поймала себя на том, что нервно озираюсь.
В общем-то, нетрудно догадаться, почему мне было не по себе, – хоть раз услыхав свист пули над собственной головой, вы начинаете видеть все в несколько ином свете. Окружающий мир неожиданно становится весьма опасным для жизни местом. А сейчас я к тому же была совсем одна. И в темноте.
Я ускорила шаг, не сводя взгляда с окон Нэн. Они по-прежнему казались мне какими-то странными – пустыми, что ли. Я зашагала еще быстрее – с удовольствием перешла бы на бег, но тогда расплескала бы какао. Не хотелось появляться на пороге Нэн с ног до головы измазанной шоколадом. Хохот сестрицы наверняка услышали бы на другом берегу реки, в штате Индиана. Нет уж, незачем ей знать, как я напугана.
Держа в каждой руке по чашке, я даже не попыталась постучать в дверь, просто нажала локтем кнопку звонка. Внутри мелодично закурлыкало. Однако Нэн не спешила открывать.
Я судорожно сглотнула, борясь с накатившей вновь тревогой. Неужели она так громко разговаривает по телефону, что не услышала звонка? Я еще раз нажала на кнопку.
