Иоанна Хмелевская - Свистопляска
Майор, открывая за моей спиной бутылку с пивом, поинтересовался:
— Пани предлагает мне лично этим заняться?
— Не обязательно. Нанять веселых хлопцев.
— Ага, превосходная идея — мне собрать шайку террористов. Мы и так страдаем от терроризма, по всему миру сейчас эта проблема выходит на первый план. Итак, вы предлагаете с преступниками бороться преступным путем?
— Если другим нельзя...
— Может, другой найдется. Я же сказал вам — появились шансы. И хватит разговоров о политике.
Оставив в покое морские просторы, я повернулась к собеседнику. Моя надежда приняла несколько иной характер.
— Ну так что? — нетерпеливо спросила я. — Сейчас, когда вы уже обо всем знаете...
— А где доказательства? Хотя бы заполучить показания этих людей в письменном виде. И Гжеляк хорош... Вы могли бы исправить это упущение? Да, да, именно вы, ему ничего не скажут. Насколько я понял, есть люди, готовые дать показания. Девушка из «Пеликана», Колодзей, рыбаки... Кто еще? Кельнер, швейцар. Способны вы получить показания за их подписью?
— Попытаться во всяком случае могу.
— Попытайтесь. Для собственного удовольствия, ибо официально дело закрыто. Сбежавшего рыбака я постараюсь разыскать сам, по блату, так сказать. Почему на этом пляже так мало народа?
— Ведь здесь же не живут местные, нет домов, значит, нет и курортников. Оживленно лишь тогда, когда приезжает какой-нибудь детский или молодежный лагерь, разбивают палатки. Сейчас их тоже нет, одни нудисты. Вон те кирпичные бараки, видите?.. — остались от пограничников, и бункер тоже. Бараки используют рыбаки, лебедку здесь установили, вытаскивают на берег свои лодки и катера. А до человеческого жилья отсюда в любой конец пять километров, редко какие отдыхающие добираются, хотя в самой Крынице пляжи переполнены. Ночью тут, наверное, и вовсе никого нет, даже сторожа.
— Уверен, что нет.
— Почему вы так уверены, пан майор?
— А как вы думаете, когда привели в негодность канат? Средь бела дня, при свидетелях?
Чуть ли не с нежностью поглядев на майора, я порадовалась — как хорошо, что появился среди нас профессионал высокого класса. Вот, сразу ему приходят в голову умные мысли. А теперь проверит людей, станет ясно, кто есть кто...
Следующего вопроса я не успела задать, так как появился Болек. Он спустился сверху в своей рыбацкой одежде, поглядел на медленно приближающиеся лодки и опять поднялся на дюну. Оставив майора наблюдать на нудистами, что он делал с большим интересом, я отправилась за свежими новостями.
Болек крутился возле одной из вытащенных на песок лодок, делая вид, будто что-то в ней починяет. Немножко попритворявшись, что любуюсь сверху на море, я решилась приблизиться к парню, ведь рядом не было ни души.
— Ничего новенького, — вполголоса информировал Болек. — По-прежнему мне ведено появляться здесь точно по графику.
— И что ни слова о несчастном случае на пляже?
— Ни слова. А у пани?
— Приехал тут один, — небрежно бросила я. — Считай, помощь прибыла. Сегодня встречаемся у него, пройдись под окном.
И сообщив, где именно и когда следует пройтись, я вернулась к майору.
— На мой взгляд, поддерживают свои прежние инструкции, чтобы ввести противника в заблуждение, — недовольно доложила я. — Не было тут никакого несчастного случая, а что приключился он, как раз когда Болек находился поблизости, — так это не имеет значения. А чем, собственно, Яцек занимается в Варшаве?
Похоже, поведение Яцека одновременно раздражало и смешило майора.
— Вытворяет жуткие вещи, — ответил он. — У него несколько помощников, помогают добровольно, но по разным причинам. Так, секретарша погибшего отца, уже немолодая женщина, обожала своего шефа и теперь намерена мстить за него всеми силами. Говорю пани, женщина готова на подвиг! Это она обнаружила очень существенную деталь. Оказывается, Шмагер уехал отсюда сразу же после обеда с Роевским и не знал, что тот умер. Узнал об этом только на следующий день, в Варшаве, встревожился и помчался к знакомому лаборанту, которому дал на анализ известную нам субстанцию. Узнав, что это аконитин, расспросил о его свойствах и ещё больше разъярился. Ему, похоже, и в самом деле были неизвестны истинные намерения работодателей, неизвестно, что аконитин смертельный яд, думал, просто сильное снотворное или средство, вызывающее, например, жесточайшее расстройство желудка, что должно явиться старшему Роевскому предостережением. Пока, дескать, по-хорошему предупреждают, если не отступится — пусть на себя пеняет. А Роевский и в самом деле поесть любил, это всем было известно, ну и Шмагер мог думать, что его послали для предупреждения, а не как киллера, наемного убийцу.
— А когда узнал правду, проявил недовольство, — поняла я. — И стал опасен для окружающих, вот им и пришлось заставить его замолчать.
Тем временем первая лодка подошла к берегу, и майор пожелал наблюдать вблизи, как её станут вытаскивать на берег. Я же решила поплавать на своем матрасе, отдохнуть немного от всех этих ужасов. Надо же, как все получается! Сюда я приехала по личной просьбе Болека, а теперь мне на голову сваливается вся эта свистопляска!
* * *
В Крыницу я возвращалась одна, майор не пожелал воспользоваться моими услугами. Наверное, по дороге собирался что-то для себя выяснить.
Поскольку сержант в это время должен был находиться на службе, я заехала в полицию и сообщила ему о вечернем сборище, назвав адрес и ни словом не упоминая о приезде майора, после чего отправилась домой. Зигмуся я боялась до такой степени, что, скоренько ополоснувшись, поспешила покинуть квартиру и оставшееся до встречи время провела в сквере на скамейке.
Болек уже прохаживался под окнами майора. Когда вдвоем мы поднялись в квартиру, там уже был Яцек, и они с майором, похоже, успели все обсудить, потому как майор без промедления занялся второй жертвой мафиозных структур. Болек мужественно покаялся во всех совершенных грехах. Я подумала: парень понемногу начинает злиться и уже не такой затравленный.
— Наконец они откровенно признались, — сказал Болек. — Обратно я не стал возвращаться на автобусе, пошел пешком по пляжу, очень хотелось поплавать, вот и выбирал безлюдное место, чтобы не удивлялись, с чего это вдруг рыбаку вздумалось купаться, для рыбаков нетипичное явление. Искупался, уже подходил к пляжу в Крынице, и тут появился тот самый, бородатый. На весь пляж заорал — нет ли у меня спичек. Очень хотелось сказать, тоже на весь пляж заорать — нет, намокли, и я их выбросил, но не решился, дал прикурить мерзавцу. И когда прикуривал, наклонившись ко мне, прошипел: «Ты околачивался у лебедки, так ведь? Видели тебя. Выходит, это ты прикончил того типа. Учти». И пошел себе, спички возвратил. Вот видите, хотя я и без того догадывался, что на меня будут валить.
— Каждый дурак бы догадался, — вставила я.
— И какого черта я полез в это болото?.. — по своему обыкновению заныл Болек.
На этот риторический вопрос он не дождался ответа и, вздохнув, продолжал:
— И ещё я получил инструкцию — уже с завтрашнего дня заняться водным спортом. Каждое утро я должен выходить в море, поболтаться там где-нибудь вдалеке и через пару часов вернуться. Чтобы все к этому привыкли. О медведе — ни слова. Такая инструкция заключалась в полученной мною записке.
Я не успела спросить, во сколько точно должен он начинать свои морские путешествия, в дверь постучал сержант. Неожиданно увидев майора, сержант то ли хотел броситься ему в ноги, то ли на шею, во всяком случае сделал такое движение, но сдержался и ограничился тем, что расцвел и дрожащим от радости голосом произнес:
— О, клянусь всей селедкой в море! Ангел небесный! То есть, того, разрешите доложить, пан майор.., даже Лоллобриджиде я бы так не обрадовался!
— Давно меня так никто не встречал, — отозвался майор. — Садись, Янек, отставить рапорт, я сюда приехал в отпуск, и послушай самые свежие известия. Или у тебя что срочное?
Сержант явно предпочел бы пуститься вприсядку, но послушно сел, хотя рот сам собой растянулся до ушей.
— Да нет, ничего особо срочного. А что у вас? Болек повторил свое сообщение.
— Так во сколько ты обязан выходить в море? — наконец задала я свой вопрос.
— Сразу же после рыбаков. Не позже шести утра.
— Смилуйся, Господи...
— Ничего страшного, — вмешался сержант. — Я имею право купаться на утренней зорьке. Никто не может мне запретить! Купаться могу и в порту.
Болек настолько был удручен своими проблемами, что не сразу понял смысл предложения сержанта.
— А зачем?
— А затем, что тебе могут всучить медведя в последнюю секунду, — пояснила я. — Тебе велели плавать с лодочкой или без?
— С лодочкой на буксире.
— Ну вот видишь. Могут перехватить даже в море, вдруг какой аквалангист выставит голову и передаст тебе контрабанду. Очень надеюсь, сержант будет купаться с биноклем в руках.
