Татьяна Луганцева - Купидон со сбитым прицелом
– То, что не подвластно научному объяснению. Что-то они плетут о гормонах радости, но это все – чушь! Поставь сто мужчин, и ты пройдешь мимо, и никаких гормонов радости не выделится. А посмотришь в глаза одному – и поймешь, что погибаешь, а сил отвести взгляд уже нет. Что? Гормоны выделились. Надо же! Почему именно сейчас? Что случилось?
– Так тебе надо вот так… в «омут с головой»? – спросил Василий. – Обычно это практикует молодежь.
– А ты меня не старь раньше времени! Я молода душой, да и телом еще ничего. И потом, это мой выбор! Выбор моего характера и психики! Меня надо зажигать, мне надо гореть, а уж чем это достигается… Знаешь, Вася, все мои мужчины были самодостаточны, красивы, с чувством юмора, но главное, они были очень умны. Меня завораживают умные люди, только они способны выбить почву из-под моих ног.
– А я тупой, что ли? – обиделся Василий.
– Заметь, я это не говорила. Меня не тянет к тебе сексуально, понимаешь? Вот нет той искры, того гормона или черт его знает чего еще… Извини, Лебедев, но ты мне как родной брат! – Яна похлопала его по больному плечу, чем моментально привела в чувство.
– Вот дьявол!
– Не ругайся.
– Ладно, раскатал я губу… теперь неприятно закатывать ее обратно.
– Уж постарайся.
Дверь клиники открылась, и перед ними возник мужчина, очевидно, в возрасте, но страшно при этом молодящийся, и в белом халате.
– Здравствуйте. Меня зовут Лёвкин Юрий Юрьевич, я ведущий хирург центра и по совместительству главный администратор всего этого хозяйства.
Из-за его плеча выглядывал охранник.
«Понятно… Это твоя клиника», – подумала Яна.
– Четыре минуты тридцать две секунды! – громко сообщил Василий.
– Не понял? – тряхнул мелированной шевелюрой Юрий Юрьевич. – Вас так зовут? – попытался неудачно пошутить он.
– Нет. Я давал вам пять минут, чтобы не вызвать подмогу, и вы уложились, – пояснил следователь, – молодцы. Я – Василий Николаевич Лебедев, а это Яна, она со мной.
– Мне сказали, вы из органов?
Яна поражалась гладкостью и ухоженностью кожи Юрия Юрьевича.
– Да, – показал удостоверение Василий.
– Ой, как хорошо! Я не знаю, что вам от нас понадобилось, но очень хорошо, что вы пришли! Я как раз не знал, что делать? – Юрий Юрьевич по-женски всплеснул руками и закатил глаза. – Я даже хотел нанимать частного детектива, а тут вы! Значит, это – судьба! Так тому и быть!
– Что у вас произошло? – строго спросил Лебедев.
– У нас пропала одна пациентка, причем иностранная гражданка! У нас, в клинике с безупречной репутацией, никогда не было ничего подобного. Я в шоке и вообще не знаю, что делать! Шумиха и журналисты иностранных СМИ – последнее, что я хотел бы видеть рядом с моей клиникой. Помогите найти ее! Прошу вас!
Яна и Василий Николаевич переглянулись.
– Вот так часто бывает в жизни, – авторитетно заявила она.
– Как? – не понял Лебедев.
– Когда ждешь, что все получится, все будет хорошо, жизнь опускает тебя лицом в грязь. А когда, наоборот, ждешь, что тебя будут ругать, что тебе придется долбиться головой о стену, все двери открываются перед тобой.
– Это называется неожиданность, – согласился Василий.
– Или сюрприз!
– А без них наша жизнь была бы скучна и неинтересна, – вздохнул следователь.
– Вы еще долго будете упражняться в словесности? – прервал их Юрий Юрьевич. – Или все-таки займетесь своими прямыми обязанностями?
– А сейчас прямо и займемся! – ответил Василий Николаевич. – Сейчас вы напоите нас чаем, а то я еще не отошел от холода, а затем покажете комнату, в которой пребывала Мария… Как?
– Элеонора, – подсказала Яна. Она еле подавила смешок, заметив реакцию пластического хирурга на слова следователя о могильном холоде. Это впечатляло.
Глава 17
– Вот здесь и обитала княгиня до операции и после, – представил апартаменты класса «люкс» Юрий Юрьевич гостям после того, как они в его кабинете выпили чаю с очень хорошим шоколадом, который ему, по всей видимости, дарили в неограниченном количестве.
Яна огляделась. Настроение улучшилось, ведь они не только не встретили сопротивления со стороны руководства клиники, а даже, наоборот, получили полную поддержку и понимание. А она-то была настроена весьма по-боевому.
Апартаменты Марии Элеоноры не походили на больничные, скорее, на шикарную квартиру, состоящую из гостиной с целым набором аппаратуры для развлечения, мягких кресел и бара. Вторая комната была отведена под спальню с очень удобной медицинской кроватью, которой можно было придать любую форму.
Воздух в номере был свежим, работал климат-контроль. Туалет и ванная комната с джакузи были раздельными и тоже на высоте.
– Хорошие у вас номера, – не могла не отметить Яна.
– И деньги люди платят немалые, – откликнулся Юрий Юрьевич. – Я же все понимаю. Я сразу решил открыть свою клинику для богатых клиентов и не скрываю этого. Ну, я им и условия, и питание соответствующие создал, постарался.
– Да, интерьер богатый, – согласился Василий Николаевич. – Могу я обследовать комнату?
– Все, что угодно! Вернее, все, что сможет помочь обнаружить пропавшую пациентку.
– Расскажите нам о ней в мельчайших подробностях, даже о таких мелочах, что сами посчитаете незначительными. А уж я посмотрю, насколько эти мелочи значимы, – велел Василий, начав тщательный осмотр комнаты.
– Ой, Мария Элеонора была, то есть… надеюсь, что и есть, настоящим чудом! Что это была, то есть…
– Мы все поняли! – подбодрил Василий.
– Ну да… Начитанная, умная, интеллигентная, в меру гордая, умела держать дистанцию. Но никогда не позволяла себе истерик и уж тем более хамства!
– Да, это она, – кивнула Яна. – Я имела честь быть с ней знакомой.
– Прелестно! Очень прелестно! – захихикал Юрий Юрьевич. – Я гордился, что оперирую княжескую особу! Даже думал, уже будет «голубая» кровь, но кровь у Марии Элеоноры Штольберг оказалась самая обычная – красная.
Чувствовалось, что шутил Юрий Юрьевич часто и всегда не очень умно.
– Да, кровь у всех одинаковая… – задумчиво протянул Василий Николаевич и высыпал содержимое мусорного ведра на паркетный пол.
– Вы даже мусор просматриваете? – удивился пластический хирург.
– Мы просматриваем все, – ответил Лебедев. – Вы отвлеклись, кстати, от самого главного – я насчет операции. Что вы делали княгине?
– Врачебная тайна… – замялся Юрий Юрьевич.
– Какая, к черту, тайна?! Мы же должны знать, что вы с ней сделали! Ведь не аппендицит вырезали? Вы могли изменить внешность, как же тогда мы будем ее искать? – недобро глянул на хирурга Василий.
– Я не подумал, простите. Нет, княгиня не просила изменить внешность, это правда. Да это было бы кощунством, ведь черты ее лица идеальны.
– И это верно, – согласилась Яна, глядя, как следователь кладет что-то себе в карман. – Черты лица у Марии классические, ни убавить, ни прибавить.
– Но сейчас же все женщины ударились в увеличение главного органа на лице – губ! – подал голос Лебедев, выдвигая подряд все ящики в столе.
– А я всегда думала, что главный орган на лице у человека – глаза, – возразила Яна.
– Так это у человека! А сейчас-то мы говорим о женщине, – ответил Василий, за что Яна и запустила ему в спину первым попавшимся предметом – букетом подсохших роз.
– Цветкова, я шучу! – вжал голову в плечи следователь.
– Со мной даже шутить так не следует, – ответила она и вопросительно посмотрела на хирурга: – Только не говорите, будто княгиня делала что-то с фигурой. Она у нее тоже в полном порядке.
– Я не изменил ей черты лица, я омолодил ей лицо, – наконец сдался Юрий Юрьевич.
– Круговая подтяжка? – переспросила Яна.
– Неважно, какая. Вот возьмите ее фотографии и минус восемь – десять лет и получите ее новый облик.
– А вот иногда делают фотографии до и после, чтобы потом сравнить результаты операции, – проявил чудеса познания работы пластических хирургов следователь Лебедев.
– Делают… – усмехнулся хирург. – «До» у меня есть, а вот «после» не успели сделать. Устроит вас такой ответ?
– Устроит… – Василий продолжал миллиметр за миллиметром осматривать комнату.
Делал он это настолько профессионально, что Яна даже не пыталась прорваться к нему в помощницы, чтобы не помешать ненароком.
– А теперь – все, о чем она говорила. Сплетни, намеки, что-то о мужчинах, о женщинах… Все! – внимательно посмотрел на Юрия Юрьевича следователь. – И помните: это вы делаете не из праздного любопытства, а, возможно, спасаете ей жизнь.
– Я понял. – Директор клиники побледнел, закрывая рот весьма морщинистой рукой (в отличие от омоложенного лица).
Яна только головой покачала. Она уже поняла, что «номер мертвый», так как хорошо знала Марию. Никогда бы та не позволила себе сплетен, интриг, намеков. Тем более с незнакомыми людьми в клинике. Как она подумала, так и вышло.
