Фаина Раевская - Трижды заслуженная вдова
Мне на ум приходит только один богатенький Буратино: Гамлет Авакян. Тем более что и Давыд почему-то о нем заговорил. Впрочем, Давыд — сумасшедший. Оно и понятно: Соня говорила, что братец Арнольда еще гениальнее, чем ее отец. Вот на почве большого ума он и загремел в лечебницу проктолога Кузькина. Теперь Светка и Зоя Федоровна. Их можно смело исключить — слишком уж они обе положительные. Правда, Светку я не знаю, но, по словам бабы Нюры и по рассказам матери, она добрейшей души человек.
Маришка? Нет, девочка простая аферистка. На такое серьезное дело, как уничтожение всей семьи, она бы не решилась. Да и зачем ей? Денег-то она не получила бы в любом случае. Ей-то как раз выгоднее, чтобы Либерманы жили и здравствовали. Как ни крути, а получается, что Гамлет Ашотович — первейший подозреваемый. А ему это надо? В смысле, все эти убийства? Надо или нет, но проверить все же следует.
— Завтра будем Авакяна колоть! — решительно заявила я Люське, уныло глазеющей в окно электрички.
— Левку? Опять холодным утюгом? — удивилась та. — Зачем? Ты забыла, что у него на нервной почве диарея? Уделает нам всю конспиративную квартиру...
— Да нет, не Левку, а его папашу! Сильно он меня беспокоит, понимаешь?
— Нет, не понимаю, — честно призналась Люська. — Но я тебе доверяю. Колоть так колоть, кто бы спорил.
Пребывая в самом скверном расположе-нии духа, я переступила порог Люськиной квартиры. Остатки баррикад настроения нам не исправили, и мы, переглянувшись, уселись на кухне. Со вчерашнего дня у нас осталась початая бутылка красного вина, вот мы и решили провести небольшой сеанс стрессотерапии. Но прежде следовало сделать одно небольшое дельце. Я взяла трубку радиотелефона и набрала номер Левки.
Он был дома. Настроение у сына депутата было, мягко говоря, тоже хреновое. Мой звонок радости парню не доставил.
— Здравствуй, Лев, — сдержанно поздоровалась я.
— Это ты... — мрачно сказал он. — Чего надо?
— Невежливый ты, Левчик, просто страсть, — вздохнула я.
— А с чего мне с тобой быть вежливым? Втравила меня в совершенно дурацкую историю... Теперь вот сижу дома, как кукушка, и гадаю: когда меня арестуют...
— А почему тебя должны арестовать?
— А почему бы и нет? — безнадежно протянул Левка. — У твоего следователя есть другие кандидаты в убийцы кроме нас?
Я сконфуженно промолчала, в душе признавая его правоту.
— То-то и оно, — промямлил Лев, приняв мое молчание за согласие.
— Между прочим, ты сам захотел нам помогать, — напомнила я. — Кто громче всех кричал, что он за справедливость?
— Кто ж знал, что все так обернется? — Левчик совсем сник.
Еще немного, и он, кажется, пойдет к Ульянову признаваться во всех убийствах, только бы больше не страдать от неизвестности.
— Ладно, Левка, ты не кисни! Что-нибудь придумаем! И потом, у тебя папа — депутат. Значит, его депутатская неприкосновенность распространяется и на тебя. Вот он тебя и спасет. А заодно, может, и нас с Люськой... — без особой надежды предположила я.
— И не надейся! Отец сразу после похорон Розы Адамовны на месяц в Швейцарию поехал...
— Выходит, его здесь и не было? — обреченно уточнила я.
— Нет. И еще недели две не будет. Так что, Женька, сушите сухари...
— Спасибо, родной, утешил. А ты, кстати, почему не поехал в Тулу?
— Так ведь не взяли! Твой супруг оказался весьма законопослушным товарищем. Ты, говорит, имеешь подписку о невыезде? Вот и не выезжай! А мы, говорит, сами разберемся, не пацаны зеленые, наверное! Я им схемку подробную нарисовал, а сам вот... — Левка еще раз тяжело вздохнул.
— Ясно. Ну, отдыхай, дорогой!
Вот и все! Последняя надежда реабилитироваться в глазах общественности только что разбилась с хрустальным звоном. Люська смотрела на меня глазами побитой собаки. Словно это не я, а она зашла в тупик в своем расследовании. Мне же вдруг стало жутко тоскливо и сразу захотелось домой, под теплое мужнино крылышко. Немного поерзав в нерешительности, я все же отважилась начать нелегкий разговор с подругой.
— Люсь, а Люсь, ты без Саньки своего скучаешь?
— Ага.
— Очень?
— Еще бы! Он у меня знаешь какой?
— Какой?
— Ручной совсем! Ну прям, как твои мужики, честное слово! — на ее глаза навернулись слезы. — А ты без Ромашки, Веньки и Вовки-змея скучаешь?
— Угу, — в знак солидарности я тоже хлюпнула носом.
Несколько секунд мы моргали друг на друга, а потом, крепко обнявшись, разрыдались, наверняка испугав соседей Людмилы.
Стратегический запас жидкости в моем организме иссяк довольно быстро. Я наконец почувствовала значительное облегчение, встрепенулась, с усилием отодрала Люську от своего плеча и строго прикрикнула:
— Ну, хватит здесь мокрядь разводить! Есть предложение: дождаться, когда мальчишки вернутся из Тулы, и двигать ко мне. Пора уже выходить из подполья! Впрочем, твой Саня сегодня у нас штабом работает. Так что можешь прямо сейчас отправляться к нему...
Людмила обрадовалась. Но, глядя на мою скривившуюся физиономию, неожиданно твердо заявила:
— Никуда я без тебя не пойду! Не могу я бросить подругу в такое смутное время, и все тут! Вот вернутся ребята — вместе пойдем!
Радость и гордость за Люську, правильно воспитанную мною, незамедлительно овладели всем моим существом. Чтобы это скрыть, я принялась со стахановским рвением разбирать остатки баррикады. Подружка, не раздумывая, бросилась мне на помощь. Спустя полтора часа, изрядно намаявшись и набив с полдюжины синяков и шишек, мы превратили конспиративную квартиру в прежнее уютное гнездышко семейства Хохловых. После этого Люська быстренько организовала чай, послав меня в ближайший магазинчик за тортом.
За священным ритуалом чаепития нас и застал Люськин Саня.
Увидев супруга, Люська посуровела лицом и близко к тексту процитировала одну дамочку:
— О, мрачный муж пришел! Кр-расота!
Саша на самом деле был мрачен до чрезвычайности. Неразговорчивый от природы, сейчас он молчал как-то особенно, я бы сказала, со значением.
— Собирайтесь, — сурово сказал Саня.
— В тюрьму? — пролепетала вдруг побледневшая Люська.
— Зачем в тюрьму? — не понял он.
— А куда же еще! — опечалилась Людмила. — Теплые вещи с собой брать или там выдают?
— Не надо, — серьезно ответил ее супруг. — Пока. А там видно будет...
Бесконечно страдая и готовя друг друга к самому худшему, мы с Люськой поплелись вслед за Саней. Он привел нас... ко мне домой. С душевным трепетом переступала я порог собственного жилища. Ожидала я чего угодно, но то, что увидела, не могла представить даже в самом страшном сне! Во-первых, руины Колизея по сравнению с моей квартирой — просто дворец! А во-вторых, и это самое главное, в двухкомнатные развалины набилось очень много народу. Приглядевшись к присутствующим, я узнала Ромку, Веньку, Вовку-следователя, Зою Федоровну, Светлану, бабу Нюру, даже Дуську зачем-то притащили! Ну и, естественно, была и группа товарищей с Кавказа. Я вежливо поздоровалась с присутствующими. Бабка при виде меня истово перекрестилась и незаметно трижды сплюнула через плечо, остальные сдержанно кивнули. Интуиция подсказала мне, что сейчас начнется разбор полетов, а так как на этот раз я проиграла, то пришлось потупить взор и приготовиться к участи жертвы. Боковым зрением я заметила, как позеленела Людмила, готовясь упасть в обморок.
— Кхм, — заговорил Ульянов. — Присаживайтесь, господа...
Начало обнадеживающее! Тех, кого собираются упечь за решетку, господами не кличут, все больше гражданами. Взявшись за руки, мы с подружкой уселись на два заранее приготовленных для нас стула.
— Да-а, — протянул Ульянов. — Теперь-то вы понимаете, гражданка Зайцева, что следствие ведут знатоки?
Я уныло кивнула, отметив про себя обращение «гражданка». Выдержав, как хороший актер, паузу, Вовка вновь заговорил:
— Я пригласил вас, господа, чтобы доложить об успешном раскрытии преступления, связанного с наследством семьи Либерман.
Мы с Люськой недоуменно уставились на следователя. Раскрытие? О чем это он? Ведь совсем недавно Людмила сделала глубокомысленный вывод, что следствие зашло в тупик, убийца не найден, а я опозорена...
— Поясни, пожалуйста, — осипшим от волнения голосом попросила я.
— Охотно. Итак, жила в Сибири одна еврейская семья. И было у них два сыночка и лапочка-дочка. Сыновья — погодки, но похожи друг на друга, как близнецы. А уж умищем их господь наградил — на восьмерых хватило бы! Детишки росли, росли и выросли в двух перспективных ученых. Доченька удачно вышла замуж, а мальчишки принялись изо всех сил двигать вперед отечественную химическую науку...
Ульянов помолчал, а затем продолжил:
