Татьяна Луганцева - Траурный венок от Красной Шапочки
– Я теперь ничего не боюсь, – горько произнес Сержио, у которого даже его иностранный акцент куда-то делся. – Я все слышал… А я ведь Региной действительно увлекся и поверил ей! Но сегодня она заявила мне, что никогда не любила, а всего лишь использовала для своих корыстных целей. Регина не сказала тебе всей правды.
– Кажется, сейчас у тебя настроение поведать мне все? Я не ошибаюсь? Что ж, не имею ничего против.
– Я уничтожен… Мало того что я вор, так еще и мошенник, – продолжил заниматься самобичеванием Сержио. – Я соблазнил бедную девочку Свету, дочку богатых русских мафиози, то есть, пардон, бизнесменов. И сделал я это ради того, чтобы ограбить их семейный сейф и вынести оттуда сертификаты и другие банковские документы на сумму десять миллионов долларов!
Яна поперхнулась и захлопнула окно, воскликнув:
– Чертовы строители!
– Я все сложил в чемодан и был таков, – не останавливался бледный красавчик. – Потому мы и скрываемся.
– Где же сейчас этот чудо-чемоданчик?
– Вот он, – кивнул головой Сержио на «дипломат» неприметного вида, лежавший весьма небрежно у него под ногами.
– Ой… – Теперь Яна схватилась другой рукой за «второе сердце», перепутав лево и право. – А зачем же было тянуть всякую гадость ко мне? Вдруг сюда заявится Ватрушкин, мать его ети? Извините, я пытаюсь ему внушить, что я бедная овечка, которую незаслуженно обвиняют в клевете на бывшего директора санатория, мой приятель уже оказался под следствием, а теперь вдобавок ко всему у меня могут обнаружить десять миллионов долларов, ворованных.
– Да кто их здесь обнаружит? – махнул рукой Сержио.
– Ну конечно! Я спрашиваю: зачем ты их сюда принес?
– А куда мне идти? Я здесь больше никого не знаю.
– Ворованное же предназначалось Регине, так почему чемодан у меня? Ага, поняла! Ты второй раз решил помочь Регине, своей любимой. Смысл в том, что меня заметут лет на пятнадцать за участие в махинации, и Карл автоматически достанется Грубер. Ведь я выйду из тюрьмы уже лет в пятьдесят! И кому я буду нужна? Представляю, Штольберг на светском рауте представляет меня: вот моя невеста, правда, пятнадцать лет она провела за решеткой, поэтому воссоединиться мы смогли только сейчас. Медленно играют «Мурку», и появляюсь я, вся в наколках и без зубов… Прикольно, да?
– Карл никогда не будет с Региной, даже если тебя посадят пожизненно. Он очень умный. Очень. Понимаешь?
– А ты откуда знаешь? И к его сейфу примерялся?
– Не о том ты, Яна. Я изображаю глупого манекенщика, но мозги-то имею. Регина корыстна, зла и недалека, и, думаю, для Карла все ее милые качества давно как на ладони. Она полетела в Прагу с липовыми документами, в полной уверенности думая, что у нее оригиналы. А настоящие сертификаты у меня. – Сержио постучал по «дипломату» ногой.
– И зачем ты все это рассказал мне? Вроде как пусть меня мучит совесть, что я не сообщила властям о преступлении? – спросила Яна, потирая ноющую от боли голень, не стесняясь ее непрезентабельного вида.
– Нет. Мне теперь действительно нужна твоя помощь. Личность Карла Штольберга достаточно значима, и если он замолвит за меня словечко…
– С какой стати?
– По твоей просьбе. Вот поэтому я к тебе и обратился.
– Постой! А почему Регина полетела в Прагу с фальшивыми документами? Она что, не знает об этом?
– Какая ты догадливая! Дело в том, что я решил извиниться перед Светой и вернуть ей все. Я решил завязать! Понимаешь?
– Похвальное решение. Но нельзя завязывать без меня? И развязывать тоже.
– Яна, умоляю! Я бы не пришел к тебе с просьбой спрятать золотой чемоданчик, если бы не почувствовал опасность, – поднял на нее грустные глаза Сержио.
– Опасность? Какая еще опасность? Не пугай меня! Я и так всю жизнь живу в опасности, – вытерла пот Яна, так как в домике стало нестерпимо жарко и душно.
– Мне показалось, что я видел Свету Морозову.
– Где? – не поняла Яна.
– Здесь. Я не мог ошибиться… Света вряд ли оказалась в этой глуши просто так, она приехала за мной. Значит, меня выследили и могут убить, не дав с ней объясниться.
– Ты святошу-то из себя не строй! Отдать документы ты решил только тогда, когда тебя бросила Регина, – заявила Яна.
– Да просто надоело мне! Всю жизнь мотаюсь по Европе, вечно в бегах. Я ведь уже давно человек небедный, да вот повелся на эту аферу, – сокрушенно махнул рукой Сержио. – В общем, мне к Свете головорезы, с которыми она наверняка приехала, и подойти не дадут, убьют на месте. Поэтому я постараюсь спасти свою шкуру, а ты… Отдай, пожалуйста, деньги Свете Морозовой и передай ей мои извинения. Она славная девушка…
«Ну почему все время о всяких гадостях просят именно меня, впутывая в нелепые ситуации?» – философски задумалась Яна и перевела взгляд на красивое лицо Сержио.
– А ты, Серега, куда?
– Схоронюсь пока где-нибудь. А потом еще не знаю, весь мир передо мной, я нигде не пропаду, – ответил он, вставая и протягивая руку Яне. – Спасибо! В принципе мне не столько страшно, если меня убьют, сколько неприятно, что обо мне и после смерти люди будут плохо думать.
– Ладно, валяй! С твоими-то талантами ты точно не пропадешь, – вздохнула Яна. – Ну что мне с тобой делать? Ладно, постараюсь сегодня же вернуть деньги Свете, если тебе не показалось, что ты видел именно ее, и если меня пропустят к ее светлой персоне, – согласилась Яна.
Сержио покинул ее гостеприимный домик, а Яна переоделась в ярко-оранжевый сарафанчик на тонких бретельках. Сунула ноги в подаренные Никитой шлепанцы, затянула потуже хвост из разнокалиберных волос, нацепила красную панаму и поспешила в столовую, так как голод уже давал о себе знать.
Увидев Яну, официантки заулыбались и потянули ее в разные стороны, чуть не разрывая на части, – каждая пыталась усадить ее именно за свой столик (уже весь обслуживающий персонал влюбился в свою новую директрису хотя бы только за то, что она, как здесь считали, прекратила их жуткую жизнь в бараке). Победила девушка с пышными формами, тонкой талией и с табличкой «Тася» на белой блузке с короткими рукавами.
– Яночка, садитесь, пожалуйста, за этот уютный столик у окна. Чего изволите?
– А чем потчуете других? – улыбнулась Яна, вытягивая ноги и садясь сверху прямо на «дипломат», который не рискнула оставить в своем домике (все-таки десять миллионов долларов на дороге не валяются). – Мне бы чего-нибудь погорячее…
– Неужели замерзли?
– Душевный холод, – пояснила Яна.
– Есть отличная овсяная каша с сухофруктами, то есть с изюмом и курагой, оладьи с пылу с жару с вареньем, сок и чай, – выпалила Тася.
– Прекрасно, неси! – согласилась Яна с обилием углеводов в меню санатория и осмотрелась.
Много незнакомого ей народа уплетало кашу и весело щебетало друг с другом.
«Да, конечно, у Светы Морозовой имя и фамилия не написаны на лбу, но я постараюсь проверить у администратора, заехала ли такая девушка к нам в санаторий», – решила Яна.
Завтрак был принесен Яне молниеносно, и официант Тася вытянулась перед ней.
– Что-нибудь еще?
– Рюмку коньяка, – усмехнулась Яна.
– Сейчас организуем.
– Я пошутила.
– Для вас ничего невозможного нет, – возразила Тася и понеслась на кухню.
– Я могу присесть к вам? – спросил Яну Корней Игоревич.
– Конечно, пожалуйста, – ответила Яна, отодвигая свои тарелки и освобождая место для тарелки главного врача.
– Вот смотрю я на вас, Яна Карловна, и удивляюсь.
– Это хорошо, – кивнула Яна и принялась за еду.
– Удивляюсь и думаю: когда же вы начнете заботиться о своем здоровье? Почему не приходите ко мне на процедуры? Я смотрю, и бинты с мазью не накладываете. В чем дело? Ожоги на ногах-то заживут, но ведь шрамы могут остаться.
– Надо будет, я выведу шрамы, а сейчас мне не до лечения. Вокруг творятся такие дела! – ответила Яна под общий гул людских голосов и звон посуды. – Как-то не в добрый час я здесь оказалась.
Корней Игоревич потер переносицу и крепко зажмурился:
– Да, бедные молодые люди… Я говорю о паре наших несостоявшихся аниматоров.
Таисия принесла Яне на подносе рюмку коньяка и недовольно покосилась в сторону доктора. Видимо, своими нудными разговорами о здоровье тот достал уже всех.
– Будете пить? – спросила у него Яна.
– Я непьющий, – смахнул крошки со стола Корней Игоревич. – И вам бы не советовал употреблять алкоголь с утра.
– Я не маленькая девочка, нуждающаяся в советах. И у меня была тяжелая ночь, да и день предвидится не лучше, – ответила Яна, махнула рюмку коньяка и, уныло зажевав кашей, с вызовом посмотрела на Тасю: – Повтори!
Яна давно заметила за собой одно нехорошее качество: если какой-то человек делал ей замечание и пытался научить уму-разуму, то ей сразу хотелось сделать что-то назло и вопреки. Продолжи Корней Игоревич сейчас лекцию о вреде алкоголя, она бы напилась тут же до свинячьего состояния! Но доктор оказался умнее и оставил скользкую тему.
