Татьяна Луганцева - Сердце разбитой кометы
– Картина? Почему на полу стоит? – спросил Трофим, перехватив ее взгляд.
– Так она не из отеля, это моя. Я ее приобрела почти сразу по приезде в Питер.
– Когда только успела, – удивился Трофим.
И Антонина поведала ему, как очутилась на мнимых похоронах директора музея.
– И что характерно, все картины у Геннадия Альфредовича были эротического толка, только один пейзаж. И еще я так выпила с дороги, что плохо помню. Но, видишь, как я морально устойчива, что даже в пьяном состоянии купила самую приличную картину, на трезвую голову я бы точно ничего не приобрела, – улыбнулась Тоня.
– А позову-ка я сюда Никиту! – сказал Трофим.
– Зачем? – удивилась Тоня.
– Он же художник. Я как дилетант не вижу в этой картине ничего ценного. Посредственная, я бы сказал, работа, но неплохая.
– Это делать надо прямо сейчас? Ночью?
– А чего время-то терять? – вопросом на вопрос ответил Тимофей.
– А зачем ему картину смотреть?
– Сам не знаю…
Через пять минут перед пейзажем стоял Никита и зевал.
– Вы издеваетесь, что ли? Что вам покоя-то нет? Ни днем, ни ночью. Я уж подумал, что опять кого-то убили…
Антонина рассказала и ему, как это полотно попало к ней.
– С ума сойти. Геннадий Альфредович отрепетировал свою смерть, захотел острых ощущений и, похоже, сглазил себя, – отметил Никита.
– Ты не философствуй, ты на полотно смотри, – сказал Трофим.
– И что я должен увидеть? На что обратить внимание? – спросил Никита.
– Я сам не знаю… Все другие были, пардон, эротического содержания и вдруг – пейзаж. Странно, – ответил Трофим.
– Давай отнесем ее ко мне в мастерскую, – предложил Никита.
Сказано – сделано, и вся троица отправилась в мансардный этаж, где располагалась мастерская художника.
Картину водрузили на мольберт, и Никита, вооружившись лупой и маленьким скальпелем, принялся ее рассматривать.
– Ты только не порть! – предупредила Антонина.
– Я постараюсь, – фыркнул Никита, – а вы сядьте на диванчик и не мешайте мне.
Они подчинились. Через несколько минут Никита вынес свой вердикт:
– Картина – дерьмо! Извините.
– Да можешь не извиняться, я в этом ничего не понимаю, – ответила Антонина. – Купила спьяну.
– Я был прав, картина фиговая! – отметил Трофим.
– Вы меня выслушайте до конца! Раз уж разбудили. Геннадий Альфредович звонил мне по поводу нее и сказал, что на его мнимых похоронах произошла ошибка. На продажу были выставлены только эротические картины. Одна картина, а именно пейзаж, была выставлена просто так, чтобы все понимали, что Геннадий рисует не только голых баб, но и кое-что другое умеет. Организатор чего-то не понял, а может, тоже перепил, и продал пейзаж. Сам Геннадий Альфредович лежал в гробу и не мог этого заметить и проконтролировать. И вот он пытался узнать, кто этот самый пейзажик приобрел.
– А ты? – спросила Тоня, с интересом глядя на полотно.
– Что я? Я сказал, что ты живешь у меня в отеле. Он еще уточнял, точно ли картина еще не ушла? Я ответил, что если ты не уехала, значит, и картина у тебя. Он волновался по этому поводу, я как-то и забыл… – почесал затылок Никита.
– А чего он так переживал? Ведь картина-то самая заурядная, – ухмыльнулся Трофим.
– Всегда ты впереди паровоза бежишь… Я не договорил, эта картина написана поверх другого полотна. Возможно, что дело в этом.
– Ну, теперь-то все понятно! Наверняка под этой картиной спрятано произведение какого-нибудь известного художника. Я про такое слышала, – сказала Антонина.
– Про такое все слышали, – согласился Никита.
– А Никита сейчас нам и скажет, верно это предположение или нет, – обратился к нему Трофим.
– Никита сейчас ничего не скажет, – заговорил Никита о себе почему-то в третьем лице. – Никита спать хочет – раз! Никита именно в этом не специалист, он – художник, – два! А здесь даже не реставраторы нужны, а специальные люди. Работа очень кропотливая, сложная и небыстрая. Если там что-то ценное, снимая этот верхний слой, я могу нанести непоправимый вред записанному полотну. Это понятно?
– А вот хотелось бы побыстрее. Может, найдешь кого прямо сейчас? – не сдавался Трофим. – Деньги не проблема.
– Деньги не все решают. Но я попробую позвонить кое-кому. Ты же все равно не отстанешь.
– Давай, дорогой!
– Да ну тебя! – мягко послал его Никита, но просьбу выполнил.
Через час в мастерскую приехала пожилая женщина в очках с толстыми стеклами. А вместе с ней двое молодых людей с сундучками, полными инструментов и реактивов. Никто из них не ругался, что их разбудили посреди ночи, наоборот, действовали молча, четко и быстро, словно реанимационная бригада. И, похоже, были довольны происходящим.
– Предметы искусства ждать не могут, – сказала женщина, представившаяся Ольгой Максимовной. – Каждая секунда дорога.
– Да они столетиями висят и ждут, – не согласился Никита.
– Вы не представляете! Если мы сейчас найдем шедевр, который давно считался утерянным, так это же будет настоящая сенсация. Ради этого можно и подняться ночью разок с постели, – кивнула Ольга Максимовна.
«Мне бы ее уверенность», – подумала Тоня.
– Сколько вам понадобится времени? – спросил Трофим.
Но ответить Ольга Максимовна не успела, ее окликнул один из помощников:
– Ольга Максимовна, замазано варварски, – сказал он.
– А… Так это мы быстро снимем, – сказала она.
– Действуйте, а то они мне жизни не дадут! – попросил Никита и кивнул в сторону Трофима и Тони.
Трофим подошел к окну и закурил.
– А для чего Геннадию Альфредовичу понадобилась эта маскировка? Он же был директором музея, висела бы у него и висела, – поинтересовалась Антонина.
– Скорее всего, эта картина не была зарегистрирована. И приобрел он ее нелегальным способом. Никто про нее не знал. А если она ценная, так может стоить целое состояние. А закамуфлировал он ее под пейзаж, видимо, затем, чтобы спокойно вынести из музея. Думаю, за ней Геннадий Альфредович и приходил. Все встало на свои места, – произнес Трофим.
– Работа затянется до утра, – сказал один из парней, – так что можете пока идти отдыхать.
– Вернемся в постель, – предложил Антонине Трофим, многообещающе посмотрев на нее, и она больше ни о чем и думать не могла.
Глава 18
Утром Антонину разбудил аромат свежесваренного кофе и поцелуй Трофима. И то и другое было восхитительно.
– Я завтрак в номер заказал, – пояснил Трофим. – Ты не против? Понежимся еще.
– С удовольствием, а то ночью плохо спали.
– Я вообще с тобой плохо сплю. С такими женщинами не спят, их любят, – улыбнулся Трофим.
Антонина скользнула взглядом по столу с включенным компьютером.
– Ты опять работал?
– Я на финише, и меня это радует.
– А я за тебя радуюсь, ты весь светишься, – отметила Антонина, беря в руки фарфоровую чашку с кофе.
– Я не только из-за своих расчетов так радуюсь. Это и ты тому виной. Мне очень комфортно с тобой, я впервые по-настоящему отдыхаю. Словно бежал, бежал и наконец остановился. Удивительно. Это как попасть в оазис в пустыне, когда этого уже и не ждешь.
– Не сглазь, – ответила Антонина. – Надо узнать, какой шедевр вынес Геннадий Альфредович из своего музея.
– А… Это… Долго спишь, красавица. Результаты уже есть, – встрепенулся Трофим, – и они очень странные.
– Не томи, – с интересом посмотрела на него Антонина.
– Под пейзажем действительно есть другая картина – и она тоже не представляет ни малейшего интереса, – пояснил Трофим, заметив недоуменный взгляд Антонины.
– Как это? Тоже работа Геннадия Альфредовича?
– Нет, работа не его, а неизвестного художника восемнадцатого века. Портрет императрицы.
– Вот как! Старая живопись всегда в цене!
– Тоня, полотно старое, а на нем ученическая мазня.
– Удивительно.
– Зачем Геннадию Альфредовичу понадобилось это полотно? Он же не был дилетантом, это точно! И не мог ошибиться и принять фуфло за ценность. Не мог! Но картина ему явно была нужна, – Трофим взлохматил волосы. – Загадка!
– И если он пришел за ней, за картиной, и его убили в моем номере, то убийца явно не знал о ценности этой картины, раз не забрал ее с собой, – сказала Антонина.
Через час к ним в номер пришел один из молодых экспертов, всю ночь трудившихся над полотном.
– Закончили? – спросил Трофим.
– Да. Официальное заключение будет чуть позже, а так, как говорится, пусто-пусто, – ответил парень.
– Обидно, – вздохнул Трофим.
– Одна небольшая странность… – добавил парень, и Трофим сразу же зацепился за это.
– Говори, не томи!
– На портрете императрицы в одном месте есть след еще одного масляного слоя.
– А вот это интересно! Поподробнее! – попросил Трофим.
– Вещь удивительная, и я бы даже сказал, непонятная. Представляете, корона была перерисована, – ответил парень.
– Вот думаю, что в этом и есть секрет, – зажглись глаза у Трофима.