Татьяна Луганцева - Табу на женатых мужчин
– Это так, а если по одному – в основном командированные мужчины, – согласилась девушка, вздыхая, – попробуем…
– Поэтому поищите за период год назад плюс-минус три месяца женщин от двадцати до сорока лет, допустим, – сказала Муза.
– Хорошо. На это надо время, – стрельнула на нее глазами девушка.
– Я подожду. Делать нечего, я в отпуске…
Администратор застучала клавишами, сосредоточившись на мониторе.
– Да, задачку вы мне задали!
– Невыполнимую?
– Выполнимую, но сложную – отфильтровать всех ненужных. Гостиница, может, и не самая популярная в сезон и практически пустая не в сезон, но она большая, номеров полно, – ответила девушка, – а компьютер грузится с трудом, и программа старая. Вы подойдите попозже.
Муза пошла в ресторан и выпила чашечку кофе, а когда вернулась на ресепшен, девушка подала ей распечатку.
– Вот, все, что нашла.
– Десять женщин? – уточнила Муза.
– Те, что вошли в рамки запроса, – подтвердила девушка.
– Тут все их данные и контакты? – спросила Муза.
– Все, что они оставили при заселении, – подтвердила девушка. – Еще что-то?
– Нет, спасибо. Огромное!
Муза в задумчивом состоянии вернулась в номер и углубилась в изучение списка.
Действительно, десять женщин разных возрастов и из разных городов. Имена, фамилии, ничего не говорившие Музе.
«Что я хочу найти? Что доказать? Что с одной из них что-то случилось в этой гостинице? Что, если ни одна не захочет говорить со мной на эту тему? Сразу скажет «нет»?»
Муза поняла, что сама она ничего не поймет, что с ними должен говорить специалист-психолог, который сможет заметить малейшую фальшь. И сразу же перед глазами встал ее бывший муж Генрих Маслович. Нет, работал он, конечно, в качестве дирижера, но по второму образованию был психологом. Это ему помогало в отношениях с женщинами, он умел их и соблазнять, и дурить с большой легкостью. Генрих вообще был хорош. Со своими горящими, страстными глазами, развевающимися волосами и напором, который некоторые по неопытности принимали за сексуальный, он на многих производил неизгладимое впечатление.
– Да, Генрих бы пригодился, – протянула вслух Муза, и тут в номер постучали.
Решив, что вернулась Алиса, Муза спокойно и решительно открыла дверь. На пороге стоял мужчина, которого Муза сначала даже не узнала. Какой-то сутулый, трясущийся, с загнанным взглядом и всклокоченными волосами, в несвежей одежде и со сногсшибательным амбре.
– Привет, – буркнул он, отодвинул ее плечом и вошел в номер.
– Генрих?! – оторопела Муза не от его жуткого вида, а от того, что она только что о нем думала и теперь не понимала, как в жизни могут быть такие совпадения.
– Чего так удивляешься? – не понимал он.
– Да как ты? Откуда ты здесь? – спросила Муза. – Господи, неужели изобрели телепортацию?
– Какую телепортацию? – обернулся к ней Генрих, трясущимися руками ощупывая все предметы на столе, явно что-то ища. Выглядело это так, словно он был слепой.
– Я только что о тебе подумала, и ты появился! Ты не поверишь! – сказала она.
– Вот удивила! Я и не думал, что ты обо мне вообще вспоминаешь, – искренне сказал он, озираясь. – Нет выпить? – Наконец-таки рассекретил он свои почти ритуальные действия около стола.
– Есть бутылка вина! – ответила Муза, все еще не веря своим глазам.
– Дай, пожалуйста! Умру сейчас! Синдром у меня.
– Какой еще синдром? – не поняла Муза, а Генрих не отрываясь смотрел только на бутылку вина в ее руках.
– Похмельный! – выкрикнул он. – Наливай скорее! Не томи душу! Все вопросы потом!
– Совсем ты дошел! – недовольно ответила она, но бутылку откупорила.
– Да, я пью! И что? Я – больной человек. Мне можно только посочувствовать! Между прочим, после твоего ухода я и запил!
– Не ври! Ты и при мне пил, как конь на водопое! Я из-за этого и ушла, а еще из-за того, что ты накрывал своим телом каждую девушку в оркестре, видимо, по пьяни, – сказала Муза.
– Нашла о чем опять вспоминать. Сто лет прошло! – с укоризной посмотрел он на нее. – Ты лучше напои путника с дороги водицей, то есть вином, – облизнул он пересохшие губы.
– Да наливаю уже! Пей! Путник! – фыркнула Муза. – Какими судьбами?
– Узнал, где ты! Как же хорошо! – отрыгнул он, выпив вина залпом.
– У моей мамы? – спросила она.
– Светлана Игоревна – святая женщина, – кивнул он, хлебнув еще и разбрызгав часть вина из-за того, что у него сильно тряслись руки.
– Я же говорила ей! Хотя чего уж, о тебе я и не думала, – махнула рукой Муза. – И что тебя привело сюда?
– Ты, радость моя! Что же еще? – налил он второй стакан. – Спасибо за откровенность, что и не думала про меня.
– А чего думать-то? На кого ты похож? Совсем уже! – нахмурилась Муза. – Как ты доехал?
– Что? Плохо пахну и выгляжу? Нет, я не ехал в электричке, кто бы меня туда пустил без билета? Я так, автостопом. Есть еще добрые дальнобойщики, которые могут войти в бедственное положение мужчины, – пояснил Генрих.
– Завязывал бы ты с алкоголем, – посоветовала ему Муза, – плохо закончится, и никто не спасет.
– Муза моя, ты – мелодия моего сердца, твоими бы словами да путь в рай устлать! Ты думаешь, это так просто? Я чего приехал-то? – попытался сосредоточиться бывший муж.
– Да, кстати! – очнулась она, так как заговорить Генрих мог кого угодно.
– За помощью я к тебе, солнце мое! Совсем у меня бедственное положение, красота моя! А кто помочь может? Кто у нас человечище с большой буквы? Да ты, добрая моя!
– Помочь? Чем? – спросила она.
– Я без денег, без работы! Совсем в бедственном положении! Не выгоняй меня, малыш! Ведь даже прибившуюся собаку хорошие люди не выкинут на улицу! – убедительно сказал бывший муж.
– Так ты узнал, что у меня есть деньги? – догадалась Муза.
– Говорю же, Светлана Игоревна – святая женщина! Ну, а тебе что, жалко помочь бывшему мужу? Много не надо… – заныл он.
– Вот именно – бывшему! И у меня от тебя остались не очень хорошие воспоминания! Ты сам-то не забыл?
– Не чужие люди! – не согласился он. – Не выгонишь же ты? – практически перестал трястись, выпив вина.
– Так ты денег занять? Много не дам! Деньги не мои! А сколько я здесь проживу, я еще не знаю, – заявила ему Муза.
– Нет, я бы хотел с тобой пожить, ну хоть немного, – начал ластиться Генрих.
– Что значит – пожить?! Ты с ума сошел? Убери от меня руки!
– Да я не в этом смысле! Да я и не тяну к тебе руки! Я не буду приставать! Просто в номере у тебя можно проживать бесплатно! Я не буду мешать! – засуетился Генрих.
Музе такая перспектива не нравилась. Она даже была готова дать ему денег, но только с таким условием, чтобы духа его тут не было! Но Генрих уперся, как ишак.
– Не губи меня, не отказывай в помощи! Я не могу пока вернуться домой!
Муза сразу же все поняла, зная авантюрный характер своего бывшего.
– Генрих, ты куда-то влип? Скажи, только честно! Или ты сейчас признаешься, или я закрою за тобой дверь.
– Тебе, родная моя, все как на духу! – сказал он. – Я в карты проигрался серьезным товарищам, боюсь, если я вернусь, меня разберут на органы, потому что больше с меня взять нечего. А так, поищут-поищут – и не найдут, а если убьют, ты же потом себе этого не простишь! Честно говорю, ребята серьезные! Укрой меня! – И Генрих начал хватать ее за руки и умоляюще на нее смотреть.
Этого Муза уже выдержать не могла.
– Ладно! Оставайся! Только недолго! И учти: без всяких приставаний ко мне и к моей жиличке, – сказала она.
– Какой жиличке? – не понял Генрих. – Ой, у тебя еще кто-то живет? А кто? Она молодая? Симпатичная?
– Генрих!
– Молчу-молчу! Рыбка моя, ну к кому я пристану? В таком-то состоянии? О чем ты говоришь? Мне исключительно схорониться у тебя – и все. Я обещаю! Ты видишь, каково мне? – поднял он руку.
– Смотри у меня! – погрозила ему пальцем Муза. – Иначе сразу окажешься на улице! Этой девочке уже хватило!
Генрих дал ей обещание и сразу же освоился в номере, как у себя дома.
– Я душ приму? А пожевать есть чего? А закажем в номер из ресторана? Ну же! Муза моя! Детка!
Она только рукой махнула, поняв, что все равно он будет делать что хочет. Ее бывший муж был из категории людей, которым дай палец, так они и руку откусят. Этой наглости и бесцеремонности у него было не отнять, он добивался в жизни всегда чего хотел.
Когда он, распаренный, помытый, с наглой физиономией, в женском махровом халате, развалился в кресле и принялся уминать бутерброды, вернулась Алиса. Увидев Генриха, она даже затормозила.
– Ой, извините, Муза, я не вовремя? У тебя гости… Извините. Я пойду, погуляю? Я не знала. Извините еще раз.
