Племя Майи - Анна М. Полякова
Мысли вернулись к сегодняшней несостоявшейся встрече. Собирался ли отправитель посланий являться на нее или просто продолжал свою странную игру, оставалось неясным. Вопрос о том, так ли была случайна смерть Иванова, не давал мне покоя. Ивановы на вопрос о том, как все произошло, отвечать не пожелали, и их можно понять, принимая во внимание величину утраты, но кто-то из коллег наверняка должен знать детали.
Я пожалела, что эта мысль не посетила меня вчера на перевязке: возможно, Соня смогла бы пролить свет на обстоятельства смерти моего отца. Если девушка сегодня на работе, вряд ли сейчас подходящий момент для таких разговоров, но ничто не мешало мне задержаться в Красных Оврагах еще немного и попытаться выйти с ней на диалог.
Присев на траву возле раскидистой яблони, я протерла лицо руками и прошептала самой себе:
— Почему бы не спросить Анатолия?
Медянцев, в силу своей специализации, вряд ли был среди тех, кто занимался лечением Иванова, если у того были проблемы с сердцем, но что-то знать непременно должен.
Толик говорил, что в Красные Овраги его позвал сам Аркадий Александрович и что встретились они на одной из конференций. Это могло быть правдой, но могло быть и выдумкой: обстоятельства знакомства двух мужчин я знала только со слов рентгенолога. Насколько доверительными на деле были их отношения, мне неизвестно. Не исключено, что Анатолий знает об отце много больше, нежели я думаю, и о его смерти ему может быть известно в деталях, которые, в свою очередь, смогут прояснить ситуацию. Раз уж аноним сегодня не явился, самое время начать задавать вопросы, на которые я, как дочь, имею полное моральное право получить ответы.
А что, если автор посланий все это время находится даже ближе, чем я могла бы предположить? Вдруг их отправлял тот, на кого я бы подумала в последнюю очередь. Сам Медянцев, например. Уж очень подозрительным было то, что он прислал сообщение как раз тогда, когда я направлялась на кладбище. Еще и явился вскоре после этого, причем весь в черном, словно готовился.
Все то время, что я томилась в ожидании среди могил и ворон, он мог быть где-то рядом и наблюдать, а потом сделать вид, что спешно подорвался и приехал на погост ради сомнительной романтической встречи со мной.
Только к чему эти игры? Я и так была не против наших встреч, и заговорить на волнующую тему он мог в любой момент. Объяснение я видела лишь одно: это было устроено в качестве проверки, насколько далеко я готова пойти, чтобы докопаться до истины.
Одно дело сидеть в ноутбуке и переписываться с незнакомцем, совсем другое — приехать в назначенный час на кладбище, в лес, где, случись что, нет ни камер, ни свидетелей — разве только те, кто уже никогда ничего не расскажут. Это должно было навести отправителя на мысль, что я настроена серьезно и не побоюсь идти дальше в распутывании этой загадочной истории.
Если автором анонимок действительно был Толик, не исключено, что совсем скоро он заговорит сам, ведь я прошла проверку, устроенную им.
Мысль, что рентгенолог и есть тот самый аноним, удивительным образом казалась мне абсолютно фантастической и вполне реальной одновременно. Должно быть потому, что об отправителе я знала крайне мало: он дал о себе знать еще до нотариуса и был знаком с этими Красными Оврагами, по крайней мере, с городским кладбищем.
Неясным оставался мотив. Допустим, Медянцеву были известны какие-то подробности смерти Иванова, наводящие на мысль об убийстве. Почему бы не явиться с ними в полицию? Уж если те, по словам горожанки, были готовы взяться за поиск похитителя куриц, смерть главврача, не последнего в Красных Оврагах человека, точно должна их заинтересовать.
Возможно, у анонима есть только домыслы, ничем не подкрепленные, и он боится, что ему не поверят. Тогда где гарантия, что мои слова правоохранительные органы не сочтут фантазией? Разве что отправитель боится за свою репутацию: в случае если всерьез его информацию не воспримут, он рискует быть растерзанным горожанами. Не физически, разумеется, у жителей этого местечка есть другое оружие: сплетни. Уважаемому человеку, если аноним таким является, не хочется быть освистанным толпой, или, как минимум, стражами правопорядка. Я же, как гость города, вполне могу выйти сухой из воды: что взять с этой приезжей?
Вероятна и другая ситуация, не такая безобидная. Если тайный отправитель не просто подозревает убийство, но и обладает некоторыми уликами, тогда он может опасаться и за свою жизнь. А ну как убийца Иванова, если тот действительно умер не так уж естественно, узнав о хранимой анонимом информации, решит разделаться с нежелательным свидетелем? В кино такое сплошь и рядом.
— Майя, — прервал мои мысли знакомый голос.
Я обернулась в ту сторону, с которой меня звали, и увидела в открытом окне Соню в белом халате. Сегодня ее кучерявые волосы неряшливо торчали из-под форменного колпака — видимо, день выдался нелегким.
«Легка на помине», — подумала я.
— Как нога?
— Прекрасно, — ответила я, поднимаясь. — Спасибо за перевязку!
Девушка улыбнулась, махнула рукой и скрылась в кабинете прежде, чем я успела приблизиться на такое расстояние, которое было бы комфортным для разговора.
Кажется, пообщаться с Соней не получится. Сидеть в яблоневом саду было приятно, но совершенно бессмысленно. Я обошла здание больницы, решив вернуться к своей машине. Мое внимание привлек знакомый плечистый силуэт — с противоположной от меня стороны крыльца, прислонившись к стене, стоял Епифан, скрестив руки на груди и вальяжно откинув голову.
Я замерла. Скрипач в мою сторону не смотрел, но его появление тут мне не понравилось. Вчера он ошивался возле дома несчастной, лишившейся сразу двух несушек как раз в тот момент, когда по той самой улице проходила я, а сегодня сторожит у больницы. Набрав в грудь побольше воздуха, я решительно направилась к нему:
— Товарищ Лукин, что вам тут надо?
— О, мы опять на «вы»? — Епифан отделился от стены и изобразил нечто вроде книксена.
— Следишь за мной? — не унималась я.
Скрипач растянул рот в самодовольной улыбке и с вызовом спросил:
— Зачем?
— Это я у тебя спросить хочу.
— При всей моей к тебе симпатии, я знать не знал, что мы тут встретимся.
— А вчера зачем за домом с курицами прятался?
— Уже без куриц, — поправил он.
Цепляться к словам Лукин был великим мастером, это я успела усвоить.
— Не важно, — рыкнула я.
