Возьми с полки пирожок - Люся Лютикова
– В среду, двадцать первого сентября… – задумчиво проронил господин Мохов. – Я в это время был в Краснодаре, двадцать третьего утром мне позвонила Марина и сказала, что Андрей мёртв, и я сразу же вылетел в Москву. А ты, Стеша, полетела в Москву еще во вторник, двадцатого сентября, к подруге в Наро-Фоминск. Ей скоро рожать, муж бросил, помочь некому, надо купить кроватку. Так ты сказала мне, Стеша! – Михаил Алексеевич требовательно смотрел на жену.
– Ваша супруга пробыла в квартире Андрея тридцать семь минут. Судите сами, дошло ли у них дело до кроватки, – усмехнулась я.
Мохов как-то вдруг резко постарел. Словно воздушный шарик сдулся. Я испугалась, как бы дедулю не хватил удар, староват он для таких потрясений.
– Зайчонок, как это понимать?! Ты меня обманула?! – трагически прошептал миллионер.
– Вы-то из себя оскорблённую невинность не стройте, у вас тоже был роман с женой сына, – напомнила я ему. – Два сапога пара.
Ну и семейка! Это даже не животные, а какие-то насекомые с перекрёстным опылением.
– Мишунчик, это правда? Ты спал с Мариной?
Стефания стояла, трагически заломив руки, из ее огромных голубых глаз капали слезы, она была особенно прекрасна в этот момент.
Супруг бросился перед ней на колени и страстно прильнул к ее ногам.
– Зайчонок, не верь! Не верь никому! Я люблю только тебя!
– Вы отказались от наследства Андрея в пользу Марины, – сурово сказала я. – Это главное доказательство вашей с ней связи.
В мою сторону Михаил Алексеевич даже не посмотрел, он не отрывал взгляда от жены.
– Она меня шантажировала! У нее откуда-то взялись снимки, где мы голые лежим в постели! Я не помню этого, клянусь! Наверное, она что-то мне подсыпала! Или сделала фотошоп! Грозила, что покажет снимки тебе, если я не откажусь от наследства! Я боялся тебя потерять, моя единственная любовь! Зачем мне эти квартиры, эти деньги, если рядом не будет тебя?!
Я едва не расхохоталась в голос, услышав столь высокопарный стиль. Однако Стефании очень даже понравилось. Она перестала рыдать, подняла мужа с колен и обняла его за плечи изящными руками.
– Да, я приходила к Андрею! Но не ради себя, а ради тебя, Мишунчик! Я просила, чтобы он помог тебе. Я знаю, что эти ужасные, подлые люди разорили тебя! Кафе в Краснодаре закрыто. Я умоляла Андрея дать тебе денег на новый проект. Он не дал, у него жестокое сердце. Но я знаю, что всё будет хорошо, ты скоро подпишешь контракт с китайцами, и у тебя снова будут деньги.
Значит, тот самый ИП Мохов с долгом в два миллиона рублей стоял сейчас передо мной. Вернее, уже не стоял, а упал, обессиленный, в кресло и рыдал.
– Прости, зайчонок, я виноват перед тобой, – говорил он сквозь рыдания. – Я обманывал тебя. Я не знал, как тебе сказать. Нет никакой программы для смартфонов, нет контракта с китайцами. Я нищий, более того – я в долгах. Беги от меня! Спасай свое прекрасное тело и невинную душу! Я один буду нести наказание за свои грехи!
Господи, что за мелодрама! Я уже не в том возрасте, чтобы воспринимать подобное всерьёз. Очень надеюсь, что Стефания последует совету мужа, бросит его, и представление закончится.
Блондинка, кажется, вняла голосу разума. Она кинулась в спальню, вытащила из шкафа огромный чемодан и принялась хаотично бросать туда вещи. Михаил Алексеевич молча за ней наблюдал, только слеза катилась по его морщинистой щеке.
Стефания подхватила чемодан, подошла к креслу, в котором сидел муж, и опустилась рядом на пол. Она взяла супруга за руки и торжественно произнесла:
– Да, я ухожу. Но не одна! Мы уйдём вместе! Мы съедем из этого дорогого отеля, который нам не по карману! Пусть у нас нет денег! Пусть наши враги смеются нам в лицо! Но им не победить нашу любовь!
– Зайчонок, я люблю только тебя! – выдохнул Мохов.
– Ты мой пушистик, – пропела Стеша, поглаживая его по блестящей лысине.
– Мур-мур-мур, – приговаривал Михаил Алексеевич.
– Фыр-фыр-фыр, – вторила ему жена.
Они ворковали, как голубки, абсолютно не стесняясь постороннего человека. Я предпочла покинуть эту сладкую парочку, пока меня не стошнило на дорогой ковёр.
– Всего доброго, – сказала я.
Меня не услышали. Я могла бы вынести из номера чемодан, и никто бы не заметил.
В коридоре я вдохнула полной грудью: наконец-то вырвалась из этого дурдома! Кажется, я поняла, в чем заключается секрет счастья семьи Моховых: Михаил снова впал в детство, а Стефания из него никогда и не выходила.
Глава двадцать третья
Вернувшись домой, я первым делом достала тетрадь Андрея. Да, она вся исписана загадочными символами. Арабская ли это вязь? Что-то не очень похоже. Возможно, у Андрея был неразборчивый почерк. Я сфотографировала несколько страниц, чтобы проконсультироваться со специалистами.
Хорошо, что в социальной сети ВКонтакте люди указывают свои учебные заведения. Я нашла нескольких человек, которые имели отношение к факультетам востоковедения, и отправила всем одинаковые письма. В них я представлялась журналистом, говорила, что восстанавливаю биографию одного малоизученного советского писателя, нашла в архивах такую запись и прошу сказать, арабский ли текст на фото.
Кто-то откликнулся мгновенно, другие отписались через сутки. Но все арабисты сошлись в одном: это не арабская вязь.
Меня осенило: а, может, это скоропись? Арабская, разумеется? Вот, например, скоропись на русском языке совсем не похожа на кириллицу. Вообще ничего общего.
В школьные годы я росла чрезвычайно любознательным ребёнком и очень любила читать. Тогда это было легко, потому что еще не придумали Интернет. Я постоянно тусовалась в городской библиотеке, если бы в те времена существовала система бонусных баллов, я получала бы максимум, потому что буквально проглатывала каждое печатное слово. Брала первую попавшуюся книгу и начинала читать прямо у книжных полок, если книга увлекала меня, я забирала ее домой.
Однажды я наткнулась на пособие по скорописи. В то время профессия секретаря-референта была очень престижной, среди требований к кандидатам было владение скорописью. Существовали курсы, и это пособие предназначалось как раз для них. Я начала читать и сразу поняла, что поверхностным изучением тут не отделаешься. По сути, надо освоить новый язык. В русском языке ведь как: каждый звук имеет свою букву. Есть небольшие исключения, но
