Галина Куликова - Пакости в кредит
— Благодарю вас, — вымученно улыбнулась Софья и села на предложенный стул.
— Ты вот что, Мохов, — строго сказал Брюковец. — Прежде чем с гостями чаи гонять, слетай на первый этаж в фотолабораторию.
— Да как же — слетай? — возмутился было Мохов. — Там застрянешь не меньше чем на полчаса.
— Ничего-ничего, Люся пока сходит перекусить, а мы с Сонечкой немножко поболтаем.
— Иван Феоктистович! — позвали Брюковца из коридора. — На два слова можно?
Пока тот решал срочные вопросы, стоя в дверях, Люся мышкой выскользнула из комнаты, а Сережа Мохов нацарапал на бумажке несколько цифр и шепотом сказал Софье:
— Вот тебе телефон лаборатории. Если почувствуешь, что дело труба, позвони и после первого же гудка положи трубку. Это будет для меня сигналом. Ну а потом позволь Брюковцу что-нибудь лишнее. Через пять минут я неожиданно вернусь, да не один, а с нашей Марфой. Уж она устроит ему общественное порицание! У этого типа навсегда отомрет охота распускать ручонки!
Марфа была «замшей» главного — колоритной теткой под центнер весом с могучей энергетикой и громовым голосом. В силу женской невостребованности она неумолимо относилась к порокам, особенно тем, которые касались взаимоотношения полов. Но самое главное — Марфа враждовала с Брюковцом и пообещала выжить его из редакции в самое ближайшее время. Нападая друг на друга, противники обычно не стеснялись в выражениях.
Софья мученически завела глаза вверх. Что называется из огня да в полымя. Убежала от Кутайкина и попала к Брюковцу. Сказать по правде, у нее не было никакого желания разыгрывать здесь представление, но что оставалось делать? Мохов нужен ей позарез. Он человек проверенный, ему она доверяет на все сто.
Выдавив лишних людей из комнаты, Брюковец плотно прикрыл дверь и сделал осторожный шажок в направлении Софьи.
— А ты все хорошеешь, Сонечка! — противным голосом сказал он. — Новая прическа тебе очень идет! Только что это у нас на личике?
Он протянул пухлый указательный палец, чтобы коснуться запудренного синяка, но не успел донести его до цели. Дверь в кабинет резко распахнулась, и на пороге появился главный редактор журнала Лев Михайлович Генштейн. Высокий, худой, в больших очках-хамелеонах, он властвовал в своем небольшом мирке безраздельно.
— Вот ты где, Иван! — сказал он, мельком глянув на Софью и не поздоровавшись. — Пойди быстро, там из Киева звонят!
Брюковец убежал, трусливо потряхивая задницей, а главный, блеснув очками, очень строго спросил Софью:
— Где Мохов?
— В фотолаборатории на первом этаже, — ответила та.
Она была безмерно благодарна этому замечательному человеку за то, что он спугнул ответсека.
— Так-так, — сказал Генштейн и, потянувшись к телефону, быстро набрал номер фотолаборатории твердым начальственным пальцем. — Впрочем, — пробормотал он, бросив трубку после первого же гудка, — я позже его вызову. А вы что, по поводу вакансии?
— Нет-нет, — поспешно сказала Софья, нервно поглядывая на дверь. — Я по личному делу.
— К Брюковцу?
— Нет-нет, — замотала головой Софья. — К Сергею Мохову. Я буквально на пять минут. Не оторву его надолго.
— Хм… — пробормотал главный, схватил со стола какой-то документ и начал его просматривать. Софья поднялась было на ноги, но тот повелительно сказал:
— Сидите!
Листочек с телефоном, который та держала в руке, внезапно выскользнул из пальцев и спланировал на пол. Генштейн решил проявить галантность и наклонился, чтобы его поднять. Софья, не вставая со стула, тоже наклонилась, и они, как полагается, стукнулись лбами.
— Моя голова! — вскрикнула Софья, сердясь на судьбу за то, что та в последние дни постоянно проверяла ее котелок на прочность.
Генштейн, решив, что слишком сильно ударил даму своим крепким крутым лбом, присел на корточки и двумя руками взял Софью за голову, чтобы рассмотреть причиненное повреждение.
— Ну-ну, не так все страшно, — пробормотал он.
В ту же секунду дверь влетела внутрь кабинета и на пороге возникла монументальная Марфа, за спиной которой приплясывал взволнованный Сережа Мохов.
— Ах ты, мерзкий развратник! — закричала Марфа с порога, не разглядев, из кого конкретно состоит живописная группа, расположившаяся на стуле и около него: солнце лупило из окна прямо ей в глаза. — Убери от девочки свои жадные ручонки!
Более зоркий Мохов ударил Марфу кулаком по почке, но та не обратила на него никакого внимания. По дороге он ее здорово раззадорил, поэтому Марфа не желала миндальничать.
— Беломордая гадина! — пробасила она на весь этаж. — Что это ты тут себе позволяешь?!
Генштейн поднялся с колена и выпрямился во весь рост. Только тут Марфа заметила, с кем имеет дело, и икнула от неожиданности. На ее щеках мгновенно выступили пунцовые пятна.
— Не знал, Марфа Евгеньевна, что мое лицо кажется вам чересчур бледным, — ехидно заметил Генштейн. — Вы что же, предлагаете мне посетить солярий?
— Обозналась, Лев Михайлович, — забубнила Марфа, отступая в коридор. — Думала, тут Брюковец бесчинствует!
Хмыкнув, Генштейн покинул кабинет и деловой походкой направился к лифту.
— Это что, была подстава, да, Мохов? Тебя Брюковец подговорил, да?
— Да что вы! — вступилась Софья. — Все вышло совершенно случайно! Сначала тут действительно был Брюковец, но пришел ваш главный и отослал его разговаривать с Киевом.
— Почему у меня до сих пор не отвалился язык? Я назвала Льва Михайловича беломордой гадиной! Как я теперь буду смотреть ему в глаза? — сокрушалась Марфа.
— А ты смотри на верхнюю пуговицу его рубашки, — посоветовал Мохов. — Никогда не смутишься.
— Спасибо! — буркнула та и удалилась к себе, раскачиваясь по дороге, словно африканский слон.
— Ужасное недоразумение! — пробормотала Софья, обмахиваясь двумя руками. — Звонила-то не я.
— Хороший был план, — сказал Мохов. — Жаль, накрылся медным тазом.
Сережа был немножко нескладным, зато очень милым молодым человеком и считался весьма перспективным дизайнером. Софья была уверена, что заказ он выполнит как надо. Договорившись о сроках, они распрощались, и, позабыв о всякой опасности, она зацокала каблуками по коридору.
На сей раз Брюковец выскочил на нее из лифта, словно черт из коробочки.
— Что же ты, Сонечка, уже уходишь? — прочирикал он, не давая лифту уехать. — А мы так и не пообщались.
— Всего доброго, — холодно ответила Софья и взглядом еще добавила морозца.
Однако Брюковца подобное бряцание оружием не могло пронять.
— Провожу тебя хотя бы до выхода! — Он втиснулся за ней в лифт и, нажав на кнопку, широко и сально улыбнулся.
Когда лифт дополз до первого этажа и дверцы его раскрылись, Брюковец вылетел из него спиной вперед, разметав стоявших в ожидании людей.
— Дура! — завизжал он, словно жирный ребенок, которого обидела одноклассница. — Чтоб ноги твоей больше не было в редакции!
Пунцовая Софья, проходя мимо, брезгливо обронила:
— Тебя не спросили!
— Еще раз придешь, я… Я тебя метлой вымету, как приблудную мышь!
— И еще раз прокатишься вверх тормашками, — пообещала Софья. — Полетишь прямо с девятого этажа!
Брюковец поднялся на ноги и побежал вверх по лестнице, стараясь скрыться с глаз свидетелей как можно быстрее. А свидетелей его позора было много — народ прятал смешки, а кое-кто стоял, откровенно разинув рот.
— Ну, Лешка, — вслух сказала Софья, выскакивая на улицу и адресуясь к заболевшему Шагалову, — уж мне твоя колика выходит боком!
В «Артефакте» между тем тоже было неспокойно. Вася Капитанов и Кутайкин вошли в конфронтацию, сгубив на корню хорошую творческую атмосферу, которая была так нужна для успешного продвижения заказа. Софье пришлось показывать класс в своей нелегкой профессии.
Впрочем, Кутайкин при ее появлении заметно смягчился, и Вася украдкой смахнул воображаемый пот со лба, показывая Софье, как рад ее вмешательству.
— Придется задержаться часов до восьми! — заявил Олег Осипович, копаясь в своей барсетке.
— Я не могу, — тут же ответила Софья. — Извините, у меня важное дело.
Кутайкин мгновенно надулся и стал разговаривать, поджав губы.
— Ты что? — рассерженно шепнул Вася и пнул Софью ногой под столом. — Какое дело может быть важнее этого?!
— Да, Софья Николаевна, — услышал и поддакнул Кутайкин, — я думал, у вас повышенное чувство ответственности и неколебимое уважение к клиенту…
— Вы не понимаете! — рассердилась та. — У меня маньяк останется без присмотра!
Вася и Кутайкин молча переглянулись.
— Есть один тип, — неохотно сообщила Софья, — которого я подозреваю в особо тяжком преступлении. Надо, чтобы сегодня вечером он был у меня на глазах.
— Но почему у вас?! — вздыбился Кутайкин, словно штормовая волна. — Есть ведь соответствующие органы!
— С виду он очень порядочный человек, а у меня нет никаких доказательств…
