Маша Стрельцова - Как растлить совершеннолетнего, Или Научи его плохому!
— Лорочка, — радостно кричала я, сбегая по лестнице. — Ты уж лихом не поминай, если что не так было! Я тебе сейчас и курочки в дорогу дам, и евангелие карманное! Все для тебя, только б ты умота… тьфу, в смысле улыбалась!
На втором этаже моих ноздрей коснулся странный запах, но я, в эйфории от расставания с дорогой коллегой на него не обратила внимания. Вот сейчас выставлю Святошу — тогда и разберемся. На первом этаже я закашлялась — дышать было вообще нечем.
— Что за черт? — недоуменно пробормотала я, молнией метнувшись на кухню. Так и есть — газовая конфорка с тихим шипением наполняла мою немаленькую квартиру смертоносным пропаном, на плите — турка со сбежавшим кофе, на диване — Бакс в бесчувствии. Кашляя, я закрыла вентиль, распахнула окна в кухне, схватила Бакса и побежала наверх — до спальни на третьем этаже газ еще не дошел в таких количествах, как тут.
Деликатное порыкивание остановило меня около лестницы. Я обернулась — у выходной двери стояла волчица и умильно на меня смотрела — мол, ну что, откройте дверь, да я пойду, да?
— Давай наверх, — буркнула я, и Лора тут же, словно ждала, ринулась ко мне, счастливо повизгивая. Вот черт возьми! Ну как, как мне ее выгнать после того, как она мне считай жизнь спасла? Если бы не она — я бы не проснулась больше никогда.
Отчего-то особой благодарности я не чувствовала, лишь разочарование, что избавиться от нее не получилось.
В спальне я открыла окна, положила на подоконник Бакса и пошла на второй этаж — его так же следовало проветрить.
В какой-то момент меня кольнул страх — я по всей квартире хожу, а вдруг Дэн еще здесь???
«Поверила наконец-то?» — злорадно спросил голос.
«Иди в баню», — огрызнулась я.
«Тазики пинать? — мрачно хохотнул он. — Нет, милая, то что тебя опять сегодня чуть не убили — лучшее доказательство, что это — он».
Я молча пошла снова на кухню, а голос все зудел и зудел:
«Попытка отчаяния, так сказать. Зачем ты ему сказала, что с утра пойдешь завещание переписывать? Ты на место преступника себя поставь — сейчас он еще наследник, а утром уже упс! — и денежки утекут в Зимбабве! Да тут любой бы тебя кирдыкнул!»
Я с ним не разговаривала. Кухня уже проветрилась, я встала около плиты и внимательно ее осмотрела. На конфорке стояла обычная турка на две маленькие чашки, а около горелки под ней расплылось бурое пятно. Видимо, пена и загасила огонь. И все бы хорошо, но! — я никогда не варю кофе в турке. Ни-ког-да! Тут сказывается природная лень. Мне две чашечки кофе — это как слону дробина, и посему я варю кофе в большом эмалированном чайнике. Сию бадейку я ставлю около компьютера на подставке и попиваю кофеек весь день. То, что он вскоре остывает — меня нисколько не смущает.
Для гостей же достается элегантная кофеварка.
А вот турка как куплена в наборе посуды, так и стоит с тех пор без дела на полке, глаз радует дизайном.
Что-то тут не так. Кто меня знает — не мог инсценировать, будто я варю кофе в турке.
«Дурочка ты, — разъяснил голос, — турка удобна тем, что если в нее кофе сыпануть побольше да воды не пожалеть — гарантированно будет море пены. Что и требовалось для того, чтобы сделать вид, что пламя конфорки случайно было погашено…»
Я, не слушая его, оделась, вышла из квартиры и вызвала лифт.
«Не знаю что ты задумала, но чувствую, очки ты снимать никак не хочешь», — проницательно заметил голос.
«У меня отличное зрение», — ровно сказала я.
«Ты знаешь о чем я».
Я промолчала, зашла в подъехавший лифт и вскоре оказалась в холле на первом этаже. Машинально бросила взгляд на большие часы на стене — было половина третьего утра. Та-ак, спать я легла примерно в двенадцать, да и газ не успел распространиться по всей квартире… Получается, Дэн… тьфу, преступник пробрался в мою квартиру меньше часа назад.
Стуча каблуками по каменному полу, я пересекла холл и постучала в стеклянную будочку наших секьюрити. Потом еще раз. Звуки громко раздавались в сонной тишине нашего дома.
— Щаз, — раздалось из-за двери, что вела из охранницкой куда-то вглубь. Через минуту и правда появился встрепанный Сашка.
— Ну кто ж на посту спит? — укорила я его.
— Да какой пост, — махнул он рукой. — Ночью двери все заперты, у жильцов ключи, так что ходят только свои. А если дебош какой — так сплю я чутко. Вы чего хотели-то, Магдалина Константиновна?
— Слушай, — помялась я. — Мой заходил?
— И заходил, и выходил, — кивнул он. — А что?
Сердце дало сбой.
Все же он…
А я-то надеялась…
«Я тебе про что говорил?» — ехидно сказал голос.
— А во сколько уходил? — непослушными губами спросила я.
— Да часов в восемь вечера, сразу как вы зашли, — Сашка смотрел на меня и явно силился понять — чего мне от него надо в такое время.
Камень с сердца с грохотом свалился.
«Ну, что скажешь???» — ликующе закричала я голосу.
«Видеозапись с камер посмотри, — буркнул он. — Кто-то все равно заходил, не сама же турка на плиту спланировала».
«Это мысль», — я решила быть великодушной и не стала припоминать ему то, как он лажанулся, обвинив Дэна во всех грехах.
— Саш, мне б кассетку поглядеть с камеры у двери, можно? — лучезарно улыбнулась я охраннику.
— Не можно, — буркнул он. — Такие вещи только с разрешения начальника охраны.
— А все же? — нахмурилась я.
— Не по правилам. Завтра напишете начальнику заявление, укажете причины, он и рассмотрит вашу просьбу.
Саня явно не выспался и был потому слегка зануден.
Я облокотилась на стойку будочки и задушевно спросила:
— А спать на работе — это по правилам?
Парень явно задумался.
— А я ведь, Сань, трепло, каких еще поискать, — покаянно поведала я ему. — Меня к начальнику никак нельзя — все-е ему расскажу.
— Все — это что? — нахмурился Саня.
— Ну в общем-то ничего страшного, ты не переживай, — снова тепло улыбнулась я. — Ну и что, что вы с дружком намедни пиво пили тут, а потом песни на лавочке горланили? Надо расслабляться, все верно! Да и ночами спать — это обязательно! Иначе для организма вредно! А вот еще помню, как вы на день десантника….
— Ладно, хватит, — поморщился парень. — Заходите.
Дважды меня приглашать не пришлось.
Я ужом скользнула в будочку, из нее — в заветную дверцу, и вскоре я уже сидела перед экраном телевизора и просматривала пленку, отмотанную на два часа назад. Для надежности.
В час ночи народ еще ходил туда — сюда, но ни Дэна, ни Сереги, ни кого-то незнакомого. Все свои, жильцы. Правда, в полвторого зашел сосед с десятого этажа с вульгарной девицей, да спустя пятнадцать минут появилась молодая вдова с третьего этажа в обнимку с каким-то солидным мужчиной.
«Эх, все по парочкам», — грустно подумалось мне.
А потом дверь в подъезд на экране распахнулась, и в его проеме показалась знакомая двухметровая фигура. Дэн, не глядя по сторонам, прошел к лифту, а я сидела в полном ошеломлении…
Бо-оже…
Через двадцать одну минуту, судя по таймеру в углу экрана, двери лифта снова открылись, Дэн шагнул из него в холл и быстро пошел на выход.
Ну да, много времени на то, чтобы приготовить любимой девушке утренний кофе у него не ушло.
Я смотрела на его совершенное, неправдоподобно — прекрасное лицо, перекошенное злобой, и беззвучно рыдала. Любимый мой, это на меня ты так зол? За то, что ни в какую не умираю, за то, что рушу твои планы на мое наследство?
— Саня, продай кассету, — бесцветно сказала я.
— Продать — никак, мне утром отчитаться за нее надо, — покачал он головой. — А вот переписать ее — перепишу. Утром со смены пойду — занесу.
— Спасибо, — выдавила я из себя, повернулась и на негнущихся ногах поковыляла к лифту.
Сейчас главным было донести свою боль до дому, не расплескав. Не упасть посреди холла на колени, рыдая от того, что душу мою жгут каленым железом, и это непереносимо. Не выть, словно на похоронах, оплакивая нечто умершее в моей душе.
— Ангелов тьма одесная, — шептала я непослушными губами, — сила защитная и чудесная…
Дверцы лифта бесшумно разошлись, я зашла, нажала на кнопку своего этажа и бессильно упала на банкетку, чувствуя, как слезы комом встали в горле.
— Их крыла надо мной…, — с трудом продолжила я вызов на защиту, и тут не выдержала.
Я упала навзничь на обитую черным атласом банкетку. Меня ломало и корежило от немыслимой боли…
«Я старый солдат, и не знаю слов любви, но при виде вас мое сердце разрывается от нежности…».
Меня словно сжигали на костре, кровь вскипала болью в моих венах, а сквозь языки пламени и вопли толпы я слышала его бархатистый и родной голос.
«Но я так же гарантирую, что если я на тебе не женюсь, я буду жалеть об этом каждый миг моей жизни».
