Наталья Александрова - Колыбельная для маньяка
Несчастный прораб так глубоко задумался, что не заметил, как в окне башни, возвышающейся над забором соседнего участка, блеснули два ослепительных солнечных зайчика.
Эти солнечные зайчики отбросил бинокль, которым пользовалась теща крупного бизнесмена Воротилова Цецилия Борисовна.
Цецилия Борисовна жила в загородном доме Воротилова круглый год. Дом был удобный, просторный, со всеми мыслимыми удобствами, включая русскую баню, финскую сауну, турецкую парную и японскую баню фурако, которая вообще-то не баня, а кедровая бочка с горячей водой. В доме у Воротилова была многочисленная прислуга, готовая по первому требованию выполнить любой каприз хозяйской тещи, от кухарки и садовника до собственного массажиста – и тем не менее Цецилия Борисовна считала, что находится в ссылке или даже в одиночном заключении.
Дело в том, что она обладала активной жизненной позицией, говоря проще – обожала совать нос в чужие дела, а в загородном доме ей совершенно негде было развернуться. Именно из-за активной позиции Воротилов загнал тещу в загородный дом – после того как два или три раза из-за этой самой активной позиции он едва не потерял большие денежные контракты и здорово испортил отношения с крупным чиновником городской администрации.
Чтобы избежать ссылки, Цецилия Борисовна пыталась призвать на помощь свою дочь, но та почти все время находилась в астрале, и мелкие земные проблемы ее нисколько не интересовали.
В итоге Цецилия Борисовна ужасно скучала и проводила долгие часы на башне особняка, как средневековая принцесса, наблюдая в бинокль за жизнью соседей.
Комнату в башне начитанная Цецилия Борисовна называла своей светелкой и повесила на стене картину Сурикова «Меншиков в Березове», тем самым намекая на свое положение политической ссыльной. Когда кто-то из немногочисленных гостей сказал ей, что у нее очень хорошая копия, Цецилия намекнула, что это вовсе не копия, что копия давно уже висит в Третьяковке, а как раз у нее-то самый что ни на есть подлинник кисти Сурикова.
Итак, Цецилия Борисовна от скуки наблюдала за тем, что происходит на соседних участках. Но к ее глубокому огорчению, большая часть этих участков была скрыта за высокими глухими заборами, а то, что удавалось разглядеть, не представляло для любознательной женщины никакого интереса.
Ближе всех располагался невезучий участок, на котором и вовсе никто не жил. Правда, в последнее время там началось некоторое оживление, видимо, участок снова поменял хозяина. И вот наконец этим утром на соседнем участке появилась бригада гастарбайтеров.
– Ну вот! – раздраженно проговорила Цецилия, разглядев рабочих в свой бинокль. – Опять каких-то некрещеных привезли! Создают под самым Петербургом гнездо терроризма!
Гастарбайтеры приступили к работе, и вдруг в котловане что-то произошло. Таджики бросили работу и сгрудились в дальнем углу котлована, окружив какой-то предмет.
Цецилия Борисовна подкрутила колесико бинокля, пытаясь разглядеть находку, но бессовестные гастарбайтеры толпились вокруг, закрывая подозрительный объект.
Наконец появился вызванный бригадиром озабоченный прораб, остальные рабочие отошли в сторону, и Цецилия смогла разглядеть неизвестный предмет.
Она не сразу поняла, что это такое, а когда наконец поняла, реденькие волосики, аккуратно уложенные приезжавшим из города парикмахером, встали дыбом.
– Труп! – прошептала Цецилия, припав к окулярам бинокля. – Чтоб мне провалиться, труп! Говорила же я, что от этих гастарбайтеров будут одни неприятности!
Тот несомненный факт, что труп был не первой свежести, а бригада таджиков появилась на участке всего час назад, ничуть не смущал Цецилию Борисовну. Ее активная жизненная позиция взыграла, женщина схватила мобильный телефон и позвонила в милицию.
– Это милиция? – осведомилась бдительная Цецилия.
– Это полиция! – недовольным голосом поправила ее дежурная.
– Ах, какая разница! Это говорит Цецилия Борисовна из коттеджного поселка «Кувшинки»! – сообщила теща миллионера дрожащим от волнения голосом. – Да-да, который на Гладышевском озере! Я хочу сообщить об убийстве! Да-да, об убийстве! На соседнем участке находится труп! Да-да, я совершенно уверена, я видела этот труп собственными глазами! Там работает бригада строителей, так вот, я не сомневаюсь, что они к этому причастны!
Услышав, что полиция немедленно приедет, Цецилия Борисовна успокоилась, бросила удовлетворенный взгляд на портрет Меншикова и снова вооружилась биноклем, чтобы внимательно следить за развитием событий.
Разумеется, прораб не мог видеть Цецилию Борисовну, он вообще не подозревал о ее существовании, иначе, несомненно, выбрал бы другую линию поведения. Подумав примерно минуту, он рассудил точно так же, как до него бригадир гастарбайтеров, и решил переложить груз принятия решения на плечи хозяина участка. В конце концов, участок принадлежит ему, а значит, ему принадлежит и все, что на нем находится, включая котлован и труп. Телефон хозяина ему дал подрядчик на случай каких-то экстренных обстоятельств, велев не беспокоить того по ерунде. Но труп в котловане трудно назвать ерундой.
– Ты кто такой? – спросил Вовчик, услышав в трубке голос прораба. Он до сих пор имел дело только с подрядчиком.
Путаясь от волнения в русских словах, прораб кое-как объяснил, кто он, и попросил Вовчика как можно скорее приехать на участок. Он не хотел по телефону говорить о трупе, поэтому обрисовал ситуацию весьма уклончиво.
– Тут мы один такой вещь нашли, – сообщил он хозяину, приглушив голос. – Один такой нехороший вещь… вам приехать надо, чтобы на этот вещь посмотреть. Прямо сейчас приехать!
– Что это за вещь? – раздраженно переспросил Вовчик. – Что, до завтра подождать твоя вещь не может?
– Нет, никак не может! – всполошился прораб. – Это такой вещь… вай, очень плохой вещь!
Не столько слова, сколько интонация прораба убедила Вовчика, и уже через час он подъехал к несчастливому участку.
– Ну, что тут у тебя за вещь? – недовольно спросил он у вышедшего навстречу прораба.
Тот молча подвел его к котловану и показал труп.
Вовчик несколько минут молча смотрел на покойницу. Потом еще несколько минут громко и изобретательно матерился. Наконец, выплеснув таким распространенным способом переполнявшие его эмоции, он повернулся к прорабу и спросил:
– И где, так твою и разэтак, ты ее откопал?
– Здэсь откопал, – честно признался прораб. – В котлован откопал. Не я откопал – рабочие откопал.
– Ты никому про это не говорил? – осведомился Вовчик.
– Никому! – Прораб приложил руку к сердцу в знак своей искренности. – Ни один живая душа!
– Ну так закопай, на фиг, туда, где она раньше лежала! И вообще зарой этот фундамент! Новый рыть будем, на другом месте!
И в этот самый момент к котловану подкатили две забрызганные грязью машины, и из них высыпали несколько человек в штатском и в полицейской форме.
– Всем оставаться на местах! – выкрикнул старший группы и спрыгнул в котлован. – Где тут у вас труп?
– Значит, говоришь, ни один живая душа? – прошипел Вовчик, вызверившись на прораба.
– Ни один, клянусь! – ответил тот, приложив руку к сердцу и сделав круглые глаза. – Не знаю, как они узнал…
– Отставить разговоры! – рявкнул старший группы. – А ну, колитесь, кто эту бабу убил?
Вовчик и прораб замерли, обмениваясь выразительными взглядами. От взгляда Вовчика, казалось, можно было прикуривать.
– Лучше сразу признавайтесь, все равно я из вас всю правду выбью! – кричал полицейский.
В это время в котлован спустился невысокий мужчина лет пятидесяти с усталым лицом.
– Ну, что тут у вас? – спросил он старшего группы.
– Труп, Степаныч! – сообщил ему старший, который, возможно, вовсе не был старшим. – Вот колю этих гавриков по свежим следам… сам знаешь, железо надо ковать, не отходя от кассы…
– По свежим следам, говоришь? – переспросил, склонившись над трупом, капитан Поползнев (а это был, разумеется, он). – Какие же они свежие? Они, Метелкин, уже так воняют, что хоть нос затыкай!
– Ну, Степаныч, чего ты к словам придираешься? – обиделся Метелкин. – Это так просто говорится, что по свежим… но все равно эти люди нерусские явно тут при делах!
– Просто говорится, – повторил за ним Поползнев, продолжая осмотр трупа, – а ведь по всему выходит, что эти нерусские люди тут ни при чем. Не иначе, это нашего маньяка работа!
– Почему ты так думаешь, Степаныч? – спросил Метелкин, невольно понизив голос.
– Почерк! – авторитетно ответил Виктор Степанович и повернулся к высокому мужчине лет сорока с кожаным чемоданчиком: – Скажи, Леонид Иваныч, когда ее примерно убили?
Старший эксперт Леонид Иванович Мухоморов посмотрел на труп и недовольно протянул:
– Ну, ты же знаешь, Виктор Степанович, состояние трупа зависит от многих факторов – от температуры, от состава почвы, от микрофлоры и еще от многого другого, так что точный ответ я тебе смогу дать только после вскрытия!