Дарья Донцова - Метро до Африки
Я спустилась на первый этаж и уселась в неудобное жесткое кресло. Глаза начали закрываться, ноги потяжелели, заснуть мешал лишь резкий запах хлорки, который плавал в воздухе. Внезапно в «аромате» появилась еще одна нотка – добавилось нечто вроде валерьянки. Я приоткрыла правый глаз и увидела толстую девушку в белом халате.
– Вы меня искали? – отдуваясь, просипела она. – Я Ирина Зайцева. Мила Гладышева сказала, что вам сиделка нужна? Я сообщу мои условия, если подойдут, тогда обсуждать станем. Могу с вашим родственником через день сидеть, еда и напитки за счет нанимателя.
Я с некоторым сомнением посмотрела на толстуху. Не зря она, наверное, начинает с пункта про жратву – девушка слишком много ест. Иначе почему в столь юном возрасте она похожа на слонопотама?
– Так как? – поторопила меня Ира. – Будем беседовать или я не подхожу?
– Извините, пожалуйста, – приветливо улыбнулась я, – Людмила все перепутала. К счастью, я не нуждаюсь в ежеминутном медицинском присмотре, и дома пока все здоровы.
Ирина засопела, потом плюхнулась в соседнее кресло, оно жалобно скрипнуло.
– Ну Милка! – вздохнула Зайцева. – Опять перепутала. А я уж обрадовалась! Машину хочу купить. У родителей денег брать не желаю, сама заработаю. Тяжело ходить, буду ездить.
– Вам надо похудеть, – ляпнула я и тут же добавила: – Извините за бестактность.
Зайцева махнула рукой.
– Сама знаю, только с генетикой не поспоришь. Мама сто кило, папа за центнер перевалил. Разве у них могла Дюймовочка родиться?
– Папа с мамой друг другу не родня, – отметила я.
– В смысле? – удивилась медсестра.
– Общей крови у них нет, – пояснила я, – генетики тоже. Если в семье все тучные, значит, дело в вашем питании. Привыкли, наверное, есть сладкое, жирное, жареное.
– Мамуля шикарно готовит, – подтвердила Ирина. – И вы не правы. Вон Полина часто к нам забегала, мамкины пироги трескала, и ничего. Она ваще способна торт одна слопать и ни грамма лишнего не прибавить!
– Вы сейчас о Жуковой речь ведете? – обрадовалась я удачному повороту беседы.
– Ага, – кивнула Ирина.
– Дружите с Полиной?
– Ну… – промямлила толстуха. – А вы кто? Почему расспрашиваете?
– Разрешите представиться… – бойко завела я и на секунду замолчала.
Кем лучше назваться, чтобы девушка прониклась доверием к незнакомке? Журналисткой, которая служит в газете «Жизнь»? Дальней родственницей Полины, приехавшей из провинции? Вот только сотрудницей МВД представляться нельзя…
– Полковник милиции Дарья Васильева, – тут же само собой вырвалось у меня.
Я обомлела. Похоже, мой язык живет своей отдельной жизнью, не подчиняется мозгу и болтает всякую чушь. Сейчас Ирина сделает круглые глаза и замкнется. К сожалению, люди не жалуют оперативников и следователей. И потом, человек в звании полковника не станет сам носиться по городу и опрашивать свидетелей.
Но Зайцева отреагировала иначе. Она прижала пухлые ладошки к лоснящимся щекам и прошептала:
– Ой!
– Напугала вас?
– Ой! Я не виновата совсем!
– К вам у нас нет никаких претензий, я пришла узнать кое-что о Жуковой.
– Ее убили, да?
– С чего вам подобная мысль пришла в голову? – изумилась я. – Погибла некая Юлия Моргалова, близкая подруга Полины. Слышали о такой?
Ирина нервно оглянулась.
– Тут народу много… Вон Лариска из травмы пялится! Мигом по больнице разнесет, что Зайцева с милиционершей трепалась.
– На мне нет формы, – успокоила я медсестру.
Глаза Иры наполнились слезами. Я схватила ее за руку:
– Пойдемте в кафе! Тут рядом есть симпатичное местечко, поедим пирожков…
– У меня денег нет, – пробормотала девушка, – кошелек в сестринской оставила.
– Я угощаю. Можете отпроситься?
Ирина кивнула и вынула из кармана халата телефон.
Большая порция сладкого кофе и три эклера с шоколадным кремом, съеденные без остановки, вернули Зайцевой хорошее расположение духа. Вытерев губы салфеткой, она вдруг заявила:
– Полина – дрянь.
– Вы же подруги! – подначила я ее.
– Еще недавно я сама так считала, – надулась Зайцева, – но потом правда вылезла наружу.
Очевидно, толстуха была крепко обижена на товарку, и она все выложила начистоту.
…Зайцева знала, что Полина не москвичка. Она вместе с братом приехала из провинции, намеревалась поступать в медвуз, срезалась на экзаменах и теперь зарабатывает трудовой стаж в клинике, чтобы вновь штурмовать медицинский, но не на общих основаниях, а как рабочая молодежь.
Ирине было жаль Полю, у той не было практически ничего: ни собственной квартиры, ни родителей, ни денег. Жукова снимала жилплощадь вместе с братом и очень нуждалась. Нет, Полина не жаловалась, даже изображала из себя обеспеченную девицу, но Ира заметила, что она обедает в больничной столовой, и сразу поняла: денег у Поли нет.
– Странный вывод, – удивилась я. – Ну обедает человек на работе… Как это может прояснить его материальное положение?
Зайцева схватила четвертое пирожное.
– Наши ходят в кафе, – с набитым ртом выпалила она, – в больнице не принято на местной кухне жрать, хоть там тьма хавки остается.
– Почему? – поразилась я.
– Невкусно, – давясь куском, пробормотала Ирина, – и западло. На кухню только убогие забредают: нянечки, лифтеры. Шушера, одним словом.
Полина каждый раз, когда ее звали на обед, морщилась и отвечала: «Фу! Я по забегаловкам не хожу! В Москве есть всего два места, которые я посещаю, и оба расположены в другом районе».
Сотрудники после этого решили, что Жукова богата, по больнице поползли слухи о Полининых родителях-олигархах.
– Из Сибири она, – сверкая глазами, сплетничали бабы, – отец нефтяной трубой владеет, мать алмазами. Отправили дочурку в Москву на трудовое перевоспитание, а то она дома пила, гуляла и веселилась. Ей в столице пятикомнатную квартиру купили и в больницу устроили. Понюхай, мол, доченька, дерьмо, узнай, как денежки простым людям достаются. Только мамино сердце не камень, она Польке постоянно крупные суммы шлет…
Но Зайцева приметила, как «дочь олигархов», улучив момент, когда на кухне никого нет, тайком бегает на пищеблок и выносит оттуда кульки. Один раз Ирина засунула нос в пакет и обнаружила там несколько котлет. «Богатая» девушка позаботилась о своем ужине.
Глава 20
По сравнению с Полиной Ира жила как принцесса – в двухэтажном особняке вместе с обожающими ее родителями. Осенью Зайцева справляла двадцатипятилетие и позвала на юбилей почти всех сотрудников отделения. Мать и отец Иры наняли выездной ресторан, в саду установили шатры, играл оркестр…
На следующий день Поля подошла к Ире и с плохо скрытым любопытством поинтересовалась:
– А твои предки кто?
– Отец крупный онколог, хирург, академик, – ответила Зайцева, – мама у него в помощниках. Она, кстати, кандидат наук, вместе у операционного стола стоят.
– А ты, значит, простой медсестрой работаешь? – удивилась Полина.
Ира кивнула.
– Да, у меня нет амбиций. На врача учиться сложно, потом ответственность большая. Если честно, я не хочу делать карьеру, надеюсь удачно выйти замуж, родить не меньше троих детей и жить для них и для мужа.
Жукова порозовела.
– Жених уже есть на примете?
– Нет, – горько ответила Ира.
– Приходи сегодня к нам в гости! – внезапно предложила Полина. – Мы с Сашкой, братом моим, будем рады. Недавно в столицу приехали, друзьями еще не обзавелись.
Едва переступив порог скромной «однушки», Ира сразу поняла, что больничные сплетницы врут – материальным благополучием у брата с сестрой и не пахнет. Полина была наблюдательна, поэтому засмеялась и, взяв из рук гостьи торт, сказала:
– Мы с Сашкой отцов не знали, а мама работает воспитательницей в детском саду. Дома у нас еще двое братьев остались.
– Ясно, – бормотнула Ирина.
– Хотим сами пробиться, – продолжала Жукова, – и непременно вылезем из нищеты. Конечно, с такой, как у тебя, стартовой площадкой было бы легче, но и нам удача улыбнется.
– Непременно, – кивнула Зайцева, испытывая отчего-то перед Жуковой чувство вины.
Ирину домой провожал Саша. Что греха таить, симпатичный, веселый парень очень понравился девушке. Филимонов начал ухаживать за Зайцевой и делал это красиво – дарил цветы, приглашал в кино, рук не распускал – в общем, вел себя безупречно. И в конце концов Ира решила представить кавалера маме. Вера Сергеевна пришла в восторг и приготовила праздничный ужин. Саша приехал к назначенному часу, с двумя букетами. Один он подарил Ире, другой – жене профессора. За трапезой парень не совершил ни одного промаха, отказался от водки, смущенно сказал:
– Простите, я быстро пьянею, поэтому употребляю только сухое вино.
Жених не путался в ножах и вилках, не выходил курить, умело поддерживал беседу, показал хорошее воспитание вкупе с недурным образованием, сумел поговорить с профессором о греческих мифах, и стало понятно: парень их читал.
