Люся Лютикова - Свекровь дальнего действия
В Европе, конечно, и экология лучше, и медицина качественней, и детей с младых когтей приучают заботиться о своем здоровье. Но, думаю, главная причина этой всеобщей моложавости заключается в другом: они не видели настоящих проблем! В Европе люди социально защищены, там нет такого криминала на улицах и чиновничьего беспредела в кабинетах, как в России. Пусть попробует какая-нибудь английская пенсионерка в шляпке пройти семь кругов ада, чтобы получить в нашем ДЭЗе перерасчет за горячую воду, которая в платежке наличествует, а по факту — шиш. А потом, когда ее во всех инстанциях отфутболят, пусть на своих шпильках пройдет по дорогам в колдобинах, сломает ногу и посетит местную больницу, где из бесплатных лекарств только йод. Я посмотрю, захочет ли после этого бабулька по эпиляциям скакать. Да и останутся ли с российской пенсии деньги на выдирание волос?
Мужчина внимательно смотрел на меня, дожидаясь объяснений, и я сказала первое, что пришло в голову:
— Просто у вас европейский тип лица.
— Понятно… — протянул он, никак не комментируя мою догадку.
Кажется, собеседнику не очень понравилось, что я присматриваюсь к его физиономии и оцениваю ее. Чтобы сгладить неловкость, я спросила:
— Вы к кому в двадцатую квартиру? К Сергею?
Мужчина покачал головой:
— Нет.
— А к кому? — допытывалась я.
— Мне нужна Ева Ивановна.
— Ой, — сказала я. — Ой.
— Что такое? — удивился собеседник.
— Вы ничего не знаете?
— А что я должен знать?
Ну почему, почему на мою долю опять выпала эта миссия — приносить дурную весть?!
— Еву Ивановну убили, — сказала я.
Незнакомец отреагировал на эту новость весьма эмоционально:
— Что вы говорите! Кто?! Когда?!
— Две недели назад ее зарезали на лестничной площадке. Полиция обвиняет Татьяну, невестку Евы Ивановны. Но, знаете, Татьяна — моя подруга, и я никогда не поверю, что она могла убить свекровь, никогда! Я веду собственное расследование и скоро, я уверена, найду настоящего убийцу!
Мужчина смотрел на меня во все глаза, и я, ободренная его интересом, рассказывала дальше:
— Сначала я подозревала Сергея, сына Евы Ивановны. Вернее, он ей не родной сын, а приемный. У них никогда не было теплых отношений, а теперь у Сергея огромные долги, вот я и подумала, что он мог убить приемную мать ради денег. Ева Ивановна скопила кое-что на старость, около ста пятидесяти тысяч долларов, по европейским меркам это, конечно, смешная сумма, но для России это много.
— В Европе это тоже хорошие деньги, — ввернул собеседник.
— К сожалению, версия с Сергеем не подтвердилась. Были у меня и другие версии, но они тоже отпали. Если честно, пока мое расследование зашло в тупик. Есть у меня подозрение, что это убийство как-то связано с историей семьи Евы Ивановны. Я намереваюсь поговорить с ее матерью Евдокией Ивановной, возможно, всплывет какая-то информация.
Я замерла с открытым ртом. Идея пообщаться с поэтессой пришла ко мне буквально в эту самую секунду! А ведь это действительно стоящая мысль! Судя по всему, у Евы Ивановны были доверительные отношения с матерью, она постоянно обращалась к ней за помощью. Возможно, Евдокия Ивановна вспомнит что-нибудь, что поможет отыскать убийцу.
Глаза у собеседника стали квадратными. Очевидно, он принял меня за городскую сумасшедшую и теперь не знал, как поступить: то ли вызвать врачей, то ли быстрее делать ноги.
— Извините, я совсем вас ошарашила. Понимаете, мою подругу Татьяну могут со дня на день осудить. Она и так уже больше двух недель находится в следственном изоляторе, а это практически тюрьма. А ведь она ни в чем не виновата! Пожалуйста, простите, что вывалила всё на вас.
— Ну что вы, это очень интересно, — вежливо отозвался мужчина, — я вас внимательно слушаю.
Кажется, он выбрал третий вариант: усыпить бдительность психопатки, соглашаясь с ней абсолютно во всём.
— А вы к Еве Ивановне зачем? По какому вопросу? — спросила я. От такой беспардонности у европейца вытянулось лицо. Я поспешила добавить: — Это может быть связано с ее убийством. Поймите, в расследовании преступления важна любая мелочь.
Собеседник отозвался не сразу, словно прикидывал, стоит ли мне доверять.
— Если быть откровенным, то Ева Ивановна меня не интересует.
— Но позвольте, — воскликнула я, — вы же сами только что сказали, что ищете Еву Ивановну!
— Да, — кивнул он, — я ищу Еву Ивановну, чтобы узнать, что случилось с Татьяной.
— С ее невесткой? Татьяной Чижовой? Той, которую обвиняют в убийстве свекрови?
Мужчина кивнул.
— Ничего не понимаю, — пробормотала я. — А к Татьяне вы какое имеете отношение?
— Я ее жених.
Настала моя очередь делать квадратные глаза.
— Вообще-то Татьяна замужем.
— Я знаю, — отозвался мужчина. — Знаю, что у нее есть муж Сергей и свекровь Ева Ивановна. Татьяна мне о них рассказывала.
— Ну и какой же вы тогда жених? — скептически вопросила я.
— Самый обыкновенный. Жених из Германии.
Ага, я же говорила, что на европейцев у меня нюх! А он еще не хотел признаваться, что приехал из Европы!
— Разрешите представиться — Клаус Кляйн. Могу я узнать ваше имя?
— Люся Лютикова. Но позвольте, насчет жениха — вы это серьезно?
— Абсолютно, — кивнул Клаус. — Мы с Татьяной познакомились на фейсбуке, у нас оказались общие интересы, мы стали переписываться, потом общаться по скайпу[4]. Она говорила, что отношения с мужем очень плохие, каждый день скандалы. Что свекровь Ева Ивановна живет с ними в одной квартире и всячески над ней издевается. Вскоре мы поняли, что не можем жить друг без друга. Татьяна сказала, что разведется с мужем, а я… я свободен и готов жениться на ней в любую минуту.
Несколько секунд я переваривала эту информацию, потом спросила:
— Если не секрет, как долго длится ваш роман?
— Два месяца, и я бы не назвал это романом. Это любовь всей моей жизни, — серьезно ответил Клаус.
Ну Танька, ну скрытница! Ведь ни словечком не обмолвилась про немецкого жениха! Про свекровь и исчезнувшие котлеты все уши прожужжала, а про то, что собирается бросить мужа, — ни гу-гу! Подруга называется!
Однако теперь версия, что Татьяна убила Еву Ивановну, становится еще более запутанной. С одной стороны, зачем убивать свекровь, которую, быть может, тебе осталось видеть лишь неделю — а там, здравствуй, новый муж на Неметчине!
С другой стороны, возможно, Ева Ивановна уличила невестку в шашнях по Интернету и грозилась рассказать всё сыну. Сложатся ли отношения с виртуальным немцем — бабушка надвое сказала, а вот потерять мужа можно в секунду. Может, Сергей и не подарок, однако несет с собой некоторый материальный комфорт. Татьяна из провинции, в Москве у нее ни кола ни двора, и если она разведется, ей придется снимать жилье. Зарплата маленькая, она вся уйдет на съем, колготки не на что будет купить… И потом — одно дело, когда ты меняешь опостылевшего мужа на более удачный вариант, и совсем другое — когда этот самый муж дает тебе под зад коленом… Прозаичный, мелочный расчет, однако именно из-за него происходит большинство бытовых убийств, разве не так?
— Неожиданно Татьяна пропала, — продолжал Клаус, — не выходит в скайп, не отвечает на сообщения. Сначала я решил, что она меня бросила, но это совсем на нее не похоже — так резко оборвать все нити. И потом, она не удалила меня из друзей на фейсбуке. Я начал подозревать, что с Татьяной что-то случилось, и приехал в Москву. К мужу Сергею я по понятной причине не мог обратиться, решил поговорить со свекровью. И вот вы мне сообщаете, что Еву Ивановну убили! И в убийстве обвиняют Татьяну!
— Да, — сказала я, — все улики против Татьяны. Я одна верю в ее невиновность!
— Я тоже верю! — с жаром подхватил немецкий жених. — Поэтому мы будем искать убийцу вместе.
Глава 24
Я прикинула: компаньон мне не повредит. Бывают моменты, когда женщина не станет откровенничать с другой дамой, зато обходительному мужчине выложит всё как на духу.
— Хорошо, Клаус, — кивнула я.
— Надо прямо сейчас поехать к маме Евы Ивановны, — заявил мой новый напарник. — Как, вы сказали, ее зовут?
— Евдокия Ивановна. Но к чему такая спешка? Для визитов слишком позднее время, давайте отложим на завтра.
— Надо выразить ей соболезнования, — настаивал немец, — умерла дочь, это страшное потрясение для матери. Евдокия Ивановна нуждается в нашем сочувствии, я точно знаю.
— Вы гробовщик?
— Нет, у меня ветеринарная клиника. И я знаю, что моим клиентам, у которых умирает собака или кошка, необходимо утешение, но они редко его получают от своих родственников. Практически никогда.
Пожалуй, немец прав. От кого Евдокии Ивановне ждать утешения? От сына Рудольфа, который последние десять лет предпочитает, чтобы мать считала его мертвым? Или от младшего сына Альберта, который, воспользовавшись горем матери, исподтишка продает ее квартиру?
