Невеста Василевса - Надежда Салтанова
Она глянула на Фоку:
— И правда, надо тебе уже учет трав поручить вести самому да заказы расписывать. Скажи-ка, ты корни лопуха собрал с улицы? А то уже почти темно, отсыреют они там.
Фока кинулся на двор.
С улицы послышался шум, в дверь постучали сильно, требовательно. «Из дворца, что ли, послали?» — подумалось Нине. Она кинулась открывать:
На крыльце под портиком стояли несколько женщин. Нина узнала соседок, что на днях проходили мимо с отловленным Григорием. Стефания — немолодая служанка из соседней таверны, той же, где Марфа служит. Еще несколько женщин, с которыми Нина была незнакома. Женщины молча смотрели на аптекаршу, переминались, обменивались взглядами. Улица была пуста, сумерки сгустились, со стороны таверны доносились громкие голоса мореходов и грузчиков, закончивших работу.
Нина почувствовала, как нутро будто холодной рукой схватило. Посмотрела на Феклу, спросила негромко:
— Вы, почтенные, ко мне по какой надобности?
Повариха, крупная, разгоряченная, с выбившимися из-под платка прядями оглянулась на товарок. Потом неожиданно толкнула Нину в плечо:
— Где Марфа?!
Нина пошатнулась, сделала шаг назад. Женщины, словно ожидая знака, загомонили все хором и ворвались в аптеку. Поднялся крик. Неслись слова «зелья», «дворец», «нашу кровь». Нина таращилась на них, не могла сперва понять, что происходит. Стефания вдруг кинулась на нее, вцепилась в ее платок с криком:
— Говори, дрянь, где ты Марфу прячешь? Уже и ее разрезала? Василиссе кровавые притирания готовишь?
Нина сжала зубы, попыталась схватиться за руку, выдирающую ей волосы. Но к Стефании, как по команде, присоединились ее товарки, каждая норовила ударить или пнуть растерянную аптекаршу. Нина, оказавшись спиной к стене, пыталась спрятаться, отбиться, перед глазами мелькали перекошенные физиономии, скрюченные пальцы. Ей стало страшно. Она закричала, когда по щеке, сдирая кожу прошлись чьи-то ногти. Поперхнулась криком, получив удар в живот, упала на колени, пытаясь схватить разинутым от боли ртом воздух. Внезапно раздался дикий визг, Нина почувствовала на руке горячие капли. Женщины кинулись в сторону. Аптекарша уперлась руками в пол, стараясь отдышаться. Болело колено — видать, ударилась о каменный пол неудачно. Мелькнула мысль, что надо бы подняться. Если на нее накинутся снова, то лежащую ногами забьют до смерти. На громкий, срывающийся голос Фоки она подняла глаза. Парень стоял посреди аптеки, держа в руках рогатый ухват на длинной палке, успев, видать, уже кое-кого им огреть. На полу покачивался пустой медный горшок, который он давеча поставил на огонь. Каменный пол был весь залит водой, от которой поднимался пар.
— Убирайтесь отсюда! — кричал Фока. — Вы осмелились напасть на императорскую аптекаршу. Да вас за это в быка посадят!
Он замахнулся ухватом. Несколько женщин уже выбежали на улицу, причитали и подвывали там. В самой аптеке остались лишь повариха и Стефания.
— Пусть она скажет сперва, куда Марфу подевала! — визгливо крикнула служанка. — Она вчера в бане ей угрожала. А сегодня Марфа пропала! Сколько еще девиц эта колдунья погубит, чтобы для дворца зелья варить.
Нина, опираясь о стену, поднялась, разогнулась, тяжело дыша:
— Марфа пропала, так ты решила, что я в том виновата? — От боли и обиды слезы подбирались к глазам, голос срывался, но разрыдаться себе она не позволила. Фока бросил в ее сторону беспокойный взгляд, шагнул ближе к хозяйке, наставляя рогатину на распатланных, вспотевших женщин.
— А то, что я вам отвары готовила, что Марфе коросту вылечить помогла, что тебе, Стефания, узлы на заду лечила — об этом вы позабыли?! — Нина едва стояла на ногах, но теперь злость придала ей сил.
Вой и ругань на улице неожиданно стихли. Брякнуло оружие, на пороге появился городской стражник. Он молча оглядел разгромленную аптеку, черепки разбитых кувшинов, красных, растрепанных женщин, бледного парня, поспешно опустившего рогатину. Негромко проронил:
— Нам донесли, что здесь на аптекаршу напали.
Нина сжала зубы, подняла подбородок. Губы ее дрожали. Фока ответил за нее:
— Напали, как есть. Увечья нанесли, потраву тоже — сам видишь. Нина — аптекарша самой василиссы. — Парня уже самого трясло от ярости, голос его окреп. — Их надо посадить в подземелья за посягательство на императорское имущество.
— Остановись, Фока, что ты несешь? — устало произнесла Нина. Обратилась к стражнику:
— Спасибо тебе, почтенный, что оградил нас от неразумных баб. Они от страха весь ум растеряли, вот и накинулись на меня.
Она перевела взгляд на сжавшихся и побледневших женщин, оставшихся вдвоем перед стражей. Судя по тишине на улице, их товарки уже разбежались.
Повариха засунула под перекосившийся платок сальные пряди, попыталась принять достойный вид. Обратилась к стражнику:
— Сам посуди, почтенный. Всех женщин, что пропали, она знала. — Толстый палец ткнул в сторону Нины. — Давеча я сама видела, как она кровь с крыльца отмывала. А Марфе аптекарша так и заявила, что ей тоже несдобровать.
— Да не кровь это была! — подскочил Фока. — Это марену я разлил. Мы… — Он покраснел. — Ленту хотели покрасить в марене. Чтобы алая была. А я на крыльце горшок уронил. И Нину облил. Случайно.
Он едва не плакал. Опять он виноват в том, что хозяйке достанется.
Стражник, устав от болтовни, сгреб Фоку за плечо:
— Ты тоже к эпарху пойдешь. Там будете свои истории рассказывать и про Марфу какую-то, и про кровь. Ночь вас в подземелье подержим, наутро все и расскажете. — Он выглянул к своим товарищам, ожидавшим на улице. — Этих двоих забирайте.
Свободной рукой он вытолкал в дверь перепуганных женщин. Те немедленно подняли вой, причитая и заливаясь слезами.
Нина торопливо вышла за стражником, сцепив зубы. Болела голова, все тело ломило от ударов. Она встала перед мужчиной:
— Погоди, почтенный, не надо в подземелья. Оставь моего подмастерья — он если в чем и виноват, так лишь в неуклюжести своей. Он и правда настой марены разлил, а она красного цвета. Не было никакой крови. Отпусти его. — Она оглянулась на аптеку, собираясь предложить стражнику денег.
— А кто тебе сказал, что ты меня просить о чем-то можешь? Тебя
