Джорджетт Хейер - Неоконченное расследование

— Я только что беседовал с Айнстейблами, сэр. Сквайр и правда человек, воспитанный в старых традициях. Главный констебль говорил мне, что их единственный сын погиб во время войны и это такая же тяжелая потеря для всего Торндена, как и для семьи Айнстейблов.

— Как вы правы, инспектор! — искренне согласился пастор. — Самый лучший человек из всех, кого мне приходилось видеть на моем веку. Он стал бы достойным преемником дела отца. Какой удар для сквайра! Ведь кому-то из его родственников, живущих за рубежом, придется принять все его хозяйство, а вы знаете, как в Торндене относятся к чужакам.

— Будем надеяться, что эти перемены произойдут не так уж скоро. Сквайр кажется вполне здоровым и добрым, чего, к сожалению, не скажешь о его жене, — сказал Хемингуэй.

— Кто знает, что несет нам день грядущий, — тихо, как будто сам себе, проговорил мистер Клайборн.

— Согласен. Ни в чем нельзя быть уверенным, но…

— У сквайра грудная жаба, инспектор, — просто сказал пастор.

— Неужели, сэр?! — Хемингуэй казался потрясенным.

— Но это не повод для того, чтобы думать, что наш уважаемый сквайр не проживет еще много-много лет, — вмешался в разговор Хасвел.

— И мы будем молиться за него, дорогой Генри!

— С этой болезнью, как вы говорите, нельзя быть уверенным в завтрашнем дне, — проговорил Хемингуэй. — Тогда мне понятно, почему он кажется мне нервным. А ведь он не из тех людей, которые паникуют по пустякам.

— Он не инвалид, — сказал Хасвел. — Всю жизнь он был деятельным и энергичным человеком, и ему ни в коем случае нельзя менять образ жизни.

— Полностью с вами согласен, — откликнулся пастор.

— Он хочет сохранить хозяйство в отличном состоянии для племянника или племянницы. Ведь кто-то из них существует. Правда, в Южной Америке, — задумчиво сказал Хемингуэй. — Я видел, что на его территориях вырублено много леса.

— И сейчас он сажает новые деревья, — заметил Хасвел.

— Да. Это я тоже видел.

— Сквайр — прекрасный человек, — тепло сказал пастор. — Я часто говорю ему, что его энергии хватило бы на дюжину мужчин. Помню, инспектор, когда впервые он решил заняться общинными землями и…

— Ох, уж эти общинные земли! — перебил пастора Хасвел. — Сколько неприятностей доставляют разгуливающие там зеваки! Разбрасывают мусор, разглядывают из-за изгороди дом Уоренби. Мисс Уоренби, должно быть, близка к помешательству?

— Бедная, бедная девушка! — воскликнул пастор. — На что только не пойдут люди в погоне за острыми ощущениями! Гевин Пленмеллер сказал мне что-то сегодня утром на этот счет, но я никогда не говорю с ним серьезно, так как он все сводит к шуткам, которые мне кажутся неуместными. И все же, инспектор, что-то надо предпринять по этому поводу!

— Боюсь, что здесь полиция бессильна, сэр, — ответил Хемингуэй. — Мы не можем запретить людям гулять по общинным землям и заглядывать в Фокслейн через изгородь.

Пастор взволнованно посмотрел на Хемингуэя.

— А если я лично пойду туда и скажу, что в данной ситуации с их стороны это…

— Некоторые просто рассмеются, а другие наговорят вам кучу дерзостей, — со смехом перебил его Хасвел. — Лучше попросите заняться этим Пленмеллера. Он будет разгонять толпу до тех пор, пока они его не линчуют. Заодно избавимся и от Пленмеллера.

— Хасвел! Мой дорогой друг! — укоризненно проговорил пастор.

Хасвел снова рассмеялся.

— Успокойтесь! Не воспринимайте шутку так серьезно. Неужели вы можете себе представить, что Пленмеллер пошевелит хотя бы пальцем, чтобы помочь мисс Уоренби?

Мистер Клайборн лишь укоризненно покачал головой в ответ на реплику Хасвела.

— Возможно, такое поведение связано с его физическим недостатком, — предположил Хемингуэй. — А послушать его порой очень интересно. Но вещи, что он говорит о своих соседях, иногда меня просто шокировали. Хотя я не придаю его словам большого значения и представляю его репутацию в Торндене.

Пастор понимающе кивнул Хемингуэю.

— Я был очень опечален, услышав, как ведет себя мистер Пленмеллер после столь чудовищного события. И счел своим долгом предупредить его быть более сдержанным в своих высказываниях.

— Неоднократно слышал, — начал Хемингуэй, что мистер Пленмеллер в присутствии свидетелей говорил, что надо как можно скорее избавиться от мистера Уоренби. Интересно, почему именно этот господин был так агрессивно настроен против убитого? Я пришел к выводу, что мистер Пленмеллер выражал точку зрения большинства жителей Торндена, но был единственным, кто говорил то, что думал, тогда как другие предпочитали чертыхаться втихомолку.

— Боюсь, что вы абсолютно правы, — печально кивнул мистер Клайборн.

— И вы, сэр, были не исключением, не так ли? — спросил Хемингуэй.

— Не смею отрицать этого, инспектор, — признался пастор. — Человек старается не держать в голове дурных мыслей, но наша плоть слаба…

— Мне кажется, инспектор, — вмешался Хасвел, — что под вашим подозрением окажутся все жители Торндена, недолюбливающие Уоренби. Хочу вас предупредить, что я тоже терпеть его не мог ни чуть не меньше, чем господин пастор.

Хемингуэй рассмеялся.

— Бедный мистер Уоренби! Благодарю вас, господа. Не смею больше отнимать у вас время.

— Что вы, сэр, — вежливо ответил пастор. — Мое время всегда в распоряжении тех, кто в нем нуждается.

Пастор проводил Хемингуэя до входной двери, они пожали друг другу руки и распрощались.

Отъезжая от дома пастора, Мелкинфорп спросил Хемингуэя, куда он намерен ехать дальше и, получив ответ, повернул машину в сторону коттеджей, где проживали Ладислас и Дитчлинг, которому пастор одолжил свое ружье. Когда они выехали на Хай-стрит, Хемингуэй, увидев спешащего навстречу майора Мидхолма, приказал Мелкинфорпу остановить машину.

— Добрый вечер, сэр, — поприветствовал Хемингуэй майора. — Вы хотели поговорить со мной?

— Да, инспектор, — решительно ответил майор. — Я долго думал и решил поделиться с вами. Может быть, в том, что я хочу сообщить вам, вы не найдете ничего серьезного. Я и сам не придаю этому большого значения, но мне кажется, что в данной ситуации долг каждого человека сообщить полиции то, что может помочь следствию.

— Вы совершенно правы, сэр, — согласился Хемингуэй.

Майор, казалось, слегка заколебался.

— Не люблю распространяться о своих соседях, — начал он, — но раз уж речь идет об убийстве… И если даже то, что я хочу сказать вам, окажется неуместным, то это, но крайней мере, не причинит никому вреда. Как вы понимаете, случившееся всех навело на какие-то мысли. Не претендую на то, что знаю, кто совершил убийство. Это не так. Хотя в Торндене хватает детективов-любителей, ведущих свои личные расследования. Не хочу, чтобы вы думали, что я тоже отбиваю у вас хлеб, но я много думал об этом и обсуждал кое с кем. Вчера мы говорили на эту тему с женой, У нее свои версии, но я с ними совершенно не согласен. Из всех жителей Торндена наибольшую неприязнь к Уоренби питали Драйбек и Пленмеллер. Когда в субботу мы с Драйбеком шли в Седары, по дороге к нам присоединился Пленмеллер, и смысл одной из брошенных им фраз был таков: порог его дома в Торндене — единственный, через который не переступит нога Уоренби, — майор выдержал паузу. — Я сказал об этом жене, а она в ответ сообщила мне, что в субботу утром видела Уоренби, входящего в дом Пленмеллера. Она, конечно, не знает, зачем он туда приходил и как долго находился там, так как она заметила его, когда шла за покупками. Сначала я не придал этому особого значения, но после решил, что вы должны знать об этом. Как я уже сказал, это, возможно, не имеет никакого отношения к делу. Но очень странным показалось мне то, что он бросил эту фразу в тот день, когда у него был Уоренби. Думаю, он хотел тщательно скрыть этот факт.

Мелкинфорп, наблюдавший за старшим инспектором во время откровений майора, не удивился, что реакция шефа была как всегда спокойной.

— Понятно, — тихо произнес Хемингуэй. — Пленмеллер, мне кажется, был излишне оптимистичен, надеясь, что никто не заметит Уоренби, входящим утром в его дом на одной из центральных улиц Торндена.

Майор пожал плечами.

— Я лишь сказал вам то, что узнал.

Он поднял глаза и заметил идущего по улице по направлению к ним Гевина Пленмеллера. Майор явно не ожидал этого.

— Занимаемся расследованием убийства или ведем светскую беседу, майор? — поинтересовался, подойдя к ним, Пленмеллер. — Рад вас видеть, господин старший инспектор. Уверен, весь Торнден разделяет мои чувства к вам.

— Думаю, мне пора идти, — несколько сконфуженно пробормотал майор.

— Куда же вы так заторопились, — с усмешкой в глазах спросил майора Пленмеллер. — Наверняка сообщили инспектору какой-нибудь компромат обо мне?

Увидев, как покраснели щеки майора, Пленмеллер расхохотался.