Ангелина Чацкая - Дамы с заначкой
— У нас к вам есть более интересное предложение, — сообщил Жека. — Мы предлагаем вам принять участие в поиске клада!
— Какого клада? — пришла наша очередь удивляться.
Жека показал нам найденный документ.
— С ума сойти, как интересно! А где здесь клад помечен? — Мы с Клавдией перебивали друг друга.
— Наверно вот этим крестиком, смотри, Ляля! — подруга увлеклась не на шутку процессом дешифровки.
— Где крест? — не поняла я.
— Крест на кладбище, а здесь крестик! — поправила меня Клава.
— Повтори, что ты сказала! — вдруг вскочил Жека.
— Крестик! — послушно повторила подруга.
— Да нет, перед этим ты что сказала?
— Что крест — это на кладбище! — не поняла его вопроса Клава.
— Вот! — торжественно изрек Жека. — На кладбище! Клад зарыт где-то на кладбище! Ты согласен, Сергей?
— Может быть" — согласился тот.
— Нужно проверить, — продолжал наш темпераментный блондин.
— Перекопать кладбище?
— Нет, конечно, только изучить вполне определенную могилу. Могилу Игонина Петра, наверное. На месте разберемся!
22
Проклятая мигрень опять донимала Привалову. Она даже постаралась пораньше закончить сегодня с делами, хотя с утра планировала задержаться в офисе до ночи. Валерия решила не загружать Анатолия своими проблемами, не хватало еще, чтобы он воспринимал ее как старую и вечно больную развалину. Нет, этого она не допустит. Она вышла из лифта и открыла дверь своей квартиры. Было около трех часов дня, и прихожую все еще заливал солнечный свет. Валерия опустилась на обшитую гобеленом банкетку и скинула с ног туфли. Все-таки эти каблуки ультрамодных туфель слишком высокие для нее., но, как известно, женщина на каблуках выглядит совсем иначе, чем баба в тапочках. Анатолию нравились изящные шпильки. В гостиной пробили часы, и Валерия решила пойти прилечь, но ее слух вдруг уловил какие-то звуки, похожие на отдаленную ругань или возню… Однако звукоизоляция в ее доме отличная… Что бы это могло быть? Ноги сами понесли ее к спальне. Распахнув двери, она застыла на пороге… Какая-то девица прыгала верхом на Арчибасове, громко повизгивая от удовольствия, а его наманикюренные пальцы с неистовой силой сжимали ее тощие ягодицы… При этом он дугообразно выгибался и, зажмурившись, откидывал назад голову. Все это происходило на ее кровати!!! Привалова подоспела как раз к кульминации, через мгновение он издал протяжный стон, как-то сразу обмякнув, девица упала ему на грудь и впилась своим намалеванным ртом в его губы… Кровь хлынула Валерии в лицо, она сдавленно пискнула и выбежала. Уже закрываясь в ванной, она услышала, как Анатолий что-то крикнул, однако стука в дверь не последовало: Наверное, целый час Привалова стояла в душевой кабине, пытаясь смыть с себя всю грязь увиденного. Мощная струя воды хлестала по лицу, размазывая тщательно нанесенный утром макияж. Это должно было случиться, рано или поздно…
* * *Валерия сидела в кресле, уставившись в одну точку. На низком журнальном столике стояла едва начатая бутылка виски. Обычно Привалова не пила крепкие напитки, предпочитая сухие вина, но сейчас ей хотелось напиться до бесчувствия…
Не думать, не слышать и, главное, не помнить того, что случилось два часа назад. Пока ничего не получалось, яркая в мельчайших подробностях картинка стояла у нее перед глазами… В бокале уже давно растаял лед. Она не глядя протянула руку, отпила несколько глотков и снова оцепенела, держа бокал в руке. Словно ледокол прошел через ее жизнь, круша, как хрупкий лед, надежды на счастье и оставляя за собой лишь черную пугающую глубину вод…
Время от времени в ее мозгу вспыхивала мысль о том, что нужно что-то сделать… Вспыхивала и гасла. Валерия как-то сразу оплыла в кресле, ничто не напоминало ту энергичную и жизнерадостную женщину, которую она видела в зеркале утром. В комнате стало совершенно темно, ее стало знобить, но пить больше не хотелось. Побелевшими от напряжения пальцами она все еще держала бокал. С трудом разжав пальцы, она неловко поставила его на край столика, но не рассчитала, бокал со звоном упал на пол. Валерия щелкнула выключателем, неяркий свет выхватил из темноты небольшой кусок пола возле журнального столика. Стакан разбился пополам. «Как странно…Две части одного целого, а уже не склеить». Она подумала, что над женщинами в их роду висит какое-то проклятие, поэтому не находят они счастья в личной жизни. Не была исключением и ее любимая бабушка.
Наталья Игонина вышла замуж рано. Как только закончила ремесленное училище, и на ее пути возник тихий неприметный слесарь Степан Шапошников. Он работал на том же заводе, на который Наташа пришла сразу после училища.
В тридцать шестом у них родилась дочь Анна, жизнь начала налаживаться. Но в сорок первом Степан ушел на фронт, а через год в Екатеринбург пришла похоронка. Наталья работала на заводе, день и ночь делая снаряды, маленькая Аня спала тут же в цеху, свернувшись калачиком на матери иском тулупе. Закончилась война, и у людей наконец-то появились надежды на лучшую жизнь. В конце сороковых годов к ним в заводской поселок по направлению комсомола прибыла молодежь с Кубани, веселые хлопцы и девчата, говорящие на таком родном для Наташи наречии, что сердце у нее больно сжалось. Егор Демин, кудрявый механик, сразу положил глаз на зеленоглазую красавицу Наталью. Аньку он принял как родную, а через два года увез жену в Краснодар. Так Наталья Игонина вернулась домой. Город она не узнала, только старый центр напоминал ей тот Екатеринодар, по которому она гуляла с матерью. Общих детей у Егора и Натальи не было. Егор начал пить. Наталья целыми днями пропадала на работе. В четырнадцать лет у Анны обнаружили туберкулез. Врачи сказали, что ребенку необходимо усиленное питание. Чтобы вы лечить дочь, Наталья устроилась санитаркой в больницу, а в редкие свободные дни ездила на сезонные работы в поля. Судьба сжалилась над бедной женщиной, и болезнь отступила. Годы шли", похожие один на другой, муж спивался, дочь взрослела и вовсе не радовала мать. Наталья не замечала в своем ребенке стремления состояться, вырваться из этой бесцветной жизни. Тихая Аня часто лгала, училась плохо и не старалась хоть чем-то облегчить жизнь своей матери. Закончив семь классов, она стала работать официанткой в ресторане железнодорожного вокзала, где и познакомилась однажды со своим будущим мужем, неоцененным артистом ростовской филармонии. Уже после того как она привела его в маленькую квартирку своих родителей, выяснилось, что из филармонии его выгнали, а искать другую работу ему не позволяла его артистическая натура. Беременность Анны роковым образом сказалась на ее слабом здоровье: снова напомнил о себе туберкулез, и она умерла оставив десятидневную малышку Валерию (такое имя выбрал артист Привалов) на руках у Натальи. По хоронив дочь, Наталья выгнала из дома никчемного зятя и посвятила себя крошке Рябушке.
Когда яркое солнце начало проникать сквозь задернутые портьеры, Валерия уже знала, какой шаг она сделает дальше.
23
Арчибасов бесстрастно наблюдал за воробьями, весело толкавшими друг дружку в борьбе за лакомый кусочек. Ксюша стояла на ступеньках и крошила на землю овсяное печенье. Анатолий пустился в рассуждения: "Вот у птичек жизнь: толкайся, дерись, дергай перья, никто тебе ничего не скажет, не осудит. Наоборот, уважают, мол, кто съел, тот и хозяин жизни, у него и кусок пожирнее, любая самка готова с ним гнездо разделить. А люди… Выдумывают себе какие-то идеалы, любовь… Чушь все это! Ну привел эту Верку!
Господи, что тут такого? Мужик я или не мужик?
Радоваться надо, что здоровья хватает, а не глаза закатывать. Черт ее принес, эту рыжую дуру! Не могла задержаться на работе, как обычно? И не пострадала бы морально". Он хихикнул, вспомнив лицо Валерии, увиденное им в дверях спальни через Веркино плечо. «Обалдела! А думала небось, что меня можно с потрохами купить за какую-то паршивую тачку и компьютер? Не на того напала, да и что это за размах? С такой фигурой и рожей еще сюсюкает: „Ах, котик, ах, зайчик, иди к своей девочке!“ Девочка — трехдюймовочка! Приобрела, как мебель! Да что там мебель — как плюшевого мишку на кровать! Лежи, милая игрушка, ожидай свою хозяйку, она бизнесом занимается, она устала, сделай ей массаж…» Анатолий в ярости сжал сигарету, которую собирался прикурить. Раскрошив ее в ладони, стряхнул табак на пол, достал новую и прикурил от дорогой золотой зажигалки, подаренной Приваловой. «Чтобы мой котик мог дать мне прикурить красиво!» Господи, сама же не курит, а пыталась изображать томную барышню с тонкой сигареткой в толстых пальчиках!"
Арчибасов сжал зубы. Все же до чего гадко на душе! Он вспомнил; как ушел из квартиры Валерии, выпихнув сначала Верку. «Мы еще увидимся?» — пыталась навязаться ему та. Он ничего не ответил, просто вытолкнул ее на лестничную площадку и захлопнул дверь. Таких Верок у него было и будет, стоит только пальцем поманить…
