Александра Романова - Блондинка сдавала в багаж…

Это не составило труда. Когда мы сели за столик, я обнаружила, что настроение подозреваемого переменилось.

— Чем вы собираетесь заниматься завтра? — явно ведя встречу к развязке, осведомился он.

— Уезжаем на целый день в замки Луары.

— Жаль, — улыбнулся Максим, — но что поделаешь? Вы доберетесь в отель сами? Мне, к сожалению, надо спешить.

Меня так и подмывало ляпнуть: «А если не доберемся, то что?» — но я благоразумно сдержалась. Очевидно, что прекрасного принца мы больше не интересуем.

— Настя! — прошипела я, едва он скрылся в туманной дали (слава богу, хоть расплатился). — Ты знаешь, чем пахнет Максим?

— Дорогим мужским одеколоном, — предположила Настя. — А чем еще?

— Не чем, а кем. Вовчиком, вот кем! Почти один к одному! Представляешь?

— А ты не ошиблась? Это не может быть Вовчик, Максим куда выше и стройнее.

— А я и не уверяю, что это Вовчик. Я говорю, что они одинаково пахнут, понимаешь?

— Может, парфюм один?

— Да не парфюм это, а такой почти незаметный неприятный запах — скорее всего, человеческого тела. Душиться таким никто не станет.

— Гмм… а запахи передаются при общении?

— Хотела бы я знать, — вздохнула я. — Мне казалось, что нет. Если честно, я ничего не понимаю, но мне это подозрительно. Максима и Вовчика явно что-то связывает. Может, они оба имеют дело с наркотиками и пропахли ими?

— Если бы вместо тебя была таможенная овчарка, мы бы не терялись в догадках, — упрекнула меня подруга.

Я обиделась.

— Если бы я была овчаркой, меня б не поселили в твой номер, и тебе пришлось бы платить за сингл.

— Нет, я не требую, чтобы ты стала собакой, — смягчилась Настя. — Просто удивляюсь, что ты совершенно не владеешь своими способностями. Почему собака отличает запах наркотиков, а ты нет?

— Потому что ее специально обучали. Чему я обучилась, тоже могу распознать. Запах преступника, а еще Вовчика, Сергея и Мишани. А наркотики я не нюхала — откуда мне было знать, что надо? Я их только попробовала на язык. А может, это и не наркотики были вовсе…

— Да? — ехидно осведомилась Настя. — А почему тогда Максим тебя расспрашивал? Он явно знал, что кто-то рылся в твоем чемодане, и хотел выведать, кого ты подозреваешь. Надеюсь, мой ответ его удовлетворил. Пусть считает нас помешанными на сексе дурочками, которые наркотиков умудрились не заметить. Обрати внимание, как он быстро нас бросил. Выведал, что хотел, и успокоился.

Я кивнула.

— Да, очень похоже. И теперь я верю, что это он нанял хулигана вырвать мою сумочку. Получилось, что он осмотрел ее содержимое. Теперь они проверили все мои вещи — сумку, маленькую сумочку и чемодан. Надеюсь, на этом успокоятся! Если б еще корону вернули…

— Подождем до завтра, — предложила Настя. — Может, сейчас Максим даст команду, и, пока мы будем в замках Луары, тебе ее вернут. Только вот кто — Вовчик или Сергей? Мне все равно Сергей более подозрителен. Интересно, не следит ли он сейчас за нами?

Мы огляделись. Шпионов рядом не наблюдалось, зато стоял лоток с клубникой. Она очень вкусно пахла.

— Ты не знаешь, с какой скоростью развивается цинга? — задумчиво произнесла подруга.

Я напрягла мозги.

— Ну… кажется, ею заболевали моряки в кругосветных путешествиях. Вряд ли быстро. А что?

— Мы уже неделю живем без витаминов. По-моему, это много. Первый признак какой — выпадение зубов? Попробуй, у тебя не шатаются?

И она принялась ощупывать десны с сосредоточенным видом Эйнштейна, которому велели срочно проверить теорию относительности, прежде чем отдавать труд в печать.

Цинга меня не смущала, однако клубники хотелось, и я предложила:

— Давай приценимся. Вдруг не очень дорого? Тогда купим.

Довольно солидная корзиночка стоила три евро, а если взять ягоды мятые, так и вовсе одно. Мы, недолго думая, приобрели каждая по уцененному экземпляру и поспешили в отель.

Клубники оказалось так много, что даже мне не удалось ее разом съесть. А хранить было нельзя — она истекала соком. Но у нас, блондинок, свои секреты.

— Из оставшегося месива надо сделать маску, — предложила я. — Намажемся и к утру помолодеем на десять лет.

— Ты уверена, что эта клубника не генетически модифицированная? — забеспокоилась Настя. — Вдруг в нее для морозостойкости добавлены, например, гены мыши? Насколько я знаю, сейчас так часто делают.

Я засмеялась:

— Думаешь, лицо тут же покроется густой серой шерсткой? Сомневаюсь. К тому же мы эту клубнику уже ели, так что, если нам грозит превратиться в мышей, мы уже в процессе.

— А химикалии? — настаивала недоверчивая подруга. — Сейчас в растениях масса химикалий. Они не повредят коже лица?

— Да уж в клубнике не больше химии, чем в дорогих кремах. Не хочешь — не мажься, а я буду.

Переодевшись в халат, я нанесла на лицо и шею ароматную массу, особо аппетитные куски по пути засовывая в рот. Настя, конечно, не выдержала и поступила так же.

Завершив омолаживающий ритуал, мы принялись собирать сумки на завтра.

— А еще надо обязательно почистить фотоаппарат, — напомнила сама себе я.

Настя странно на меня посмотрела.

— Ты что? — удивилась я.

— Не пойму, ты правда стала блондинкой или притворяешься? Маску вот придумала, теперь это. А грязным аппаратом что, фотографировать нельзя? Я понимаю, преступник вчера уронил его на асфальт, но ведь в футляре же, правильно?

— Кто из нас блондинка? — хмыкнула я. — Не представляю, как ты живешь без компьютера? У меня фотоаппарат цифровой, а снимки хранятся в памяти. Я в Париже немного сошла с ума и щелкала без разбора, поэтому сейчас почти вся память занята. А завтра замки Луары, их я обязательно хочу пофотографировать всласть. Поэтому надо просмотреть отснятое и ненужные кадры стереть. Это и называется почистить.

— А где ты посмотришь? У тебя же нет с собой ноутбука.

— Вот тут, на экранчике, — продемонстрировала я.

Идея Настю поразила, и мы принялись с упоением изучать фотографии, горячо споря по поводу каждой: оставлять или удалять?

Вот тут-то моя подруга и совершила открытие.

— Что это? — спросила она, ткнув пальцем в угол кадра с какой-то из амстердамских улиц.

Я пожала плечами:

— Неудачная фотография. Это, кажется, у музея Ван Гога. Я ведь щелкала все подряд.

— А вот эта фигура… скажи, она тебе никого не напоминает? То есть, онне напоминает?

Я вгляделась:

— Смахивает на Сергея. У него такая же кепочка, да? Но утверждать я бы не рискнула — очень мелко. Давай-ка увеличим!

На глазах потрясенной Насти я увеличила нужный фрагмент. Правда, лица все равно было не разглядеть, однако общее сходство с Сергеем усилилось. А главное в следующем. Он почему-то никогда не выходил на улицу с непокрытой головой, а напяливал дурацкую кепку с надписью «Sun». Вот этот «Sun» виднелся совершенно четко.

— Заметь, — подчеркнула Настя, — этот кадр сделан не во время общей экскурсии, а когда мы с Маргаритой Васильевной и Ирой ходили в музей Ван Гога. Получается, Сергей крался за нами.

— Может, у него тяга к искусству? — неуверенно спросила я. — У нас же она есть, почему ему нельзя? Сперва Пергамон, потом Ван Гог…

— Вместо музея секса, — саркастически усмехнулась подруга. — Ну-ну. Я не думала, что ты в твоем возрасте еще тешишь себя подобными иллюзиями о мужчинах.

Если честно, я не тешила, а возражала исключительно по природной вредности. Или, наоборот, по природному благородству, исповедуя презумпцию невиновности — кто меня разберет? В результате мы с Настей стали внимательно исследовать фотографии уже с новых позиций и обнаружили, что Сергей фигурирует на них неоднократно. На Елисейских Полях, например, где я снимала вид из уличного кафе, лицо его получилось довольно четко.

— Я же говорила, говорила, что там за нами следили, помнишь? — воскликнула Настя с непонятной мне радостью. — Я всегда знала, что я — интуит!

— Кто ты?

— Человек, чья интуиция выходит за рамки обычного, — самодовольно объяснила мне подруга. — Иначе как я могла бы догадаться, что за нами следят? Я же никого не видела. Теперь точно знаю — моей интуиции можно доверять.

— А моим рецепторам? — мрачно спросила я. — Если Максим работает в паре с Сергеем, почему от него разит Вовчиком, а?

— Может, ты перепутала? — снисходительно улыбнулась Настя. — С каждым бывает. Тем более, ты не профессиональный нюхач, а так, любитель. Перепутала запахи Вовчика и Сергея. Или это все-таки парфюм… или, например, одежда пахнет.

— Я, конечно, не собака, — не без горечи подтвердила я, — но к рецепторам привыкла с детства, а слабоумием не страдаю. Парфюм — это парфюм, а человек — это человек, ясно?

— Разумеется. Кто б спорил?

— Ну вот. И я точно тебе скажу: от Сергея пахнет Сергеем, а от Вовчика Вовчиком. И от Максима тоже Вовчиком. С небольшими модификациями, но основа та же.