Маргарита Южина - Дитя платонической любви
– Да вы сдурели все, что ли?! Нельзя человеку рот открыть! – обозлилась Олимпиада Петровна и захлопнула двери перед самым носом расторопной бабуси. – Нет чтобы деньги принести в помощь, так они еще и сами требуют… Дуся, а ты чего с утра пораньше к телефону прилип?
– Я, маманя, Ирину Радько ищу. Отчего же она не пришла все-таки?
Дуся и в самом деле искал Ирину. Сначала он набрал номер Антона, прежнего воздыхателя Радько. Трубку подняли сразу же:
– Да-да, моя киска, я уже выхожу! – прощебетал масленый голос Антона.
– Да вы, собственно, можете не торопиться с выходом, я не совсем киска… но маманя меня иногда котиком зовет, – откашлялся в трубку Дуся. – Я хотел бы узнать – к вам Ирина Радько не приходила?
– Ирина Радько?.. Ах, Ирина! А чего это она ко мне придет? У нас с ней теперь абсолютно разошлись жизненные пути, нас ничто не объединяет и вообще у меня уже вовсе даже новая возлюбленная! Я совершенно по другой теперь схожу с ума, не сплю ночами и бредю ей… брежу… бреду… Да нет у меня никакой Радько! Надо же, он ее у меня ищет! Да я вообще уже не знаю, кто такая Ирина Радько! – гневался бывший воздыхатель. – Между прочим, ваша Ирочка заняла у меня пятьдесят рублей и до сих пор не отдала. Да! А это, смею заметить, не пятьдесят копеек!
– Не переживайте, – успокоил его Дуся. – Может, она купила на них кучу фруктов вашей дочери!
– Ха! Да кто же тебе кучу продаст? Это же всего пятьдесят рублей, дурень!
– А тогда и подавно – чего плачешь-то? Папаша хренов!
Дуся в расстройстве бросил трубку, и к нему тут же подскочила матушка с воспитательным процессом.
– Сынок! Этого некрасивого слова хорошие дяденьки не употребляют. Надо сказать: «Отчего это вы, мущщина, пожалели денюжек на вашего ребенка? А ребеночку, может, кушать нечего! А вы даже не беспокоитесь! И какой ты после этого отец?! Да… да ты после этого коровья лепешка! Бычье вымя! И иди, паскуда, заработай да накорми дитя родное! А если ты ребенку, сволочь…»
– Маманя… – раскрыл рот Дуся. – Можно я перезвоню и скажу, как ты, а?
Олимпиада Петровна сама от себя не ожидала эдаких эмоций, поэтому вытаращила глаза и налетела на сына.
– А ты не слушай маму! Звони давай, ищи Радько!
Дуся добросовестно стал набирать новый номер, теперь Ириных родителей.
– Алле! – послышался в трубке знакомый голос. – Ванда Па-ална у аппарата.
– Простите, а… а Ирину к телефону можно позвать?
– Позвать? Это вы так издеваетесь, да? Кто это, интересно знать, идиотничает?! – вдруг взвизгнула мать Ирины. – Это… это бесчеловечно!
– Извините, но я…
– Вы бьете по самому больному! И это в тот момент, когда нам только что сообщили, что Ириша погибла? Если это дурацкие шутки – немедленно бросьте трубку, а… а если вы хотите помочь деньгами, приносите сегодня к шести, Ирочку как раз привезут.
Дусю будто облили из ведра ледяной водой. На некоторое время он даже забыл, что у него в руках телефонная трубка. Ванда Павловна совсем уже наговорилась сама с собой и собиралась отключаться, когда он произнес:
– Откуда… ой, извините… А что с ней?
– Погибла! Попала под машину! Во всяком случае, нам так сегодня сообщили. Да что я вам по телефону-то буду рассказывать! Приходите, приносите цветы, венки, деньги, кстати, у нас еще картошки нет, вот тогда и поговорим!
Дама давно уже брякнула трубку, а Дуся все еще слушал короткие гудки.
– Дуся! Что ты молчишь? – появилась рядом жующая мамаша. – Немедленно объясни мамочке, что там такое стряслось? У Панды Ванны скончалась мышь?
– Хуже, маманя, у нее дочь попала под машину. Скончалась Ирина.
– Да что ты? – охнула мать и примостилась на Душеньку.
Собачка, понимая ответственность момента, даже не пискнула, только, сопя, выбиралась из-под пышных форм хозяйки.
– Дуся! Нам нужно немедленно к ним отправляться! – тут же решила Олимпиада Петровна. – И знаешь что? Знаешь… Мы отнесем им деньги! Они, конечно, просто так у незнакомых не возьмут, но мы скажем, что хотим купить у них породистую мышь!
Дуся вяло шатался по комнате.
– Хорошо, маманя, мы купим породистую. Хотя что-то мне подсказывает, что они возьмут деньги у кого угодно.
– Собирайся! Чего ты на птичек пялишься? Штаны вон приличные надень, рубашечку черную… ох, Дуся, у тебя совсем нет траурной рубашки, так вот на похороны приспичит выйти, и не в чем… – суетилась мать.
Дусю взорвало.
– Это ты! Это ты, маманя, с самого утра навыла! Вон, даже соседка прибежала, думала, у нас кто-то скончался!
– Да чего я-то? Селин Дион эту песню пела и ничего…
– Конечно! Только когда ее пела Селин Дион, там вообще весь корабль затонул! Потому что у нее голос помощнее твоего!
– А тогда давай я другую спою… – не знала чем загладить вину матушка и вяло заблеяла: – Ты добы-ы-ычии-и-и не добьё-ё-ё-сся-я-я, чё-ё-ё-ёрный во-о-о-орон, я не тво-о-о-ой…
В двери снова позвонили.
– Олимпушка, так, може, кто из знакомых почил-то? Дак ить я не токмо обмыть…
– Иди ты, бабка! – вызверилась на неугомонную старушку Олимпиада Петровна. – И так уже накаркала!
– Так, значит, кто-то все жа помер? Кого обмыть-то?
– Маманя!! Скажи ей, пусть сама готовится! Сейчас как выйду… – не выдержал уже и Дуся.
Старушка резво поскакала вниз по ступенькам.
– И ведь ты посмотри, – не мог успокоиться Дуся. – Она ведь говорила – не принесешь дочь, меня могут убить, а я не принес!
– Дуся! Ну чего казнишь-то себя? Ну как бы ты принес? Кого? Ты и так пошел на эту встречу и всю ночь на лавке, аки бомж, торчал!
– И все равно не уберег! И как теперь найти девочку? Ой, как представлю, что ребенок не накормлен, болеет, может…
Филин не находил себе места. Он слонялся по комнате, тряс какие-то тряпки, сжимал виски и беспрестанно постанывал, как больной теленок.
– Дуся, тебе надо жениться! – вздохнула Олимпиада Петровна. – Ну чего ж, придется Валенсию брать в невестки…
– Мама, не надо… – каким-то утробным голосом прорычал Дуся. – Ты видела, какой у нее нос?
– Ну а чего? Хорошенький но… Нет, Дуся, в самом деле, такое убожище… Так я не поняла – ты собрался?
К родителям Ирины Радько они пришли задолго до шести часов.
– Мам, – мычал сынок, подходя к дверям Радько. – Надо бы нам попозже… Когда Ирину привезут. Я в детективных фильмах видел – сыщики обязательно труп осматривают.
– Ну и вот! Сыщики уже осмотрели, а мне… Дуся, я боюсь, – призналась маменька. – Я хоть и добровольный детектив, но все же женщина! Ты, если хочешь, можешь осматривать, поскольку ты – мужчина.
– Маманя, я хоть и мужчина, но все же добровольный детектив, поэтому я тоже боюсь. Давай доставай деньги.
Олимпиада Петровна сверкнула на сына накрашенными глазами – эти расходы, как она считала, должен был понести Дуся. Но кошелек все же достала и уже смело толкнулась в дом скорбевших родителей.
– Это кто там долбится? – раздался за дверью голос Ванды Павловны.
– Это мы-ы, – печально пролепетала Олимпиада Петровна. – Впустите с Ириной проститься.
Дверь застрекотала щеколдой.
– Вот нелюди, – бормотала Олимпиада Петровна. – Нельзя же двери закрывать в таких-то случаях…
– А тут попробуй не закрой! Сразу всю квартиру вынесут! А у нас телевизор! – услышала-таки ворчание гостьи хозяйка. – А чего вы сейчас-то пришли? Ирину только к шести собирались привезти.
Дуся смотрел на мать погибшей во все глаза и не мог поверить. Он ожидал увидеть убитую горем, вмиг постаревшую женщину, а перед ним стояла совершенно обыденная Ванда Павловна и весьма недружелюбно оглядывала пришедших.
– А вы, мне кажется, уже приходили? – присмотрелась она к гостям. – Я не помню, в прошлый раз вы по какой надобности забегали? О чем мы говорили?
– О мышах, – подсказала Олимпиада Петровна.
И тут с Вандой Павловной произошли удивительные перемены. Она вмиг расцвела, засуетилась и даже, казалось, забыла, что люди пришли проститься с дочкой.
– Ой! Это вы к мышкам? Господи, а мне и проводить вас некуда… А вы проходите в комнату, нет, не сюда, вот сюда, здесь почище… Алексей! Лелик! Иди немедленно сюда! К нам пришли покупатели!.. Вы знаете, – потащила она Филиных к маленьким клеткам, – вы знаете, я бы вам рекомендовала приобрести пару сразу. Пусть это стоит чуть дороже, но они себя оправдают! Лелик! Куда ты провалился?!
Олимпиада Петровна только резиново растягивала рот, беспомощно оглядываясь на сына. Тот себя чувствовал не лучше. Похоже, единственные, кто переживает о внезапной кончине молодой женщины, так это они с матерью – посторонние, в общем-то, люди.
В дверях появился Лелик. Он грустно плавал глазами, но грусть его объяснялась скорее излишком алкоголя, нежели искренними страданиями.
– М-м-да! – качнулся он на Олимпиаду Петровну.
– Лелик! Стоять! – рявкнула Ванда, и Лелик вытянулся шнуром. – Алексей, эти люди хотят приобрести у нас мышек, каких бы ты посоветовал?
