Иоанна Хмелевская - Бесконечная шайка

— Ты о чем? — удивился сын и тоже прижался носом к стеклу витрины.

Теперь мы явственно разглядели, какой беспорядок царил в мастерской. Драгоценные манто были кучей навалены на полу, дверцы шкафов раскрыты. Ох, не нравится мне все это! Беспорядок в помещении преследует меня, можно сказать, с самого начала. Квартира Гати, комната Гоболы, теперь вот меховое ателье...

— Надо узнать, что здесь произошло. Не уйду, пока не выясню! — решительно заявила я. — Если не войдем нормально, выбью стекло!

— Если выбьешь стекло, по тревоге приедет полиция, — хладнокровно заметил Роберт и двинулся за мной в поисках какого-то другого способа проникнуть внутрь дома. Как я и предполагала, там был второй выход, в садик, и эта дверь оказалась тоже запертой. Зато окно рядом с ней было открыто. Я заглянула-ванная, на полу разбросаны полотенца...

— Странно! — вслух удивлялся Роберт. — Неужели у них не работают кондиционеры? Оставили раскрытым окно.

Сняв с плеча сумку, я поставила ее на землю, прислонив к стене дома, и посоветовала сыну:

— Пойди прогуляйся. Тебе не обязательно знать, что я делаю. А я все равно из Канады скоро Уеду.

— Мать! — встревожился сын, несколько утратив свое хладнокровие. — Ты что собираешься делать?

— Не для того летела я восемь часов в одну сторону, не для того заплатила за билет бешеные деньги, чтобы теперь вот так все оставить, не попытавшись выяснить! Слышал, что я сказала? Пойди погуляй, ты здесь ни при чем, тебе еще работать в Канаде.

— Как же, разбежался! Куда ты, туда и я. Он еще не договорил, а я уже влезла через окно в ванную. Сын последовал за мной, продолжая ворчать:

— А теперь окажется, что дверь в ванную заперта с той стороны...

Дверь не o была заперта. Мы вышли в холл. В доме царила мертвая тишина. Стало страшно, нехорошие предчувствия еще более укоренились во мне. Я попыталась успокоить себя предположением, что хозяева дома отправились по делам, оставив записку в двери, а ее вытащил шалунишка — сынок соседа. Впрочем, все равно мы уже незаконным путем проникли в чужой дом. Оказавшись в холле, я направилась в ту часть дома, где располагалось меховое ателье. Дверь туда была приоткрыта. Толкнув дверь, я увидела перед собой небольшой кабинет, шагнула и замерла. Сын наскочил на меня, заглянул мне через плечо и тихонько присвистнул.

Человек лежал на полу на горжетке из черно-бурых лис, которые в значительной степени уже перестали быть черно-бурыми. Лежал он лицом вверх, и очень страшным было это лицо...

Пересилив себя, я вошла в комнату и взглянула на лицо мертвеца. Это был он, Хайнрих, гость Фреди, в настоящее время В. М. Хилл. Я запомнила его лицо по фотографии. Вот и нашла наконец...

— Похоже, мертв, но не уверена, — шепотом сказала я сыну. — Мне уже случалось ошибаться. Но пощупать свыше моих сил.

— Пощупать я могу, — тоже вполголоса предложил Роберт. — Мать, знаешь, он еще не такой уж страшно холодный!

— Интересно, что в таком климате может быть страшно холодным! — буркнула я. — Пощупай пульс...

— Чего тут щупать, труп, никакого сомнения! Я хотел сказать, что недавно убили. Или ты считаешь, что он покончил жизнь самоубийством, предварительно для удобства подложив под себя лучшие меха?

— Да нет, не считаю, убили, конечно. Холера, опять опоздала!

— А вообще это он?

— Он самый.

Решение пришло мгновенно. Раз труп еще теплый...

— Слушай, сын, пока нет полицейских, мне надо все проверить! Я просто должна проверить! Ни к чему не прикасайся! Надень перчатки!

— Они остались в машине... Мать, ты что?!

— Молчи, я знаю, что делаю! Может, хоть что-нибудь разъяснится. Надо все осмотреть!

Сын понял, что возражать бесполезно, и покорился. Осторожно он прошел дальше, в помещение ателье, и доложил:

— Его кокнули в салоне, возле той вешалки, а потом перетащили сюда, боялись, наверное, что сквозь стеклянную витрину могут заметить с улицы. Подложили горжетку и волокли по полу. Похоже, меха не тронули.

— Меня интересуют не меха, а бумаги.

— Тут уж сама разбирайся. Кажется, в этом служебном кабинете бумаг тоже не трогали.

В самом деле, и письменный стол, и шкафы остались в порядке, нигде ничего не валялось, кроме покойника... Ясно, здесь преступники не искали документы, вряд ли покойный стал бы их держать в служебном кабинете. А где мог держать? Да хотя бы в спальне, в каком-нибудь сейфе.

Я вернулась в холл и осмотрелась. Привлекла внимание лестница, ведущая на второй этаж. Я нерешительно направилась к ней. Роберт опередил меня.

— Не торопись, мать, а вдруг они еще там? Вряд ли, мертвая тишина просто давила, не похоже, чтобы в доме было еще хоть одно живое существо, кроме нас. Поднявшись наверх, мы увидели приоткрытую дверь. Спальня. Войдя, я сразу поняла, что больше искать нечего.

В стене над кроватью зиял пустотой большой сейф, в замке дверцы болталась связка ключей. Я даже не стала заглядывать внутрь. На постели валялась небрежно брошенная желтая картонная папка. Я даже не стала прикасаться к ней, заранее зная, что ничего там не осталось.

— Возвращаемся, — угрюмо проворчала я. — Больше здесь делать нечего.

Мы уже почти спустились с лестницы в холл, как вдруг услышали звук чьих-то шагов у входной двери, потом звякнуло что-то металлическое. Я чуть было не слетела с двух последних ступенек: настолько неожиданными и зловещими показались звуки, нарушившие мертвую тишину, царящую в доме. Быстро оглядевшись, Роберт схватил со столика в холле тяжелую высокую вазу из литого стекла. Тут мы услышали звук удаляющихся шагов, и все стихло.

Я подумала — еще одно потрясение, как эти два последних, и все, мне каюк! Сердце больше не выдержит.

Роберт поставил вазу на место и высказал предположение, что это приходил почтальон. Он подошел ко входной двери и вернулся с конвертом в руках.

— Покойнику принесли письмо. Ну что, уходим или собираешься здесь остаться насовсем?

Взяв со стола вазу, только что поставленную на место Робертом, я ее старательно вытерла юбкой и приказала сыну:

— Принеси из ванной полотенце и вытри хорошенько все, к чему ты тут прикасался. Не бойся, правосудию мы не навредим, я уверена, преступники действовали в перчатках.

Сын растерянно стоял передо мной с конвертом в руке.

— Поспеши! — раздраженно прикрикнула я, выхватила конверт, сунула в карман юбки, а сына подтолкнула к двери ванной.

Дом скорняка мы покинули тем же путем — через окно в ванной комнате. Сумка моя у стены стояла целая и невредимая.

На полпути в Стони Крик я попросила сына где-нибудь остановиться, чтобы немного остыть, прийти в себя. Роберт остановил машину у одного из бесчисленных «Макдональдсов». Сидя за столиком со стаканом холодного грейпфрутового сока в руке, я пыталась привести в порядок мысли.

Сначала Гобола, теперь скорняк... Те, кого я разыскиваю, оказываются убитыми буквально за несколько минут до встречи со мной. Стечение обстоятельств или... Кто мог знать, что я к ним отправляюсь? В Польше Мачек, исключено, здесь Хенек. Но не мог же он знать, что к скорняку я отправлюсь именно во вторник! Кому-то сказал и тот следил за мной? Этому кому-то, видно, делать нечего, как только разъезжать за мной по всему свету и приканчивать у меня перед носом нужных людей! Глупости, не могла я тогда не заметить этого кого-то.

Нет, наверняка и Гобола, и скорняк погибли по одной и той же причине — из-за проклятой карты с лепешками, они оба знали о ней и слишком много о другом, связанном с ней. Обоих не ограбили, впрочем, может, у скорняка забрали из сейфа вместе с документами и какие-нибудь ценности. Господи, убили двух порядочных людей! Они не собирались разыскивать немецкие клады, не были для преступников конкурентами, за что же их убили? Видимо, за то, что они слишком много знали, в том числе и кое-кого из шайки...

Стой, что-то не так. О том, что они много знали, бандиты не вчера проведали, а ведь и Гобола, и скорняк жили себе все эти годы спокойно, и только теперь... только теперь, когда я принялась их разыскивать...

Все во мне протестовало против этого абсурдного, но вполне логичного вывода. Идиотизм, тогда уж скорее меня надо убить, и хлопот меньше. Хотя... Убить надо было бы и Мачека, и Ма-теуша, и, возможно, Алицию... И Ментальского, и Дойду, и Хенека! Нет, и в самом деле, проще было ликвидировать этих двух. О чем это ребенок говорит?

— В случае чего-отопрусь, —говорил Роберт. — По грязи мы не ходили, следов от моих ботинок в доме не должно остаться, да и ботинки могу, на всякий случай, выбросить. Мать, да ты не слушаешь меня!

— Слушаю, про ботинки.

— Не только. Ты у меня специалист по детективам, а во всех детективах под конец обязательно приходит письмо, благодаря которому все и разъясняется. У нас есть письмо. Посмотрим?

Судорожно сунув руку в карман юбки, я с облегчением нащупала конверт. Действительно, у нас есть письмо, а я даже в эти считанные доли секунды уже успела представить себе картину, как мы возвращаемся в Торонто и медленно тащимся по автостраде, разыскивая на ней письмо, адресованное покойнику. Нет, мое богатое воображение меня таки когда-нибудь прикончит!