Людмила Ситникова - Карманный Казанова

– У-у-у, – Катарина вцепилась в подлокотник. – Значит, вы так, да? Я вам доброе дело сделала, а меня поганой метлой? На бутылек даже не дадите?

Сбросив со столика «посылку», Вера побагровела.

– Да там ничего нет, блок легче пушинки.

– Нет, есть, – твердила Катарина, – вы потрясите, там внутри чего-то барахтается. Меня мужик просил лично в руки вам передать.

– Какой мужик?

– Красивый. – Катка мечтательно почесала шею. – На моего первого парня похож.

Борясь с отвращением, Вера развязала ленту, открыла сигаретный блок, и... руки Горбачевой пошли ходуном.

– Настя, таблетки!

На пол упала упаковка залидофилина.

Забившись в истерике, Вера подбежала к Копейкиной:

– Где он? Где тот мужик? Опишите его как можно точнее.

– Ну... высокий... симпатяга, глаза голубые, волосы черные. Если поторопитесь, можете его нагнать, мы минут пять как у ваших ворот расстались.

– Денис, – едва слышно прошептала Горбачева.

Побледневшая Анастасия ударила Верку по щеке.

– Одумайся!

– Настя, это Денис, Денис! Все сходится: высокий, голубоглазый брюнет. Он вернулся... Посмотри на упаковку! Залидофилин, я же...

– Заглохни! – Настя толкнула Веру в бок.

А тем временем Катка продолжала спектакль. Приблизившись к комоду, она справилась с секундным оцепенением и возвестила:

– Так вот же он.

– Кто? – в один голос закричали Горбачевы.

– Мужик, который просил передать вам посылку, – Ката ткнула грязным пальцем в фотку Дениса.

– Вы уверены?

– Да. У меня память на лица будь здоров. Правда, изменился он маленько, волосы подлинней, лицо отощавшее, а в остальном – алес нормалес. Словно зеркальное отражение.

Вера побежала наверх. Настя бросилась следом. На мгновение она остановилась:

– Маша, выстави за порог эту нищету.

– А на бутылек?

– Мария, действуй!

Как только Анастасия скрылась на втором этаже, Катарина спросила:

– Зачем ты убрала большую фотографию Дениса?

Гурова вытянула губы трубочкой:

– Я ничего не убирала.

– Посмотри сама, ночью мы поставили рамку на комод, а теперь ее нет.

Машка перекрестилась.

– Ох!

Копейкина понеслась в кабинет.

– Невероятно.

Рамка стояла на столе, на том самом месте, куда пару лет назад ее поместил Денис Горбачев.

В домике для прислуги Ката негодовала:

– Теперь сомнений не осталось, мои подозрения подтвердились. Верка с Настей отправили к праотцам своих мужей.

– Шутишь?

– Какие уж шутки, говорю на полном серьезе. Но самое ужасное – я не смогу доказать их вину перед законом. У меня нет улик, Машка, понимаешь, нет. Ни один суд в мире не признает человека виновным в убийстве, не имея неопровержимых доказательств.

– Если у тебя их нет, почему обвиняешь Веру с Настей?

– Долго объяснять, хотя факты налицо. Видела, как она побелела?

– Любой лишился бы чувств, объяви ему, что ты пять минут назад разговаривала с давно умершим родственником.

– Любой, говоришь?

– Абсолютно.

– Хочешь, поспорим?

– А смысл? Я...

– В каком году умер твой отец?

– В двухтысячном.

– Как ты отреагировала бы, узнай, что его кто-то видел на улице?

Гурова вспыхнула.

– Ну и вопросики у тебя.

– Отвечай.

– Не буду.

– Мне было семь лет, когда у соседки по лестничной клетке погиб сын Сашка. После похорон прошло два года, и однажды наша почтальонша, принеся старушке пенсию, обмолвилась о парне, имеющем поразительное сходство с Александром. По ее словам, она заприметила его у здания почты в девять утра, а потом встретила в одиннадцать. Соседка, как была в домашнем халате и тапочках, побежала на почту. Позже ей вызывали «Скорую помощь» – она пять часов металась по району в поисках парня, похожего на покойного сына.

– Зачем ты рассказала мне эту историю?

– Затем. Я талдычила Вере о якобы живом Денисе, намекнула, что она может его догнать, а Горбачева бросилась в спальню, дрожа как осиновый лист. Ей не нужен живой Денис, так же как Анастасии не нужен живой Илья. Наш спектакль прошел на ура, только вот жаль, что, кроме меня, о причастности дамочек к убийству не знает ни одна живая душа. Как их расколоть, Машка, как?

– Я в таких делах полная профанка.

– Должен же быть способ.

Копейкина терпеть не могла моментов собственного бессилия. Сейчас она больше всего походила на собаку, которая, став свидетелем убийства, в силу незнания человеческой речи не имеет возможности оповестить окружающих об увиденном преступлении.

– Не знаю как, но я выведу убийц на чистую воду. Верь мне, Машка, справедливость восторжествует.

ГЛАВА 14

За две недели до Нового года Розалия Станиславовна потащила домочадцев в торговый центр. Предвкушая многочасовое шатание по огромному комплексу, свекровь злорадно ухмылялась.

– Нет ничего лучше, чем предпраздничный шопинг в компании членов семьи.

Ката с Наткой переглянулись. Если бы им предстояло выбирать между поездкой в магазин и добровольным заходом в клетку с тигром, обе, не задумываясь, шагнули бы к свирепому хищнику. Несомненно, шопинг – дело хорошее, но только в том случае, если поблизости нет Розалии. Она способна бродить по многочисленным бутикам целую вечность. А в ювелирном Розалия Станиславовна вообще готова дневать и ночевать.

У вращающихся дверей торгового центра Наталья воскликнула:

– Боюсь я их до коликов, того и гляди выйти не успеешь.

Фыркнув, Розалия поправила прическу.

– Девочки, заходим.

Частенько наши страхи и опасения воплощаются в жизнь. Сегодня было суждено воплотиться страху Натки. Ступив на проезжающую площадку, Натали зажмурилась, и как следствие, в тот момент, когда свекровь с Катариной вошли в торговый центр, Ната поехала дальше.

Услышав ее крик, Ката обернулась.

– Розалия Станиславовна, Ната осталась на улице.

Свекровь покрутила пальцем у виска.

– Заходи снова, идиотка! Не позорь меня перед людьми. – Она соблазнительно улыбнулась накачанному охраннику.

Наталья предприняла вторую попытку. И вот она уже готовится сделать шаг, чтобы присоединиться к компании, как дверь-вертушка ни с того ни с сего остановилась.

– Ай! Уй! Эй! Выпустите меня отсюда! Ката, Розалия Станиславовна, помогите.

– Урою паразитку! – Свекровь подошла к стеклянной конструкции.

– Только ты, самая кретинистая из кретинок, могла умудриться застрять при входе в торговый центр.

– Я не виновата. Вон дядечка тоже застрял.

Тучный господин, планировавший покинуть магазин, был заточен в прозрачный плен при выходе.

Ката обратилась к охраннику.

– Что делать?

Тот невозмутимо отчеканил:

– Ждите, сейчас придет человек.

Нагрузка на вторую вертушку возросла. Розалия негодовала.

– Ката, хрен с ней, пусть торчит здесь, пошли в ювелирный.

– Нет! Не уходите, мне страшно! Ката, не оставляй меня.

– Товарищ охранник, у вас в кобуре настоящее оружие?

Мужик вопросительно посмотрел на Розалию.

– Да.

– Можно вас попросить об одолжении?

– Слушаю.

– Пристрелите ту орущую бабу. Всем нам, включая и вас, станет намного легче.

Ко входу спешил плотного сложения мужичок с металлическим чемоданчиком. Катка не успела опомниться, как низкорослый типчик, оставив чемодан в метре от двери, со всей дури долбанул ногой по прочному стеклу.

Дверь заработала. Наталья наконец оказалась внутри, а Копейкина ломала голову, задаваясь вопросом: для чего мужичок притащил с собой чемоданчик, если с неполадкой справился при помощи мощного удара?

В ювелирном бутике свекровь зацокала языком.

– Вау! Какие серьги! Кому-то необходимо сделать новогодний подарок, – она нагло уставилась на Катку.

– А у меня скоро день рождения, – пропищала Наталья.

Розалия Станиславовна скривилась:

– Ой, как ты сейчас некрасиво поступила. Ой, как мне за тебя стыдно. Ой-ой-ой! Напоминать в ювелирном о своем дне рождении – жуткое бескультурье. Напрашиваясь на подарок, ты...

– Да я просто...

– Позор на твою голову. Во-первых, мы с Катой прекрасно помним о твоем дне рождении, а во-вторых... а когда ты родилась?

– Второго января.

– А ведешь себя так, будто родилась первого. Пристыдись. Кстати, Ката, детка, ты не хочешь подарить мне на Новый год серьги?

– Не хочу.

Розалия надула губы. В отместку она проторчала в ювелирном ни много ни мало – полтора часа.

Еще через полтора часа Копейкиной хотелось умереть. Ноги гудели, спина взмокла, голова напоминала шар, набитый ватой.

Переступив порог второго – о боже! – только второго по счету бутика, Розалия поразилась разнообразию всевозможных вещичек. Носясь по пятидесятиметровому помещению, свекровь не переставала тараторить:

– Катка, посмотри какая прелесть – керамическая лягушка. Давай купим Наташке?

– Зачем мне лягушка?

– Будешь с ней разговаривать. Посмотри в ее умные глаза, того и гляди заговорит.

– Неудачный выбор, – вставила Копейкина. – Как вам нравится кошелек из змеиной кожи?