Дарья Донцова - Крутые наследнички
– Это что же за дурацкие законы такие! – верещала она тонким от возмущения голосом. – Всем все понятно, а арестовать некого. Я вам русским языком повторяю: Яцек сам признался, что он все знал, можно сказать, потакал убийце! Вот и арестуйте его!
Комиссар тяжело вздохнул:
– Французским языком!
Наташка не поняла:
– Что?
Комиссар опять вздохнул:
– Вы говорили мне французским языком, а не русским. На русском я ничего не пойму. А арестовать месье Ярузельского не могу, у меня нет никаких оснований.
Я деликатно не стала напоминать ему о том, как он объяснял мне, что задержать человека совсем нетрудно… Наташка безнадежно взмахнула рукой:
– Вот вам и справедливость. Ваша Фемида не только с завязанными глазами, но и с заткнутыми ушами!
Комиссар потер покрасневшую шею:
– Вот что, дорогие дамы. Я сегодня не спал, всю ночь пришлось работать, и поэтому сейчас с чистой совестью уйду домой. Но перед тем собираюсь пообедать. Если хотите, пойдемте со мной.
Мы захотели и отправились в небольшой ресторанчик. В зале стояло всего восемь столиков, посетителей, кроме нас, не было, и Жорж Перье явно повеселел. Он весело подмигнул хорошенькой китаянке и стал обстоятельно заказывать еду.
Через час, наевшись до отвала, мы смаковали совсем не китайский кофе. Комиссар закурил сигарету и посмотрел на нас:
– Ну вот, теперь я чувствую себя намного лучше. Все мужчины наполовину животные: поел, попил и доволен!
Наташка засмеялась:
– Да уж, сытый мужчина – ласковый котенок!
Жорж закивал головой:
– А теперь я, как частное лицо, подчеркиваю, как частное лицо, как ваш добрый хороший друг, изложу свои соображения. Во-первых, замечу сразу: мне ужасно мешала Даша. Вместо того чтобы спокойно подождать развития событий, она то и дело засовывала палку в осиное гнездо… Результат вы уже знаете – куча подозреваемых и ни одного обвиняемого. Ну ладно, давайте по порядку.
Когда Натали обратилась ко мне со своими подозрениями, я внимательно пригляделся к узкому кругу родственников и друзей Жана Макмайера. Первое, что мне не понравилось, – это беседа с поваром Луи. Он сказал, что в последнее время Жан опять начал принимать наркотики.
– Это вранье, – отрезала Наташка.
– Луи говорил, что в разных банках на кухне он обнаруживал использованные ампулы. А ведь раньше молодой барон тоже рассовывал, так сказать, пустую посуду по жестянкам с кофе, сахаром…
– Печеньем, – глупо встряла я.
– А, – оживился Жорж, – вы тоже находили ампулы?
Я виновато замолчала: язык мой – враг мой. Еще второй муж однажды в сердцах заорал, что длина моего языка сравнима разве что с длиной языка муравьеда.
– Луи, конечно, забеспокоился и пошел к Натали, – продолжал комиссар. – А вы, – он повернулся к Наташке, – устроили мужу допрос с пристрастием.
– Да, – подтвердила та, – как в КГБ – свет в лицо и говори правду. Но он поклялся, что с наркотиками завязал навсегда. Да и я не видела никаких признаков того, что он колется. В результате мы пришли к выводу, что кто-то просто издевается над нами.
– И это мне не понравилось, – сказал Перье. – Потом мы занялись Жаклин. Но здесь не обнаружили ничего особенного, кроме обычного, бытового алкоголизма. Потом внимание привлек месье Ярузельский. Запросили Варшаву и выяснили странную вещь – бывшая жена и дочь Яцека погибли несколько лет тому назад в автомобильной катастрофе. Значит, Андре никак не могла быть его дочерью. Кто же она тогда? Принялись копаться в прошлом Жана Макмайера, и выплыли очень неаппетитные детали: мальчики, наркотики, безобразное поведение… Выяснилось также, что Эдуард Макмайер не являлся отцом Жана и Лизы. В его медицинской карте прямо указывалось на стерильность – результат детской болезни. Встал вопрос, кто же настоящий отец этих детей, и не ему ли выгодна смерть Жана? Добрались до авиакатастрофы. Только начали копаться в этом деле, как погиб Жан.
Тут мы опять встретились с Натали и, посовещавшись, решили ее «убить». Расчет был прост: тот, кому выгодна смерть Жана и Натали, обязательно заявит свои права на наследство. Честно говоря, мы не знали, кто это будет. Просто решили предоставить событиям развиваться… Но появились вы, моя дорогая, – комиссар посмотрел на меня, – и все покатилось к чертям. Ну зачем вас понесло на аэродром?
Я вздохнула – действительно, какого черта я влезла во все это?
– Вот-вот, теперь можно и подумать, – съехидничал комиссар, увидев мои мучения. – Вы чудом остались живы. Аллан случайно не попал вам в лоб.
– Так это был Аллан? – не выдержала я. – Аллан?
– Ну да, – подтвердил комиссар. – Однако давайте по порядку. Семь лет назад Лиза Макмайер решила убить своих родных. Причина была весомой – она их ненавидела. Сьюзен за то, что та больше всех на свете любила Жана. Жана за то, что Сьюзен любила его, несмотря на все безобразия, что он творил. Эдуарда за то, что он не ее отец. В эту компанию попала даже жена Аллана. Ее, по мнению Лизы, следовало убрать потому, что та забеременела. Девушка не собиралась делиться своими деньгами ни с кем. Она очень хорошо понимала, что в конце концов деньги Гранжа достанутся ей, если, конечно, Жана не будет в живых. После знакомства с Рене ее планы начинают превращаться в реальность. Ей удается убедить юношу в своей преданности делу революции и получить бомбу. Дальнейшее вы знаете: бомба оказывается в самолете, а Рене через несколько дней на кладбище. Казалось бы, все прекрасно, есть только одна маленькая неприятность – Жан остался в живых. Уж как он заподозрил Лизу, не знаю. Можно было посчитать всю ситуацию случайной, но мне мешает это сделать…
– Анализ содержимого желудка, – снова встряла я в разговор, – там обнаружили присутствие мыла!
– Верно, – согласился комиссар. – Не мог же он позавтракать мылом? Ну а если съел его, то зачем? Либо Рене проболтался ему о революционной деятельности сестрицы, либо сам он что-то заподозрил. А почему не рассказал Эдуарду и Сьюзен? Да он не любил их так же, как и Лиза! Может, даже обрадовался, что ей пришла в голову такая замечательная идея. В общем, кусочек мыла на десерт, и Жан в больнице. Потом проходит несколько спокойных лет. Жан женится на Натали, все счастливы, Лиза-Андре тихо ждет своего часа. А когда же он пробьет? Уже скоро. Во-первых, Лизе должен исполниться двадцать один год, она станет совершеннолетней и сможет сама распоряжаться своими деньгами. Во-вторых, вскоре после этого истекает предусмотренный за убийство срок давности, никакие обвинения будут ей не страшны. Девица затаилась, она мило всем улыбается, вяжет жилетки… О том, какое пламя бушует у нее в душе, знает только Яцек Ярузельский, но он предпочитает помалкивать. Иногда, правда, Лиза развлекается, подбрасывая в разные кухонные коробки пустые ампулы. Мелко, конечно, но все равно приятно… Время бежит, и пора бы уже и Жану умереть. Бедняжка Лиза, наверное, голову сломала, пока догадалась использовать Ренальдо!
– А я думала, что Лиза и Ренальдо были врагами, – вырвалось у меня.
– Да уж, – ухмыльнулся комиссар, – мы поначалу тоже так думали – пока не проверили банковский счет Ренальдо. Вот ведь какая странная штука: господин Ярузельский назвал нам сумму, которую он платил шантажисту. Он и на самом деле регулярно снимал со своего счета названную сумму. Но на счет Ренальдо поступала только половина денег. Куда же девалась вторая часть? Полиция тщательным образом допросила Анриетту, та говорила, и мы ей верим, что муж получал деньги за дополнительную работу, и они хранились в банке. И вообще, они во многом себе отказывали, чтобы накопить средства на новую квартиру. Нам пришлось порядочно поработать, пока не обнаружилось небольшое любовное гнездышко. Как вы думаете, кто были воркующие голубки?
– Лиза и Ренальдо, – подала голос Наташка.
– Вы совершенно правы. Только они называли себя «месье и мадам Бовари». Очевидно, эти негодяи изучали в школе Флобера! Так что ненависти там не было. Можно только предполагать, как Ренальдо пробирался в гараж к барону. Две попытки окончились неудачей, третья привела к катастрофе. Ну что ж, «мавр сделал свое дело, мавр может уходить». Ренальдо стал для Лизы помехой, а помехи она устраняла. Избавиться от Ренальдо помог Аллан.
– Вы думаете, что он говорил нам правду? – поинтересовалась я.
– Думаю, что да. Это очень похоже на Лизу. Она пришла к Аллану и обвинила своего любовника в изнасиловании.
– Подождите, – сказала Наташка. – А я поняла, что ее любовником был Яцек!
– Правильно поняли. Но она жила еще и с Ренальдо, причем эту связь оплачивал Яцек. Он-то не знал, что шантажист в самых лучших отношениях с Лизой, и платил большие деньги, чтобы Ренальдо не раскрыл инкогнито «бедной девочки». Так вот, она задурила голову Аллану. Тот сначала испытал настоящий шок, поняв, что Андре – его погибшая дочь, а потом вскипел от негодования, узнав об изнасиловании. Схватил пистолет и помчался в Ле Бурже. А там, надо же, вы, мадам, – комиссар посмотрел на меня. – Ну что ему оставалось делать? Только выстрелить еще раз – в Даша. Он ведь защищал своего ребенка. Но не тут-то было. Ваша голова, мадам, оказалась крепче кирпича. Тогда господин Гранж посылает вам коробку отравленных конфет, и опять неудача: прожорливый питбуль успевает уничтожить презент. В ужасе и полном отчаянии он везет вас в чужой загородный дом…
