Анна Михалева - Шкура неубитого мужа
Сэр Доудсен пребывал в тоске. Его больше не радовал рост акций родной компании на Лондонской бирже ценных бумаг. Еще бы — он помолвлен с Ви, этим крокодилом в обличье ученой цапли. Душа его наполнилась могильным холодом и таким же мраком. Выхода из тупика не было. Все утро он принимал поздравления. Разбудил его звонок тети Алисы, которая огласила его квартиру раскатистым рыком:
— Наконец-то ты одумался, мой мальчик. Я давно твердила, что лучше Виолетты тебе невесты не найти!
— Нечто подобное я слышал вчера на приеме от ее матери, — с глухим стоном он припомнил ужасную сцену на балконе.
— Теперь я спокойна за твою судьбу. Виолетта возьмет тебя в крепкие руки…
«Скорее силки», — подумал Александр.
Дальше он не слушал, углубившись в неприятные размышления о том, что все могло быть иначе, если бы по дороге на прием его сбил автомобиль. Месяц в больнице и жизнь на костылях сейчас казались ему предпочтительнее, нежели маячившая женитьба. Родственники продолжали его донимать и на работе. Мать поинтересовалась, какую рамочку он желает видеть на объявлении о помолвке в «Морнинг пост», отец с прозорливостью, присущей мужчинам, посоветовал не падать духом. Дядя Реджинальд тепло посочувствовал. В долгу не остались и друзья из клуба «Пеликан». Те со злорадным удовольствием слали ему письма по электронной почте, расписывая жуткие истории о том, как некий лорд Брэндхем избежал свадьбы, сев в тюрьму на пять лет за жестокое избиение полисмена в состоянии аффекта по причине своей помолвки.
А барон такой-то сделал то-то (еще более ужасное), а сэр тот-то вообще… Все эти примеры леденили кровь молодого жениха, хоть и являлись завуалированными советами друзей. Кроме того, похоже, все население Англии избрало развлечением в это злосчастное утро забрасывать его офис поздравительными факсами и телеграммами.
Посему факт помолвки не укрылся и от сотрудников.
Каждый счел своим долгом заглянуть в его каморку и поздравить с «замечательным событием».
— Виталий, а вы женаты? — с тоской спросил Александр, когда в проеме появилась голова зама.
— Три раза, — весело ответил тот.
— Зачем вам столько? — удивился молодой аристократ, искренне не понимая, почему человек по собственной воле подвергает себя пытке еще и еще раз.
— Так весело же!
Сэр Доудсен только плечами пожал: «Что тут веселого?»
— Скажу вам по секрету, — перешел на заговорщицкий шепот Виталий, — что вам, как человеку, вступающему в брак впервые, этого пока не понять. Подождите годик-другой, и вам тоже захочется поменять обстановку.
— А были случаи, чтобы вы не хотели жениться? — с надеждой вопросил страдалец.
— Я?! — несказанно удивился зам. — А с чего бы мне не хотеть? Это же весело!
Молодой аристократ понял, что дальнейший разговор бессмыслен. Он попытался углубиться в работу, но так и не смог сосредоточиться на проекте договора о перевозках продукции кондитерского завода из Москвы в Париж.
За шаткой дверью, прекрасно пропускающей не только сквозняки, но и звуки из другой части офиса, он услышал телефонный разговор своей секретарши, от которого у него в момент началась резь в животе.
— Ты себе не представляешь, нашего охомутали! — пожаловалась та невидимой слушательнице и принялась излагать подробности:
— Девица.., не то чтобы очень, хоть и в брюликах. Я ее фотку в Британском неге откопала. Дочь лорда. Но что нам с тобой лорды. Просто нужно знать, где водится крупная рыба. Лично я начинаю ходить по посольствам — там всякие приемы, вечеринки. Я тебе так скажу: аристократы эти — сущие телки. Только нужно ухватить за веревочку, и все.
Сэр Доудсен схватился за голову. Девушка была права — он телок. И будет телком до конца своих дней. А куда ему деваться со своей фамильной честью?
К концу дня вдруг позвонил Бобров. Голос его показался Александру усталым.
— Это правда, о чем вчера в посольстве говорили?
Я как-то не смог с тобой пообщаться, дела… — туманно изрек он.
— Правда.
— Что-то нет в тебе должной радости.
— Да как вам сказать… Я не то что стремился к этому браку. Я даже не понял, как все вышло. Раз — и все уже поздравляют с помолвкой.
— Ну-у, братец, — как-то невесело хохотнул Серж, — теперь-то я точно знаю, что жениться нужно по любви, — он смущенно кашлянул. — Опыт, как-никак!
— Или когда нет другого выхода, — молодой аристократ вздохнул.
— Слухай, если девица Харингтон тебе не нравится, пошли ты ее ко всем…
— Не забывайте, Серж, — поспешно предостерег его сэр Доудсен, не желая, чтобы этот разговор стал их последним, — мы говорим о моей невесте. Она замечательная девушка и все такое, но я несколько обескуражен. Это объясняет мою меланхолию. А в остальном жизнь ведь прекрасна, не так ли? — Последнюю фразу он произнес бодро, душа в себе внутреннее сомнение.
— Говори о себе, — буркнул меценат. — У меня кругом одно дерьмо. Хочешь выпить?
И впервые со дня их знакомства потомок аристократов с искренним энтузиазмом ответил на этот вопрос:
— Еще бы!
* * *Меценат хмуро оглядел рюмку с водкой, а потом вдруг поставил ее на стол.
— Чо-то не пьется, — признался он, храня на красной физиономии печать мрачной тоски.
Александр не склонен был разделить с ним эту точку зрения. Ему, как раз наоборот, казалось, что этот вечер весьма подходит для того, чтобы залить свои страхи и горести хорошей дозой алкоголя. Он подозвал официанта и заказал ему еще графин.
— Не понимаю я тебя… — Серж, свесив голову набок, прищурился, разглядывая его внимательно, словно забавный выставочный экспонат какой-нибудь галереи современного искусства. — Ты богатый, молодой и, что уж там говорить, в общем, по всем статьям бабам нравишься. Женишься на… — поймав вмиг потемневший взгляд «экспоната», он смущенно кашлянул. — Одним словом, женишься. Значит, любовь?
— Конечно, — поспешно ответил сэр Доудсен, удивляясь, с чего это его грубоватый приятель, начисто лишенный каких-либо сентиментальных наклонностей, вдруг завел столь задушевно-романтическую беседу.
— А как это.., ну, у вас принято? Объясняться и все такое… — Серж опустил голову, с интересом уставился на полную рюмку. — Вот представим, нравится тебе девушка, как ты ей это даешь понять?
— Гм. — Потомок аристократов задумался, пытаясь припомнить, когда это он давал понять о своих чувствах какой-либо барышне. После недолгих размышлений он пришел к печальному выводу: все его романтические похождения сводились как раз к обратному действию — как бы ненароком не дать понять девушке, что она ему нравится. Проще говоря, в его опыт входило только поспешное бегство от любой заинтересовавшейся им особы. — Мой дядя Реджинальд как-то советовал мне, что лучше всего отвести девушку на рододендроновую аллею, схватить в охапку, прижать к груди и, признавшись в пылкой страсти, покрыть ее чело поцелуями. К сожалению, я не знаю эффекта от таких действий. Ни разу не удалось предпринять что-либо подобное. Правда, дядя клянется, что сам-то он не раз использовал этот метод, и всегда успешно. — Он попытался представить себе дядю, среди рододендронов сжимающего в любовных тисках тетю Алису, и поразился смелости этого человека. Ведь тетя Алиса далеко не эфемерное создание, готовое растечься в сироп от страстей какого-то там Реджинальда Блэра. Неуемную охотницу тетю Алису, поговаривают, панически боялось все живое население окрестных лесов. Да и странное исчезновение Эдгара Шатающегося — привидения фамильного поместья Блэров, терзавшего многие поколения это знатное семейство, — случилось как раз после появления в доме новой хозяйки. И уж если на то пошло, Александр скорее согласился бы выпить горячий свинец, нежели заключить тетку в объятия. Хотя, разумеется, о вкусах не спорят.
— Нет, мне нужно что-нибудь романтическое… — Бобров вздохнул. — Такое, от чего душа бы пела.
— Гм, — опять ненадолго задумался сэр Доудсен. — Один мой приятель в Оксфорде подарил девушке томик Алфреда Теннисона, заложив поэму «Мод» цветком ириса, что на языке цветов означает «Послание вам». Девушку звали как раз Мод.
— И что?! — меценат вскинул глаза от рюмки.
— Не очень хороший пример. Она была официанткой в кафе. Вышла замуж за бакалейщика. Не оценила ухаживания моего приятеля. Ему ведь дальше ирисов продвинуться не удалось. Сдается мне, что та девушка не слишком ценила поэзию Теннисона и сережки бакалейщика пришлись ей куда более кстати.
— А… — разочарованно протянул влюбленный. — С цветами всегда так. Я цветы дарить не умею. Я вот что подумал.., ты ведь не откажешься мне помочь? — он с надеждой взглянул на собеседника.
Александр смутился:
— Я бы с радостью, но я далеко не ас в таких делах.
— Ладно, рассказывай, — тут же надул губы Бобров. — Ты ж вон какую барышню окрутил. Я видел, как она тебе в локоть вцепилась. Ты же волк в овечьей шкуре.
