Наталья Никольская - Зловредная жертва
Ирина тигрицей кинулась к тонконогой блондинке и с неожиданной для нее решимостью вцепилась в ее длинные прямые волосы.
– Пусти, воровка, – завизжала девица.
– Я не воровка, я библиотекарь, – отдувалась Ирина, еще крепче накручивая на руку тонкие льняные пряди, – а если не замолчишь, то стану скальпоснимателем.
– Больно же, – уже тише простонала блондинка.
– Зато необходимо, – пояснила Ирина, чуть ослабив хватку.
Лилька, почуяв свободу, заверещала во всю силу своих легких. Ирина опять рванула светлую прядь на себя, но было уже поздно. В комнату ворвались оба мордоворота.
– Девчонки, вы чего это? – поинтересовался Вовчик, с удовольствием оглядывая картину поединка. – Не из за меня ли сцепились?
– Да пока ты по складу шатался, она ограбить тебя пыталась! – выкрикнула Лилька, аккуратно промокая платочком черные слезы.
– Да брось, – не поверил Вовчик, – такая лапочка, да грабить! Такая лапочка и по другому заработать может, зачем ей мелочиться! И что можно украсть в этом бардаке? Если только ту старую швабру на шашлык, – заржал он, донельзя довольный своей шуткой.
– Да она в столе твоем шарила!
– Брехня, че там шарить-то? Ежу понятно, что там ничего хорошего быть не может.
– Но она же шарила, я сама видела!
– Брось, ты, крошка, не зашивайся. Она, конечно, телка ничего себе, но я на брюнеток с детства не падкий. Не ревнуй, но кладовщицей я ее возьму. А если действительно любит рукам волю давать, то мы ее быстро образцовой пионеркой сделаем. Ну, говори сама, чего тебе в моем ящике надо было?
– Не скажу, – шмыгнула Иришка носом, – но я не воровка!
– Ах, даже так? То есть все-таки лазила? Признаешь? Ну, тогда тебе волей-неволей придется признаться, за каким ты там паслась.
– Все равно не скажу, – упрямилась Ирина.
– Значит, будем применять меры физического воздействия. У нас коллектив честный, порядочный, некультурных мы не любим.
– Тоже мне, культурные, – раздался замогильный голос, – старушек неповинных мучаете.
За переполохом, который подняла Ирина, все уже подзабыли о такой неприятности, как бабуся. Поэтому, услышав ее голос, компания, как по команде, вздрогнула.
– Кто это? – задала провоцирующий вопрос Ира.
– Уборщица, – отмахнулся Вовчик. – Ты сейчас не о ней, ты о своей судьбе душе подумай. Или говори, что ты тут искала, или готовься к неприятностям.
Ирина мучилась между дилеммой: прикинуться мелкой воровкой и перенести несколько неприятных моментов незаслуженного позора, или выдать себя за наивную добрую душу, услышавшую призывы неведомой ей старушки и решившую прийти к ней на помощь. В конце-концов, она остановилась на второй версии. Первая настолько претила ее кристально честной душе, что даже ради спасения жизни она не могла пойти на добровольное присвоение титула воровки. Ее даже передернуло от этих мыслей.
– Чего кривишься, – заметил Вован, – писать хочешь?
– Нет, просто не знаю, как объяснить вам, чтобы вы мне поверили.
– Это уж не наши проблемы, ничем помочь тебе не можем, – развел руками Вовчик, – выкручивайся, как можешь, сама.
– Я просто шла мимо, – решилась Ирина, – услышала крики о помощи, зашла посмотреть, в чем дело.
– И стала шарить в столе, выискивая того, кто кричал? – ехидно осведомилась Лилька.
– Вот дурила бестолковая, – опять вступил в разговор замогильный голос, – это я ей сказала, что я тут нечаянно захлопнулась и попросилась на волю. А ключ, говорю, в столе заныканый хранится. Вот она и пожалела меня по глупости. Отпустите душу безгрешную, – закинула удочку бабуся.
– Точно, Вован, дай-ка ей пинка и пусть летит отсюда, – поддержала бабусю Лилька.
Она заступалась за Ирину, конечно, не от избытка доброты. Просто ее женская интуиция уже давно вовсю трубила тревогу при виде того, насколько заинтересованные взгляды бросает ее дружок на эту вполне хорошенькую брюнеточку.
– Размечтались, – одним махом Вовчик разбил воздушные замки, созданные было этими тремя такими разными женщинами, – щас всех пораспускаю, мороженым угощу, реверансами раскланяюсь! Ты-то, Лилька, понятно чего за нее хлопочешь. А вот чего эта черепушка трухлявая там вякает? Больно мне это подозрительным кажется.
– Я просто так вякаю, от скуки, – попыталась исправить положение бабуся, – дюже одиноко мне тут томиться.
В этот момент Лилька подошла к своему дружку и стала что-то горячо шептать ему на ухо. Она постоянно кивала в сторону Ирины, оживленно жестикулировала, крутила пальцем у виска, вероятно, пытаясь этим жестом показать, что кто-то из присутствующих обладает не слишком высоким уровнем IQ.
Вован сначала слушал ее без каких-либо эмоций, потом нехотя стал кивать головой, видимо, соглашаясь с тем, что она пыталась ему втолковать. Наконец, последний раз утвердительно кивнув головой, он отстранил подругу рукой, повернулся к Ирине и явным сожалением сказал:
– Ладно, катись, скажи спасибо Лильке. Она у нас телка сострадательная, всех жалеет. Больно твоя мордашка ей несчастной показалось, вот она за тебя и похлопотала.
– Вовчик, – подала голос добрая Лилька, – ты сумочку-то у нее проверь, вдруг что стащить успела?
– И то правда, согласился Вовчик. Не криви губешки-то, давай сюда свой чемодан, – обратился он к девушке.
– Не дам! – прижала к себе сумочку Ирина.
– Не дашь, значит совесть нечиста, – констатировал Вовчик.
Он молча кивнул подчиненному, и тот без предварительных расшаркиваний и прочих церемоний вырвал из рук девушки небольшую кожаную сумку и высыпал ее содержимое на стол. Ирина принадлежала к тем редким женщинам, содержимое сумочки которых было всегда в идеальном порядке. Ничего лишнего! Никаких забытых фантиков или никогда не нужных, но верно носимых с собой мелочей! Пудреница, губная помада, контурный карандаш, блокнот и кошелек. Погрешность в этом идеальном порядке составляла лишь небрежно скомканная бумажка, приметным комочком лежащая среди этих важных для каждой женщины предметом.
Колян протянул руку к бумажке, и в этот момент Ирина, стоящая уже у самой двери, бросилась к нему и попыталась перехватить заветный клочок, от которого зависела свобода, а может, и жизнь бабуси и самой Ирины. Но что значит ловкость и быстрота хрупкой девушки против грубой силы огромного, начисто лишенного галантности мордоворота? Колян легким движением руки отшвырнул ее в противоположный угол и подал бумажку шефу.
Вовчик, с угрозой глянув на Ирину, развернул записку и, собрав лоб в гармошку, стал по слогам читать:
– Прочитайте, только, в случае моего опоздания на ужин, – провозгласил он заголовок. – Ежели вы читаете эту записку, то, значит, я запоздала на ужин и нахожусь в лапах жестоких погубителей Аськиных. Располагаются энти самые убивцы по адресу, – далее следовал точный адрес склада, – прибывайте всей гурьбой, милицию не забудьте захватить. Поминай, как звали. Навеки ваша баба Дуся.
– Черт, – выругался Колян, – если я правильно въехал, то та развалина, что храниться у нас в соседней комнате, и эта метелка как-то связаны и что-то знают.
– Ты правильно въехал, – медленно сказал Вовчик, – а вот теперь все хором, дружненько мне скажите, что с этими жабами делать будем.
– Отпускать их нельзя, факт.
– Ну не мочить же!
– А есть другой выход?
Два мордоворота решали судьбу женщин совершенно не обращая на них внимания. Бабуся напряженно прислушивалась за стенкой, Ирина забилась в угол, в который так бестактно зашвырнул ее Колян. Наконец, баба Дуся встала на коленки и, пригнувшись к самой дверной щели, гаркнула зычным, но немного измененным из-за неудобной позы голосом:
– Сынки, мудрая женщина совет давать вам желает.
– Ну? – заинтересованно спросил Вован. Не смотря на то, что эта старая калоша представляла для него немалую опасность, она нравилась ему все больше и больше.
– Большому кораблю – большая торпеда, – до краев наполненным мудростью голосом начала бабуся, – начали вы, сынки, денежное дело, да споткнулись на такой хрычевке, как я, да на племяшке моей, Иришке. Сначала мечталось мне сдать вас в ментовку, да вытребовать с них за это какую-нибудь бумагу полезную. А теперче вон как судьба повернулась. И нам не гоже к ней тылом стоять. Предлагаю консенсус.
– Братан, чего она несет, – не выдержал первым Колян, – позволь я с ней на своем языке покалякаю?
– Стой, – придержал его Вовчик, – пусть дальше чешет.
– Спасибо, – вежливо поблагодарила публику Евдокия Тимофеевна, – я продолжу. Итак, как я скумекала, вы занимаетесь дележом германских богатств, которые они раздают не тому, кому они больше нужны.
– Ну, – необдуманно согласился Колян.
– Вот и ну, – передразнила его осмелевшая бабуся, – мне это дело тоже нарисовалось дюже соблазнительным. Могу оказать вам всестороннюю помощь и поддержку.
