Александра Романова - Таланты и покойники
— Не помню. Но спектакль прошел удачно. А, помню! Именно тогда он начал атаковать бедную Дашеньку. Но все-таки ты зря все усложняешь. Галина Николаевна убила мужа из ревности — самое обычное дело. Или Сосновцев из-за махинаций. А больше некому!
— Счастливая ты, Вика, — не без зависти заметила Марина.
— Почему?
— Потому что ты совершенно искренне считаешь, что наиболее приемлемый для тебя вариант и обязан оказаться правдой. Тебе не хочется, чтобы виноват был кто-нибудь из членов студии, поэтому ты выбрала тех двоих, которые имеют к ней наименьшее отношение.
— Я их выбрала вовсе не поэтому! Просто они кажутся мне самыми подозрительными. Нет, они мне кажутся единственными подозрительными!
— Вот потому я и говорю, что ты счастливая. Я была бы очень рада, если б мои выводы зависели от моего желания. Только, к сожалению, некоторые вещи лезут в голову, хочешь ты того или нет.
Вика, глубоко вздохнув, тихо произнесла:
— Нет, Марина, ты не знаешь. Мне тоже иногда лезет в голову, хочу я того или нет. Я вот все думаю…
Марина глянула выжидающе, и Вика поспешно объяснила:
— Только ты не делай пока из этого выводов — может, мне почудилось. И вообще, человек может по-всякому реагировать на… Ну, короче… Только не смейся надо мной, ладно? Знаешь, сегодня меня очень удивила Тамара Петровна. Ух, выложила, и стало легче! Нет, не удивила, а… даже слова не подберу. Я почему-то все время на нее раздражалась. Может, просто нервы?
— Нет, — после короткой паузы отреагировала собеседница, — это не просто твои нервы. Я опасалась касаться этой темы, но раз ты сама начала… Извини, если это прозвучит невежливо, но у тебя с Тамарой Петровной нет каких-нибудь… ну, не вполне законных секретов?
Виктория Павловна недоуменно потрясла головой:
— Не вполне законных секретов? Ты что имеешь в виду? А, наверное, то, как мы выплачиваем ей премии?
— Какие премии?
— Ну, у Сосновцева на наш кружок реально имеется две ставки — моя и еще одна, якобы для подсобного рабочего. Ее он берет себе, хотя, по большому счету, должна получать Тамара Петровна. Но иногда с этой ставки мне удается выцыганить у Сосновцева для нее премию. Все это незаконно, но наш директор такой жук, что, отними у него эту ставку, рассвирепеет и тут же нас прикроет.
— И большая ставка? — полюбопытствовала Марина.
— Да нет, конечно!
Марина брезгливо поморщилась:
— Больше всего на свете не люблю в мужчинах мелочности. У самого денег куры не клюют, а он отбирает у пенсионерки какие-то жалкие гроши. Отвратительно! — И, сменив тон, она добавила: — Но я имела в виду другое. Тамара Петровна обращалась с тобой сегодня как будто вы вместе что-то такое затеяли. Это не так?
— Что затеяли?
— Нечто, что надо скрывать от окружающих, но что сама Тамара Петровна вполне одобряет. Вообще-то, она обычно держится с тобою довольно почтительно и, уж несомненно, уважительно. Она человек того поколения, у которого в крови соблюдение субординации. А вот сегодня она не только не чувствовала дистанции между вами, а скорее наоборот. Ну вот она как будто бы все время тебе подмигивала, понимаешь?
— Это уж ты на нее наговариваешь, — вступилась за любимую сотрудницу Вика. — Вовсе она мне не подмигивала.
— Я сказала — как будтоподмигивала. Психологически, а не физически, если так можно выразиться. И мне интересно, имеются ли для этого основания.
— Основания? Не знаю. По-моему, как было раньше, так и сейчас. Ничего же не изменилось!
— Кое-что изменилось, — уточнила собеседница. — Убили Евгения Борисовича. Слушай, а ты в день премьеры не видела ничего особенного, что было бы связано с Тамарой Петровной? Например, Талызин обратил внимание, что она надолго уходила с банкета, а она уверяет, что была в туалете. Ты ее не встречала в районе подсобки?
— Да нет, по-моему. Ну не помню я! Я же не думала, что все это будет важно. Я пьяная была.
— Да, только Тамара Петровна может не догадываться, что ты не помнишь. Предположим, она ходила в подсобку и, выходя, наткнулась на тебя. Она боялась, что ты выдашь ее следствию, а ты не выдала. Поэтому она уверена, что ты вполне одобрила совершенное ею убийство и вы почти соучастники. Вот она и ведет себя с тобой как с соучастницей, а не как с руководителем. Но ты-то ни о каком соучастии не догадываешься, поэтому ее поведение тебя раздражает. Логично?
— Ты, кажется, обещала не делать из моих слов никаких плохих выводов, — укоризненно ответила Вика.
— Ничего я такого не обещала! Как я могу не делать выводов, если они напрашиваются сами? Ладно, не хочешь, чтобы убила она, предлагаю другой вариант. Она, как и ты, видела, что Кирилл после ссоры с Преображенским в гневе побежал в подсобку. Как и ты, она решила его не выдавать, потому что убийство Преображенского представляется ей не преступлением, а делом благим и правым. Вот эта ваша общая тайна и создает у нее ощущение сопричастности.
— Я вовсе не считаю убийство Преображенского делом благим и правым!
— Тогда почему скрываешь от Талызина то, что знаешь про Кирилла?
— А потому, что не хочу создавать неприятности ни в чем не повинному человеку. А, кстати! Ты ведь тоже скрываешь, разве нет?
— Но я же его не видела.
— Все равно, ты знаешь от меня — какая разница?
— Ты права, — не без удивления кивнула Марина. — Я действую из тех же соображений — не хочу неприятностей ни в чем не повинному человеку. Только этот человек — ты, и я твердо знаю, что ты ни в чем не повинна.
— А я твердо знаю, Кирилл тоже не виноват. И Тамара Петровна… и остальные. И вообще, это было не убийство, а несчастный случай!
— Следователь считает иначе.
— А надоел мне этот чертов следователь! Тоже, как ты, выдумывает всякую гадость. Ну, тебе еще позволено, ты автор, но он-то — серьезный человек, из прокуратуры! Сил моих с вами больше нет…
Раздраженная, Вика отправилась спать. Однако спалось ей плохо, поскольку терзали неприятные мысли, внушенные вредной подругой. В словах о том, что поведение Кирилла весьма загадочно, имелся определенный смысл. Впрочем, скорее всего, тут было какое-нибудь самое невинное объяснение. Вот бы додуматься до него самой и выложить результат Маринке. То-то она бы поразилась, а может быть — даже восхитилась! Неожиданно Виктория Павловна сообразила, каким образом этого проще всего добиться. Окрыленная удачной идеей, она, наконец, спокойно заснула.
* * *
На следующий день, примерно вычислив время возвращения Кирилла с работы, Вика отправилась к нему домой. Она никогда там не бывала, однако адрес знала. Ну действительно, как естественнее всего поступить, если тебе надо выяснить что-то о человеке? Взять да у него спросить, правда? Впрочем, Вика в душе подозревала, что Марина по своей привычке усложнять элементарные вещи вряд ли одобрила бы такой подход. Значит, незачем ставить ее в известность заранее, надо сперва сделать, а потом уже рассказать.
— Кто там? — весело осведомился женский голос.
— Виктория Павловна. Я руковожу театральной студией, куда ходит Кирилл. Он дома?
Загромыхали замки капитальной двери, и через некоторое время она отворилась. На пороге стояла женщина лет сорока — очевидно, сестра жены. Наметанным глазом Вика определила, что лишнего веса в ней не меньше двух десятков килограммов. При подобной фигуре яркий спортивный костюм, обтягивающий жировые складки, вряд ли был правильным вариантом — свободный халатик куда лучше скрывал бы недостатки. Однако дама, похоже, ничуть их не стеснялась. Она вообще не блистала красотой, зато казалась спокойной, уверенной и доброжелательной.
— Проходите, пожалуйста, Виктория Павловна! Очень рада вас видеть. Знаете, по рассказам Кирюши я вас именно такой и представляла.
— А, — произнесла Вика, не в силах понять, сделан ли ей комплемент или наоборот.
Квартира ее несколько изумила. Во-первых, три огромных комнаты в сталинском доме, плюс большой коридор, плюс холл. Во-вторых, все это явно после евроремонта. В-третьих, мебель словно с фотографии из гламурного журнала. Короче, кто б мог подумать, что Кирилл при его сложных жизненных обстоятельствах так хорошо обеспечен?
— Меня зовут Ольга Михайловна, — представилась сестра жены. — Лучше просто Оля.
— А я тогда просто Вика.
— Хотите чаю? Или кофе? Кирюши пока нет, но мы вполне можем начать без него. Смотрите, какой у меня сегодня торт!
Оля, проведя гостью на кухню, откинула крышку с коробки и продемонстрировала нечто, обильно украшенное кремовыми розами.
— По мне, чем больше крему, тем лучше, — пояснила она. — Но, если вы не любите, вам выберу кусочек попостнее. Тортик хороший, из «Метрополя».
— У вас сегодня какой-то праздник? — догадалась Вика.
— Нет, — засмеялась собеседница, — вовсе нет. Просто люблю я, грешница, сладкое, вот каждый день и покупаю. Для фигуры, конечно, вредно, но я решила на это плюнуть. Ну не отказывать же себе во всем?
