Елена Логунова - Принц в неглиже
— Хорош, паршивец! — сквозь зубы восхищенно пробормотала Ирка, пятясь к двери.
Монте смущенно потупил взор, и Ирка решилась: молниеносным движением она сгребла в охапку сброшенные Монтиком одежды и проворно выскочила из ванной. Поспешно, точно спасаясь от погони, промчалась по коридору в кухню, дальше в гостиную и заметалась, как вспугнутый заяц, не зная, куда девать свою добычу. Покружившись на месте — полы пеньюара взвихрились вокруг широких бедер, — Ирка затолкала комок тряпок поглубже под диван, плюхнулась на него, сложила руки на коленях и обморочно прикрыла глаза, тяжело дыша и слыша оглушительный стук собственного сердца.
Прошло несколько минут, ничего не происходило, Ирка перевела дух и расклеила ресницы.
— Спокойствие, только спокойствие, — сказала она сама себе. — Дело-то житейское.
Тем временем Монте вылез из ванны, тщательно вытерся выданным ему розовым полотенцем, кое-как пригладил мокрые волосы и огляделся в поисках своей одежды. Вещи куда-то пропали. Он поискал, не появилось ли чего-нибудь взамен, но единственным мануфактурным изделием, имеющимся в ванной комнате, оказалось все то же розовое полотенце. Выбора не было. Пожав плечами, Монте обернул полотенце вокруг бедер и босиком пошлепал по коридору в поисках хозяйки, оставляя на линолеуме мокрые следы.
— О, вы уже вышли! — Растрепанная Ирка с красными пятнами на щеках стремительно выдвинулась из гостиной навстречу Монте.
Розовое и впрямь было ей к лицу. В яблоневом цвете кружев декольте угадывались спелые плоды, нежный шелк струился, волнуясь и волнуя. Монтик замер, не сразу вспомнив о приличиях. Иркина фигура, без труда просматривающаяся под тонкой тканью, представлялась ему идеальной — настоящая богиня плодородия.
— Эскьюз ми, — после продолжительной паузы, заполненной Иркиным взволнованным сопением, хрипло сказал Монте, показывая на свой банно-пляжный наряд. — Вер из май клозес?[6]
— Клозет? — переспросила неанглоязычная Ирка. — Рядом с ванной, там, там! — Она указала направление.
— Там-там? — тупо повторил Монте, копируя ее жест.
Ирка с вытянутой вперед рукой метнулась по коридору ему навстречу, и на миг они поравнялись, уподобившись скульптурной группе «Рабочий и колхозница», а потом Иркина тапка с кожаной подошвой попала на мокрое место, и ее правая нога стремительно взлетела вперед и вверх. Ирка вынужденно сделала этот высокий взмах — нечто среднее между балетным гран-батманом и смелым па французского канкана — и рухнула назад, в падении зацепив плечом Монте. Изящно покружившись, он тоже упал, и размотавшееся просторное полотенце накрыло сверху их обоих. Впечатлительная Ирка, впрочем, подумала, что у нее потемнело в глазах от волнения.
— Сорри, — шепотом произнес Монте, оживляя дыханием кружева в ее декольте.
— Сорите на здоровье, я уберу, — слабым голосом ответила Ирка.
Не отрывая взгляда от лица Монте, она схватила первую попавшуюся под руку тряпку и незряче потерла ею линолеум, истребляя гипотетическую лужу.
Лишившись в результате этой акции полотенца, Монте зашевелился, приподнялся, быстрым взглядом оценил катастрофический ущерб, нанесенный своему нехитрому костюму, и снова опустился на пол животом вниз, пытаясь замаскировать свое более чем неравнодушное отношение к происходящему.
— О, шит! — беспомощно выругался он.
— И меч, — пробормотала впечатленная увиденным Ирка, невоспитанно продолжая пялиться. — Ой! Простите! Я сейчас дам вам что-нибудь из одежды… — Она попыталась встать, но, едва ступив на правую ногу, охнула, скривилась и снова грузно опустилась на пол: — Больно! Наверное, растяжение.
Монте кивнул, будто понял, и потянул Ирку за рукав пеньюара. Она тоже поняла, сбросила с плеч розовый шелк, повозилась, выдергивая из-под себя подол, и протянула кружевную рубаху Монте, оставшись в сорочке с тонкими бретельками. Отвернувшись к стене, Монте надел просторный пеньюар, завязал на боку тесемки и присел, ощупывая Иркину ногу.
— Понежнее, если можно, — морщась, попросила Ирка. — Это все-таки нога, а не бревно, хотя сходство, конечно, есть…
Опираясь на Монте, она поднялась, осторожно махнула в сторону гостиной, и они медленно проследовали к дивану.
— Уф. — Ирка рухнула на диван, и пружины взвыли.
Монте помог ей удобнее уложить поврежденную ногу, поплотнее запахнул полы пеньюара и опустился в кресло. Удивительно, но даже в розовом шелке он выглядел мужественно — точно принц в утреннем неглиже. Под рукой у принца оказалось большое эмалированное ведро, до половины наполненное водой. Монте зачерпнул воды и протер разгоряченное лицо, потом заглянул в ведро: из воды торчали бутылочные горлышки. Он вопросительно посмотрел на Ирку.
— Пиво-воды, — смущаясь, сказала она. — Вино, водка — на выбор. Извините за сервировку. Бокалы, стаканы и рюмки там. — Ирка жестом указала на застекленную горку.
— Там-там, — с удовлетворением повторил Монте уже знакомое русское слово.
Он прошел к горке, достал два бокала, вернулся к ведру, выудил из воды бутылку шампанского и показал ее Ирке, вопросительно семафоря бровями.
— Может, лучше водки? — неуверенно предложила она.
— Водка, — согласно кивнул Монте, отмечая еще одно знакомое русское слово.
— За нашу случайную встречу! — провозгласила Ирка первый тост.
Они выпили водки, потом еще и еще. Глаза у обоих заблестели, Ирка заулыбалась.
— Ты мне нравишься, — призналась она. — Знаешь, мне еще никто не нравился так, как ты. Выпьем.
Звонко стукнулись бокалы.
— Погаси свет, — попросила Ирка, выразительно жестикулируя. — Глазам больно.
Понятливый Монтик послушно щелкнул выключателем.
— А теперь садись ближе, — сказала она. — Мне тебя плохо видно.
Он пересел в изножие дивана.
— Ой! — вскрикнула Ирка, притворяясь, будто ноге больно.
Монтик поспешно подвинулся.
— Ой, — повторила хитрая Ирка, поощряя продвижение Монте по дивану. — Еще ой и еще ой. Все, сейчас я тебя поцелую.
Она отважно потянулась к Монте, но он ее опередил. Крепкие руки нежно, но решительно придавили ее плечи к подушке, мужественное скуластое лицо придвинулось близко-близко, и губы их слились в долгом поцелуе.
— О, май беби, — тихо проговорил Монте Уокер, без особого труда обхватывая руками крупногабаритную Ирку.
— Миленький ты мой! — радостно всхлипнула она и стиснула любимого в медвежьих объятьях.
С хрустом подломилось колесико на ножке дивана, ложе слегка перекосилось, и Ирка почувствовала, что плывет по волнам.
Что мне не нравилось, так это тенденция к ранним насильственным пробуждениям: вновь еще до урочного верещания будильника зазвонил телефон!
Я поспешно выбралась из-под одеяла, ненароком лягнув завалившегося в пододеяльник многострадального кота, и возмущенный кошачий мяв прозвучал одновременно с очередным долгим телефонным звонком.
— Да! — раздраженно рявкнула я.
— Нет! — в унисон воскликнула Зина. — Совести у тебя нет, Алена! Почему ты не звонишь? Я же беспокоюсь! Как Монте, как все прошло? Вы его встретили, привезли, что из этого вышло?
Ох, до чего же некоторые сентиментальные женщины падки на романтические истории!
— Встретили, — ответила я. — Все в полном порядке, не волнуйся. Точно пока не скажу, свечку не держала, только бинокль, но, по-моему, Ирка с Монтиком поладили. Хеппи-энд близок! Пока, звони!
— Стоп! Кое-что к вопросу о моем гонораре. — Оказывается, Зинка еще не все сказала. Не такая уж она романтичная! — Передай Ирке, что она выступает спонсором моего перелета: я еду повидать маму и папу. Хотела вылететь вместе с вашим Монте, но сначала нужно было отвезти к свекрови Бобби. Теперь я свободна, так что вылетаю.
— Тогда увидимся, — сказала я, закругляя разговор.
— И очень скоро, — добавила Зинка.
Накормив себя, кота и собаку персональными высокопитательными завтраками, я выгнала Томку гулять в огороженный двор, а кота посадила наблюдать за ним с забора, так что оба могли наслаждаться компанией. Сама же удобно устроилась в кресле у открытого окна. Каждый человек имеет право на отдых. Ах, как хорошо — тихо, спокойно…
— Ленка, бинокль есть? Живо! — Задыхающаяся Ирка сунула голову в мой двор поверх кирпичного забора, отчего тот сразу приобрел сходство со стеной замка, украшенной головой поверженного врага.
Меланхолично дремавший дотоле на заборе кот с треском рухнул в лопухи.
— Изыди! В смысле зайди в калитку. Ты кота напугала!
— Некогда мне заходить! Дай бинокль, там какие-то мужики из нашего канала что-то выуживают!
— Рыбу ловят? — не поняла я.
— Какую рыбу — двухметровыми баграми? Кита, что ли?!
— Ух, — коротко выдохнула я, срываясь с кресла. Прощай, отдых, прощайте, тишина и спокойствие! Где у меня бинокль, интересно?
