Маргарита Южина - Снимать штаны и бегать
– Чего это я в постели со сковородкой делать буду… Сейчас, подойду…
Когда, после водных процедур, Зинаида появилась в пищеблоке, за ее столом тесным кружком сидели все обитатели коммуналки, включая и вновь прибывшего Петеньку. Надо отдать должное Сашиным стараниям – весь стол был заставлен яствами. Тут была и целая супница с пельменями, и тонко нарезанные огурчики, золотилась в масле свежая картошечка, прятала в луке жирные бока селедка, колбаска аккуратными кружочками радовала глаз, а в центре стола туманилась в графине ледяная водка.
– Ого! – захлебнулась от счастья Зинаида. – Чего ж ты, Саня, раньше передо мной так не раскрылся?
– А это не один Саня! – хвастливо заявила Любочка. – Это они вместе с Петенькой!
– А Федул, стало быть, отлынивал?
– Я не отлынивал… Я стихи сочинял, сейчас прочту, – вскочил Федул Арнольдович, отставил ножку, закатил маленькие глазки под лоб и натуженно завыл: – «Пускай сегодня не в моих руках вы нежитесь…»
– Ой! Хи-хи, это он про меня! – воскликнула Любочка. – Петенька, не слушай, видишь, Федул Арнольдович мне в чувствах изъясняется!
Федул вздрогнул, будто от пощечины, очнулся от поэтического экстаза и надменно произнес:
– Вообще-то, стих называется «Баллада о долларах»!
– Нахал! – констатировала Любочка. – Мог бы на прощание и мне посвятить!
– На какое прощание, Любочка? – уставилась на соседку Зинаида.
– Мы с Любовью Андреевной… Мы уезжаем сегодня, – смущенно заговорил Петя, свекольно румянясь. – У меня… дела в деревне… и вообще…
– Ну что за дела у него, а Любк?! – волновалась Степанида Егоровна. Вероятно, ей мечталось, что новый зять теперь каждое утро будет ее будить к такому столу. – Нет, ну скажи ты ему, Любк, чего ему здесь-то не живется?! Ведь вода, газ, все удобства! Чего в глухомань-то переться? А тут, глядишь, скоро и Зиночка себе хахаля какого найдет, к нему съедет, и, пожалте, ее комната освободится! Федула, опять же, может пристроить получится, и снова лишние метры!
Федул с Зинаидой разом поперхнулись, и Сашенька, от души, стал долбасить их по загривкам.
– Да нет же… мне надо… – упрямо мычал Петя. – Меня Никитич просил корову к быку свести, пора ей уже…
– Так он чего, сам-то не управится?
– Нет, ну… неприлично самому-то… принято же, чтобы бык… – растерялся ветеринар.
– А давайте выпьем! – радостно предложила Любочка. – За наше хорошее будущее! Зин! Ты не куксись, я тебе обещаю – с Полины глаз не спущу, весь участок Васильевых на коленках исползаю, а всякие там улики тебе достану! Я думаю, надо еще с Валькой этой, с Сивухой, подружиться. Она мне много чего интересного рассказать сможет. Посидим с ней так, не спеша, глядишь, и вылезет где какое словечко нужное…
Степанида Егоровна елозила на своем стуле и все силилась что-то сказать. Наконец не выдержала:
– С Валькой-то и я могла бы беседу провесть! Я-то помудрее тебя по всем статьям. Може, и выскочит где какое нужное словечко, так ить ты ж его и не заметишь! Нет, Любк, как ты хошь, а надо мне вместе с вами отправляться, тако мое слово.
– Ни-за-что!! – выкрикнула Любочка и стремительно побледнела. – Мама, ты нам здесь нужна… Да и Зинаиде без тебя не справиться… Ну скажи же, Зина!
– Да уж… оставайтесь с нами… пусть молодые устроятся, а там… – попыталась отговорить соседку Зинаида. – Будете приезжать к ним в гости, на деревенское молочко, сметанку. Знаете, как приятно приезжать к деткам в гости?
– Знаю! Ваша Васильева уже съездила… – обиженно буркнула Степанида Егоровна и опрокинула в себя стаканчик сорокоградусной.
Зинаида задумчиво пережевывала колбасу, и мысли в ее голове скакали неприятные.
Ведь надо же, все соседи такие милые, близкие… Вот, к примеру, Федул – уже вторую чашечку пельменей себе накладывает, не голодает, стишки вот придумал… про доллары… Глазки маленькие, добрые, только попроси – ни в чем не сможет отказать, такого в соседях содержать одно удовольствие. Или вот Степанида Егоровна. Хозяйка до мозга костей. Правда, хозяйничать не умеет, не любит, да и хозяйства никакого особенного у нее сроду не водилось, зато как всех к порядку приучила! Прямо домашний генерал, не меньше. Опять же, слова дурного слышать не может – сразу крестится, при ней никто дурных слов и не говорит, разве что сама… Любочка тоже… Нет, Любочка тут ни при чем. Она, пожалуй, самая открытая – увидела мужика и про все расследования забыла. Не могла она подкинуть газету с фотографией, потом сама же на нее и наткнуться. Да еще и обиженно губы дуть. Тогда кто же? Чья это газета? И ведь можно было подумать, что она случайно затесалась, если бы не эта галочка рядом с лицом Раисы. А Раиса и не такая страшная, ей бы прическу современную, костюмчик, макияж, из нее можно было бы такую шоколадку сотворить, только никто не собирался творить… Почему? Неужели Васильеву и правда жена была настолько безразлична? Тогда почему сама Раиса за собой не ухаживала? Ведь, по словам Полины, она жутко ревнивой была. Так была уверена, что никуда от нее супруг не сбежит? Почему? Вот черт, и откуда же взялась газета? Нет, надо сегодня же по душам потолковать со своими соседями. Ведь, в сущности, что Зинаида о них знает? Да ничего! Почему к Федулу никто никогда в гости не приходит? Где отец у Любочки? И писем от родственников никто не получает… Что, так и собрались все в коммуналке сироты, всеми забытые? Тогда ведь можно коллег пригласить… Кстати, а на что они все живут? Ну ладно, Степанида Любочку на свою пенсию кормит, а Федул? М-да, а Федула кормит Зинаида. Если припомнить, так ведь он перестал ходить на службу сразу, как Зинаиде поступил заказ, а вместе с ним и деньги… Нет, с Федулом надо поговорить строго, а между делом намекнуть, что всю дальнейшую жизнь Зинаида не намерена тащить его на своей многострадальной шее. Она поговорит, но только вечером, а сейчас нечего рассиживаться, надо искать Плюха. Только, опять же, как его найдешь? Зина хотела обзвонить все больницы, а теперь из дома и не позвонишь… Черт, до чего же много неудобств, когда вместе с тобой проживает убийца, которого ты ищешь!
– Последний убирает посуду! – вздрогнула Зинаида от радостного голоса Федула.
За столом теперь сидела она одна, а все потихоньку перебрались в комнату Любочки, помогая ей собирать самое необходимое.
– Нет уж, Федул Арнольдович! – вскинулась Зина. – Сделайте одолжение, уберите за собой сами, а я… а меня… Меня сегодня пригласили в гости. Я ведь сто лет нигде не была. Надо развеяться…
Оставив Федула морщить лоб, Зинаида гордо встала, отряхнула с юбки крошки и выплыла из кухни.
Зинаида ехала в автобусе в центр города. Там, в роскошном доме, проживала ее давняя подружка Нюрка Тюрина. Когда-то вместе с Нюркой они начинали работать официантками, обе в одиночку тянули детей, Зина – Настю, а Нюрка – сына Павлика, занимали друг у друга десятки до получки и менялись небогатыми нарядами. Потом Нюрка неожиданно ударилась в изучение иностранных языков и даже упрямо стала затягивать в это нудное дело Зинаиду. Зиночке было не до того – домой приползала разбитая, усталая, а часы отдыха предпочитала проводить дома, а не тащиться на другой конец города, чтобы коверкать язык. Нюрка же с ослиным упрямством долбила абракадабру: «Уай ду ю край, Уилли? Уай ду ю край?» – старательно изображая лондонскую леди. Казалось бы, зряшное занятие неожиданно вынесло Нюрку на совершенно иной уровень быта. Нюра успешно устроилась в валютный ресторан, стала зарабатывать приличные деньги, научилась брать чаевые в долларах, приторговывать импортными шмотками, а во время обвала рубля взлетела просто-таки до неприличия. Теперь у нее была просторная квартира в центре, Павел закончил престижный вуз и жил отдельно от маменьки, а сама Нюрка могла позволить себе жить в свое удовольствие. Несмотря на то что дама она теперь была состоятельная, прежних друзей никогда не чуралась, помогала, чем могла, и с радостью звала к себе в гости. За приветливость от гостей требовалось только одно – верить всему, что Нюрка тарахтела про своих многочисленных любовников. По странной прихоти судьбы, у Нюрочки было все, кроме самого завалящего мужичка. Непонятно почему, но мужики покидали ее на второй же день нежной дружбы. Зато поводов для Нюркиных фантазий оставляли горы. Требовалось лишь выслушать словоохотливую женщину и уберечься от роковых фраз, типа: «Да ну, ты на себя в зеркало-то смотрела, какие семнадцать лет он тебе дал?» – или же: «Он что у тебя, совсем слепой?» – а тем более «Ну и где он теперь?» Зинаида правила игры усвоила давно, поэтому Нюрка ее встречала всегда особенно охотно.
– Ой!! Зинка!! Привет!! Как это ты догадалась?!! – воскликнула она, как только старая подруга появилась в дверях. – Ну наконец-то, выбралась! Можно подумать, ты на другом конце света живешь!
– Ну, тебе-то и другой конец света не помеха… – разувалась Зинаида. – Вот что с тобой делать, Нюрка? Все богатеешь и богатеешь! Я понимаю – раньше, но сейчас-то откуда? Ведь столько лет дома сидишь, ни фига не делаешь, а деньги прямо из всех дыр торчат!
