Татьяна Луганцева - Силиконовое сердце
Дима отодвинул ветку кустарника и прочел:
«Моему любимому сыну Велизару на долгую память от виноватой перед ним матери».
— Видно, это памятник старшему сыну, убийце матери.
— Ты же слышал. Он не хотел убивать мать! Это был несчастный случай!
— Да, этот милый мальчик всего лишь хотел убить родного брата! — ответил Дима. — Чудное местечко.
— Интересно, а почему мать-королева извиняется перед ним? Это же он стрелял и попал в нее… — сказала Ева в пустоту, так как Дима уже открыл дом и вошел туда, забрав сумки.
Ева скинула босоножки, по тканой дорожке подбежала к окну и распахнула его, впуская в дом цветочно-пряный запах. В доме оказалось три достаточно просторные комнаты со старинной дубовой мебелью, кое-где стояли легкие плетеные кресла. В помещении было достаточно чисто для места, где никто не живет. Мимо окна прошла группа отдыхающих, получивших жилье в домике по соседству.
— Ну что, будем обживаться? — оглядел низкий потолок Дима и поморщился: — Здесь нет джакузи, да и просто ванны нет.
— Кому что… Да, ты, видимо, не тот человек, который ходит в турпоходы и поет песни под гитару у костра.
— Да, я не тот человек, который кормит комаров… — согласился он.
Дима открыл большой платяной шкаф и принялся развешивать одежду сестры, доставая платья из сумки. В дверь постучали. Дима кинул платье обратно в сумку и пошел открывать ее. За дверью стоял и испуганно всматривался в темный проем двери Глеб собственной персоной.
— Привет, друзья, — сглотнул он, и кадык дернулся на его толстой шее.
— Давно ли мы стали друзьями? — усмехнулся Дима, из-за его плеча выглядывала Ева.
— Глеб?! Что тебе?
— Понимаете, мне некуда идти… я… Кроме вас, никого здесь не знаю… — чуть не плача, произнес он.
В данный момент он был жалок и пристыжен, не играл мышцами и не рисовался.
— Когда Кристину забрали в больницу, меня попросили освободить номер, зарегистрированный на нее, он не был оплачен вперед. Мне здесь не предлагают жилье, потому что я не платежеспособен… Не знаю, что мне делать дальше…
— Понятно, Кристина уехала вместе с кредитной карточкой своего дяди и обломала тебе отдых, — вздохнул Дима и покосился на сестру.
Она, пряча глаза, предложила:
— Конечно… присоединяйся к нам. Не оставлять же человека на улице! Все-таки соотечественник, а кто старое помянет, тому глаз вон…
— Я и улететь домой не могу, у меня нет денег…
— Мы поможем тебе, — успокоил его Дмитрий.
— Я думаю, что, когда Кристина выйдет из больницы, она меня не бросит. И я освобожу вас от своего присутствия, — Глеб расправил плечи и вошел в дом. — Хорошо у вас здесь… Вот ведь эти болгары! Выгоняют, заселяют, что хотят, то и делают! Да, сервис здесь не как на Канарских островах в Средиземном море!
Брат с сестрой переглянулись, они не понимали тайное желание Глеба все острова передвинуть в Средиземное море. То ли это единственное море, которое он знал, то ли ему просто нравилось название. Непрошеный гость развалился в плетеном кресле, которое нещадно затрещало под его массой.
— Есть хочу! — громко заявил он.
— Что? — переспросил Дмитрий.
— Есть хочу… вот уже полдня ничего не ел… денег нет, а мне нельзя терять форму.
Ева вспомнила его рассказы о килограммах рыбы, мяса, фруктов, литрах сока и только сейчас поняла, какую обузу они на себя взвалили.
Дима не успел ничего ответить, как в дверь опять постучали. На этот раз человек в форме, уборщица и садовник держали под руки щуплого профессора микробиологии. Вид у Льва Леонидовича был весьма плачевный — криво застегнутый пиджак, мятые брюки, дрожащие руки и засаленные очки.
— Этот человек разыскивал вас, — сказал служащий, и вся группа сопровождения развернулась и пошла прочь по дорожке.
— Евочка! — воскликнул профессор. — Как я рад вас видеть! Евочка, я нахожусь в полной растерянности…
— Что случилось? — Ева ввела Льва Леонидовича в комнату и предложила сесть.
— Евочка, я остался один… с Татьяной случилась неприятность. А я только сейчас понял, как беспомощен без жены. Я не знаю, где лежат мои вещи, не в курсе, в каком часу мне идти на завтрак или обед, не знаю даже, как пользоваться кредитной карточкой. Меня выгнали из номера, туда вселилась другая семья с чемоданами. Вы не поможете мне, Евочка, где-то устроиться? Я ничего не понимаю и не знаю, где мне жить…
— Не волнуйтесь так, Лев Леонидович, — успокоила его Ева. — Мы не бросим вас в беде! Так ведь, Дима?
— Конечно, — подтвердил он, — вы можете остаться у нас.
— У вас оставаться очень опасно, — ответил профессор, осматривая комнату.
— Да не бойся, дед, я тебя не трону! — засмеялся Глеб, почему-то принявший опасения профессора на свой счет.
— Деревянный дом, а дерево — просто губка, кишащая микробами, — пояснил Лев Леонидович. — Если бы вы видели его под микроскопом! Эта его ужасная пористость и натуральные волокна! Просто кошмар! Никакими химикатами не вытравить труху из дерева! — заключил он, и в доме повисла тяжелая пауза.
Каждый переваривал услышанное. Глеб просто не понял, о чем речь, Ева с Дмитрием задумались о том, что остаток отдыха в ожидании возвращения Татьяны и Кристины из больницы они проведут не так, как хотели бы…
— И каким же должен быть дом, в котором вы смогли бы жить, профессор? — в зловещей тишине поинтересовался Дмитрий.
— Пластик и металл! Вот те поверхности, которые поддаются тщательной и многократной дезинфекции!
— Мы вам можем предложить только то, что имеем, — вздохнула Ева, — может быть, смиритесь? Все-таки миллионы людей живут в деревянных постройках и при этом неплохо себя чувствуют.
Лев Леонидович ничего не успел ответить или возразить, так как в дверь летнего домика снова деликатно постучали.
— Как в детской сказке про теремок, — прокомментировал Дима и открыл дверь.
На пороге мялся, как провинившийся школьник, Юрий, держа на плече большую дорожную сумку.
— Выгнали из номера? — спросил Дмитрий, протягивая ему руку для рукопожатия.
— Когда я приехал сюда, мне и тогда не давали номер, так как все было занято или забронировано. Мне удалось уговорить администратора. Наивный, я полагал, что больше двух дней здесь не пробуду и что такого срока хватит на уговоры племянницы. Мне предложили забронированный номер, а сейчас туда вселились люди. На всем курорте творится полнейший ажиотаж, мест катастрофически не хватает. Здесь, в ботаническом саду, меня подселили к какой-то семье, которая приняла мое соседство в штыки. Я узнал, что вы разместились в этом домике, и…
— Все понятно! — прервал его Дима. — Входите и располагайтесь как дома, здесь три комнаты, разместимся как-нибудь.
Юрий выглядел очень уставшим и больным. Он сел на диван, неловко опустив сумку на пол между ног, и вдруг зарыдал, закрыв руками лицо. Ева растерялась, она впервые видела, чтобы мужчина плакал, и эта картина ее сильно удручала.
— Юрий, ну что вы? Успокойтесь… все будет хорошо… — присела она к нему, положив руку на его плечо.
— Кристина, — выдохнул он, — бедная моя девочка… Это я навлек на нее беду!! Кроме брата и его дочери, у меня никого нет. Я даже думать не могу, что мою племянницу кто-то чуть не убил, а меня не оказалось рядом… Как я благодарен вам, Дмитрий, за то, что вы оказались поблизости. Да и Татьяна, что скрывать, мне тоже не чужая… — прошептал он.
«Несчастный, — подумала Ева, — одновременно пострадали и племянница, и любовница…»
— Все будет хорошо, — успокаивала его Ева, — Кристина вне опасности.
— Здесь кругом микробы, — сказал, конкретно ни к кому не обращаясь, Лев Леонидович.
— Шашлычку бы поесть! — с глупой улыбочкой подал голос Глеб.
— Что?! — расширенными глазами посмотрел на него Юрий, словно только сейчас заметив парня Кристины.
— Есть хочется… — пояснил тот, поглаживая живот. — Шашлычка бы пожевать. Я здесь неподалеку видел мангал, рядом с небольшим кафе около сада.
— Что?! — подавленное настроение Юрия внезапно сменилось агрессией. — Моя девочка, на содержании которой ты находился, лежит в больнице после нападения какого-то маньяка, а ты о жратве думаешь!? Негодяй! А где ты был, когда на Кристину напали?
Юрий метнулся к Глебу и схватил его за горло. Дима, проявив профессиональную сноровку, успел разжать руки нападавшего и оттащить его в сторону до того, как разгневанный бизнесмен придушит Глеба.
— Тяжелая атмосфера способствует развитию аэробной флоры, надо чаще проветривать помещение, — пояснил профессор.
В этот момент в дверь постучали решительно и громко.
— Я больше в этот домок-теремок никого не пущу! — предостерег сестру Дмитрий и открыл дверь.
На пороге, задумчиво ероша волосы, стоял Иван Костов в заляпанном едой пиджаке и мятых брюках. Похоже, что и носки, выглядывавшие из-под коротковатых брюк, были в одной цветовой гамме серого цвета, но разных оттенков.
