Дарья Донцова - Две невесты на одно место
Неделю Рита безвылазно просидела дома, но затем, окончательно проголодавшись, решилась высунуться на улицу. До магазина Воскобойникова бежала, натянув на лицо козырек кепки, но никто не обратил на девушку ни малейшего внимания. Через пару дней Рита успокоилась и начала носиться по Москве в поисках работы.
Но зря она, потеряв бдительность, разрешила себе возвращаться домой поздно вечером. Путь от метро к дому Воскобойниковой пролегает по широкому, людному даже в ночное время проспекту, но большинство жильцов, желая сократить дорогу, кружат проходными дворами с темными закоулками. Рита тоже хотела поскорей оказаться в своей уютной квартирке и, наплевав на соображения безопасности, поспешила не по освещенной магистрали.
Дальнейшее известно – откуда ни возьмись появился парень и, скрутив Риту, начал выдирать у нее из ушей серьги. Девушка сначала оцепенела, но потом стала яростно сопротивляться, последнее, что она хорошо помнила, была резкая боль, разлившаяся по лицу.
Очевидно, бандит принял потерявшую сознание жертву за мертвую, потому что, когда Рита пришла в себя, около нее никого не было. Воскобойникова сумела чудом добраться до дома, в подъезде она вновь свалилась без чувств и не помнила, как была доставлена в больницу.
– Найдите их и посадите, – шептала Рита, – всех.
– Фамилию Карины знаете? – спросил я.
– Родионова.
– А данные Михаила?
– Нет. Но есть центральный офис «Вира», там наверняка можно отыскать их следы, – ответила девушка.
Я вздохнул.
– Лишь при условии, что этот «Вир» на самом деле связан с тем, в котором работали вы.
– Накажите их, – требовала Рита, – посадите на двадцать пять лет, они сволочи!
– Вы, в некотором роде, тоже окажетесь виноватой, – напомнил я.
– С какой стати? – возмутилась Рита. – Я пострадавшая сторона, меня убить хотели! Вы просто обязаны защищать свидетельницу!
Я закашлялся. К сожалению, я плохо знаком с действующими в нашей стране законами и понятия не имею, имеется ли в России программа защиты свидетелей.
– Вы же сами выполняли для «Вира» кое-какие, не всегда благовидные задания, – вырвалось у меня, – украли у своей сестры паспорт, подсовывали посторонним людям нечто, явно противозаконное и нехорошее, а теперь, испугавшись, хотите…
Рита неожиданно села, потом снова шлепнулась на подушку.
– Уходите.
– Но…
– Ничего я вам не говорила.
– Однако беседа началась, – попытался я вытрясти из Воскобойниковой то, о чем она не пожелала рассказать, – давайте попробуем ее развить до завершения.
Рита продолжала молча лежать в койке, уставив забинтованное лицо в потолок. Наверное, только сейчас до нее дошло, в какую глупость она вляпалась. Рите вообще, похоже, свойственно сначала действовать под влиянием порыва злобы и лишь потом, спустя достаточно длительное время, остыв, думать о содеянном. Рита отправилась требовать повышения зарплаты к Карине, потом испугалась и решила замять ситуацию. Теперь вот, горя желанием отомстить хозяевам «Вира», сгоряча растрепала «следователю» правду о себе.
Рита повернула ко мне почти полностью забинтованную голову.
– Вы все врете, я сейчас молчала, ничего не сказала. И потом, мне колют сильнодействующие лекарства, я не отвечаю за свои слова! Понятно? Убирайтесь вон, иначе такой крик подниму!
Что оставалось делать? Я вышел в коридор, двинулся к выходу и увидел за столиком поста медсестру, но не девушку в хирургической пижамке, а весьма полную особу в белом халате. Перед ней стоял взлохмаченный потный парень с папкой под мышкой.
– Ничего не понимаю, – злилась тетка, – какая милиция? Кто вас вызвал? Ну есть у нас Воскобойникова Маргарита. Только я никому не звонила, эта больная не в том состоянии, чтобы интервью раздавать.
– Я не журналист, – спокойно ответил юноша, – вот удостоверение. Отсюда вызов поступил, сообщили, что Маргарита Воскобойникова желает дать показания.
– Никого я не звала, – начала сердиться медсестра.
– Звонки регистрируются.
– И что?
– Ваши обращались.
– Тут без меня никто ничего не предпринимает, врачи ушли, на этаже лишь двое работников: я и практикантка.
– Значит, она звонила!
– Не может такого быть!
– Позовите студентку, – холодно велел мент.
Баба повернулась и заорала, словно пастух, обнаруживший, что буренки удрали в неизвестном направлении:
– Королькова! Сюда!
– Бегу, – донеслось в ответ.
В конце длинного коридора показалась стройная фигурка, я моментально узнал девушку, проводившую меня к Рите, и, вовсе не желая попасть в неприятную ситуацию, быстрым шагом, почти бегом, пронесся мимо бабищи в халате на выход.
…Нора, которой я позвонил, едва оказавшись на улице, молча выслушала меня, а потом протянула:
– Хорошо, возвращайся домой.
– Можно мне заняться своими делами? – поинтересовался я. – Или вечером придется еще куда-то ехать?
Нора поцокала языком.
– Ты отправишься домой к нашему заказчику Игорю, но сначала мне потребуется кое о чем поразмыслить, думаю, визит состоится поздно. Пока можешь балбесничать, кстати, что собрался делать?
– Одежду покупать, – спокойно ответил я.
И ведь не солгал. Вот если бы Нора поинтересовалась, кого я надумал приодеть, мне пришлось бы активизировать фантазию.
Среди несомненных достоинств Лизы есть одно, особенно ценное. Госпожа Рокотова никогда не опаздывает. Если договорились на определенный час, то можете быть уверены, за три минуты до установленного срока мило улыбающаяся Лиза подойдет к месту свидания. Не подвела она и сегодня.
– Здравствуй, дорогая, – старательно изобразил я радость, – с чего начнем?
Бывшая любовница протянула бумажку.
– Тут я составила небольшой список, лишь самое необходимое, крайне нужное. Очень хорошо понимаю, твои финансовые возможности не слишком велики, но ради счастья ребенка я готова терпеть неудобства.
Я уткнулся глазами в реестр: «1. Шуба длинная. 2. Полушубок «автоледи», можно из дешевого меха, к примеру, из норки. 3. Пальто. 4. Куртка-пуховик. 5. Кожаная телогрейка. 6. Сапоги – девять пар».
– Почему такое количество уличной обуви? – вырвалось у меня.
Лиза кивнула:
– Понимаю твое удивление, обуви и впрямь хочу взять мало, сказала же, не собираюсь тебя грабить, только самое необходимое. Ботфорты под мини-юбку, казаки с мехом, замшевые на шпильке, белые на платформе, черные «чулком», лаковые на случай оттепели, коротенькие на шнуровке под брюки, джинсовые для сухой погоды и облегченные, предназначенные для машины. К последним никаких претензий нет, они будут под сиденьем, я привыкла переобуваться, садясь за руль.
– Муж оставил тебе машину? – несказанно удивился я.
Лиза еще шире распахнула свои и без того огромные глаза.
– Этот человек, забыв о том, как я отдала ему себя без остатка, выгнал меня за порог голой. Представляешь, сейчас приехала на метро и даже повеселилась, ощутила себя инопланетянкой! Сделала столько интересных открытий! Во-первых, мужчины не уступают женщинам место, а во-вторых, у людей в вагонах такие лица, мрачные до жути, словно на похороны катят. Почему все они такие злые?
А с какой стати пассажирам подземки ликовать? Отработали тяжелый рабочий день за маленькую зарплату, впереди вечер, наполненный монотонными домашними обязанностями. Проверят у детей уроки, помоют посуду после ужина и бухнутся спать, даже кино по телику смотреть не станут, потому что завтра вновь рано вставать на службу. Не все же, как Лиза, валяются в кровати до полудня, а потом, побывав в салоне красоты, отправляются в ресторан. Кое-кому приходится стоять у станка, учить детей, шить одежду, тачать ботинки… Кстати, о последних!
– Зачем тебе тапочки для авто?
– Тапочки! Фу!
– Извини, конечно, но, как ее ни обзови, подобная обувь ни к чему, машина отсутствует, – напомнил я.
– Ты не собирался купить мне тачку? – в полном изумлении воскликнула Лиза.
Я закашлялся.
– Речь ведь не идет о колесах, которых я на самом деле достойна, – мирно заворковала бывшая любовница, – очень хорошо понимаю, даже ерундовина всего за сто тысяч долларов тебе не по карману!
– Ерундовина всего за сто тысяч долларов? – в ужасе повторил я.
– Ну да, – кивнула Лизавета, – я уже говорила, что умею по одежке протягивать ножки, поэтому, так и быть, согласна на мидл-класс, нечто вроде скромненького джипа.
Я прислонился к колонне из искусственного мрамора. Сказать Лизе правду? Моих накоплений едва хватит на самую дешевую машину российского производства или на иномарку, чей день рождения пришелся на начало девяностых годов прошлого века.
– Но, насколько я понимаю, – ровным тоном вещала Лиза, – автомобиль на этом рынке не продается.
– Мы находимся сейчас в одном из самых крупных, весьма дорогих торговых центров Москвы, – напомнил я.
