Дональд Уэстлейк - Проще пареной репы! или Слишком много жуликов
— Потом вы забираете заложников. Все садятся в автобус, а кто-то из вас поведет автобус в очень многолюдное место, например на Таймс-Сквер. Там вы отпускаете всех заложников.
— Да? А какая нам от этого польза?
— Ну, вы снимете свои черные маски, кожаные куртки, выбросите оружие и тоже побежите. 20 или 30 человек, выбегающих из автобуса и бегущих в разные стороны посреди Таймс-Сквер и в час пик! Любой потеряется в толпе. Это должно сработать.
— Черт побери, это могло бы сработать! Ладно, а что дальше?
— Что? — повторил Дортмундер, а сам краем глаза напряженно следил за тем, как слева за его поднятой рукой главный бандит возбужденно что-то обсуждал с одним из грабителей, не с тем красноглазым психом, а с другим. Главный тряхнул головой, выругался и, глядя на Дортмундера, сказал:
— Иди сюда, Дидамс!
— Вы что, хотите, чтобы я…
— Иди сюда, Дидамс!
— Ну, мне лучше предупредить их там, что я собираюсь уйти.
— Давай быстрее! Не советую тебе со мной играть, Дидамс! Я сейчас не в духе!
— О'кей, — сказал Дортмундер и повернулся в сторону улицы, чувствуя себя отвратительно, повернувшись спиной к грабителю, который не в настроении, даже на секунду. — Они меня зовут обратно в банк. Не надолго.
Держа руки поднятыми, он снова вошел в разбитые двери банка, где грабители схватили его за плечи и потащили дальше.
Он чуть не потерял равновесие, но его спас стоящий сбоку фикус. Когда он обернулся, то увидел, что все пятеро бандитов выстроились в линию и смотрят только на него. Смотрят целенаправленно и напряженно, словно стая котов у витрины рыбного магазина.
— Уф, — выдохнул Дортмундер.
— Теперь только он, — произнес один из бандитов.
— Но они-то не знают, — вставил другой.
— Так скоро узнают, — добавил третий.
— Они узнают, как только никто не сядет в автобус, — сказал Дортмундеру главарь. — Извини, Дидамс, твоя идея не прокатит.
Дортмундеру пришлось постоянно напоминать себе, что он тут ни при чем.
— Почему?
Ему возмущенно ответил четвертый:
— Заложники удрали, вот почему!
Широко раскрыв глаза от удивления и совсем не думая, что говорит, Дортмундер воскликнул:
— Туннель!
Вдруг в банке наступила гробовая тишина. Теперь грабители смотрели на него, как стая котов смотрит на рыбу уже без всякой витрины.
— Туннель? — тихо поинтересовался главарь. — Что за туннель?
— Ну, типа того, — пришлось признать Дортмундеру. — То есть, ребята его раскопали незадолго до того, как вы пришли и забрали меня.
— Ты об этом не говорил.
— Ну, я не думал, что стоит об этом говорить.
Красноглазый псих бросился вперед, размахивая своим автоматом и вопя:
— Это ты из туннеля! Это твой туннель!
И он ткнул Дортмундеру в нос своим «Узи».
— Спокойно, спокойно! — прикрикнул главарь — Он наш единственный заложник! Не грохни его!
Красноглазый неохотно опустил автомат, но повернулся к остальным и объявил:
— Никто не собирается забывать, как я прострелил распределительный щиток. Никто никогда не забудет! А его здесь не было!
Все грабители глубоко задумались над этим заявлением. Дортмундер же обдумывал ситуацию, в которую попал. Он может быть заложником, но он был не обычным заложником, потому что он был тем парнем, который только что выкопал туннель в банковское хранилище, и которого наверное человек 15 только что видели и могли узнать. Так что ему мало просто уйти от этих грабителей, ему надо еще уйти и от полиции. Тысячи полицейских!
Так, значит, он тут заперт с этими второсортными бандюками? Значит, его будущее зависит от того, выберутся ли эти лохи из этой дыры? Плохо, если так. Если их оставить без присмотра, так они и с карусели не слезут.
Дортмундер вздохнул и начал:
— Ладно. Первое, что нам надо сделать…
— Нам? С каких это пор ты в деле?
— Как только вы втянули меня, — огрызнулся Дортмундер. — Так вот, первое, что мы должны сделать…
Красноглазый снова выпрыгнул, махая своим «Узи», и заорал:
— Не тебе нас учить! Мы знаем, что надо делать!
— Я ваш единственный заложник, не убей меня! — напомнил ему Дортмундер. — К тому же уже видел вас в работе, парни, так что я еще и ваша единственная надежда выбраться отсюда. Так что теперь слушаем меня. Первое, что надо сделать, это закрыть двери хранилища.
Один из парней презрительно усмехнулся:
— Заложников нет! Ты что не слышал, что ли? Закрывайте хранилище после того, как уйдут заложники! Это что, поговорка какая-то?
И он рассмеялся.
Дортмундер посмотрел на него и тихо произнес:
— У туннеля есть вход и выход.
Все грабители уставились на него, затем развернулись и побежали в подвал банка. Галопом.
Слишком нервная работа, думал Дортмундер, быстро шагая к входным дверям. Далеко за спиной он услышал лязг закрывающейся двери хранилища. Дортмундер поднял, как раньше, руки и вышел на тротуар.
— Привет! — Закричал он, выставляя свое лицо так, чтобы его видели все стрелки. — Эй, это я! Дидамс, из Уэльса!
— Дидамс! — разъяренный голос раздался из глубины банка. — Вернись!
О, нет. Не обращая внимания на вопли, двигаясь медленно и без паники, руки подняты, лицо открыто, Дортмундер свернул налево по тротуару, не переставая кричать:
— Я снова вышел! Я убежал!
Он опустил руки, согнул их в локтях и дунул во весь опор к автобусам.
Последующая стрельба стимулировала его бег. Внезапный взрыв за спиной — дрррииит, дрррииит, а затем — тра-та-та-та, и еще целая симфония из разных бум-трах-бах. Ноги Дортмундера были напряжены, словно пружины, и он подпрыгивал в воздухе, как первый самолет братьев Райт — то парит, то бежит посредине улицы, приближаясь к стене из автобусов.
— Сюда! Сюда! — кричали копы с обоих тротуаров и махали руками, приглашая в убежище — открытые дверцы полицейских автомобилей. Но Дортмундер бежал. От них всех.
К автобусам. Он сгруппировался в прыжке, упал на асфальт и покатился под ближайший автобус. Катился, катился и катился, больно ударяя голову, локти, колени, уши, нос и другие части тела о всякие твердые и грязные объекты на дороге. И вот он выкатывается, встает, шатаясь, на ноги и оказывается перед толпой медиков, стоящих с выпученными глазами у своих машин.
Он поворачивает налево. Врачи не собирались его догонять — они не договаривались ловить здоровых людей по улицам, а копы не смогут его поймать, пока не уберут эти автобусы. Дортмундер рванул, размахивая руками, как последний дронт, и жалея, что не умеет летать.
Заброшенный обувной магазин — начало туннеля — остался слева. Машина, которую они здесь оставили, конечно же, давно уехала. Дортмундер продолжал свой бег.
Через три квартала один таксист пошел на преступление и подобрал его прямо на улице, хотя Дортмундер не заказывал такси через диспетчера. В Нью-Йорке только лицензированные таксисты имеют право подсаживать пассажиров на улице. Дортмундер уселся на комковатом заднем сиденье, отдуваясь от бега, как сенбернар, и решил не заговаривать с водителем.
Его преданная подружка Мэй вышла из гостиной, когда он вошел в прихожую своей квартиры.
— Ты, наконец-то! Слава богу! Об этом кричат по радио и на телевидении!
— Я больше никогда не выйду из дома! И если Энди Келп еще раз позвонит и скажет, что у него есть работенка — легкотня, проще паренной репы, я просто ему скажу, что вышел на пенсию!
— Энди здесь. В гостиной. Хочешь пива?
— Да.
Мэй вышла на кухню, а Дортмундер похромал в гостиную, где с банкой пива на диване сидел счастливый Энди. Напротив него на журнальном столике была навалена гора денег.
— Это что? — спросил ошарашенно Дортмундер.
Келп ухмыльнулся и покачал головой.
— Слишком давно мы не выигрывали, Джон, раз ты уже их не узнаешь. Это деньги!
— Но… из хранилища? Как?
— После того как эти парни тебя забрали, их, кстати, поймали, — Келп прервал сам себя, — без жертв, конечно. Ну в общем, я всем сказал, что лучший способ сберечь деньги от грабителей — это вынести их все с собой. Так мы и сделали. Потом я сказал, что лучше бы их все сложить в багажник моей полицейской машины без опознавательных знаков, что стоит у обувного магазина, и я отвезу их в участок для сохранности, а они все могут идти домой и отдыхать от перенесенных испытаний.
Дортмундер уставился на своего друга.
— Ты заставил заложников вынести для тебя все деньги из хранилища.
— И положить их в нашу машину. Да, именно это я сделал.
Вошла Мэй и подала Дортмундеру банку пива. Он сделал большой глоток. Келп снова заговорил:
— Тебя, конечно же, ищут. Под другим именем.
— Единственное, что я не могу понять, так это… Дидамс? — подала голос Мэй.
— Это валлийское имя, — объяснил Дортмундер, а затем, улыбнувшись, продолжил: — Оно не такое уж плохое. Наверное, я его оставлю.
