Даниэль Пеннак - Плоды страсти
– С глазу на глаз, – уточнил он.
Все хвалили натуральность колорита.
– Завтра, в четырнадцать часов.
Поистине очаровательная пара!
– В баре отеля «Крийон», вас устраивает?
Которой суждено прекрасное будущее!
– Мы поговорим о свадьбе.
ГЛАВА ВТОРАЯ,
в которой мы узнаем больше о женихе. И то, что о нем думают
1На следующий день, в окружении золотых стен «Крийона», ровнехонько в четырнадцать ноль-ноль Мари-Кольбер де Роберваль («Зовите меня МК2[3], Бенжамен, когда мы учились в Школе администрации, то всегда придумывали друг другу клички»), или МК2, объявил мне о своем намерении жениться на Терезе, причем в кратчайшие сроки. Из-за своих профессиональных обязанностей он не располагал временем для подробного обсуждения намечающегося торжества и не просил у меня руки моей сестры, он просто-напросто согласовывал дату свадьбы. Он женится на Терезе через две недели – вот и весь разговор.
– В церкви Сен-Филипп-дю-Руль.
(«Ты знаешь, как обыватели говорили о Петене[4] во время оккупации? – спросила у меня Жюли, когда я представил ей свой отчет. Я не знал. – Святой Филипп рулит страной, надувая всех направо и налево».)
– Брак с общностью имущества супругов, – уточнил МК2, помешивая кофе. – Все, что принадлежит мне, станет ее собственностью. Что касается ее…
В тишине лишь постукивали ложечки.
– Мне нужна только она…
Таким образом принц давал мне понять, что в любом случае принимает мою Золушку – есть за ней карета в приданое или нет. (Денежный мешок, словно пинцетом, вытягивал из себя слова, чтобы назвать цену чувствам!)
– Но это, разумеется, не означает, что Тереза будет вести жизнь содержанки, Бенжамен. Это не в ее характере.
Тишина. Убедительный взгляд. Взвешенные слова:
– Ваша сестра – исключительная женщина.
Впервые мы с Джулиусом услышали, чтобы кто-то говорил о Терезе как о женщине. И, поскольку всякий комплимент заслуживал награды, Джулиус тут же погрузил свою морду, истекающую благодарностью, между ног будущего шурина, а его хвост весело прогулялся по чашкам с недопитым кофе. Кофейный дождь, разлетающийся во все стороны сахар, молчаливый танец, в котором закрутились официанты, салфетка, еще салфетка, нет, ничего страшного, лежать, Джулиус! Новые пирожные на столе, вновь дымящийся кофе, девственно чистая скатерть, ну вот, можно продолжать, извините его, пожалуйста…
– Тереза продолжит свое занятие. Вот только заниматься гаданием она будет в кругах более…
Какое прилагательное он подыскивал: «знатных», «достойных», «прибыльных», «информированных», «ответственных»? Неожиданно он перевел беседу в совершенно другое русло.
– Она рассказала вам, как мы познакомились?
Они познакомились благодаря повешенному. Благодаря брату Мари-Кольбера де Роберваля (МК2) – Шарлю-Анри де Робервалю (ША2). Какой удар нанесло это самоубийство по профессиональной этике финансовых контролеров! Итак, вот история: МК2 приступает к проверке бюджета министерства, которым руководил его брат несколько лет тому назад, и ША2 неожиданно лезет в петлю. Возможно, Шарль-Анри почувствовал, что его подозревают, что его вот-вот отдадут на растерзание судебным следователям? Возможно, он боялся, что его имя будут поливать грязью на первых страницах газет?
– Опасения совершенно нелепые, ибо речь шла об обычной рутинной проверке, уверяю вас, тем более что бухгалтерия министерства, которое возглавлял Шарль-Анри, как выяснилось, находилась в безупречном состоянии.
Возможно, все дело было в том, что семья де Робервалей всегда с трепетом относилась к вопросу чести своего имени и все, кто носил имя де Роберваль, обладали обостренным чувством общественного долга. Фамильная традиция, начатая, да-да, именно во времена Кольбера[5]! Дворянская фамилия, которой был пожалован титул при Людовике XIV, после Великой революции встала на службу Республике и служит ей по сей день.
– Два столетия неподкупного служения великой Франции, Бенжамен, с некоторым уклоном вправо, надо признаться. Мы с вами, скорее всего, голосуем на выборах по-разному, но самым главным для нас обоих остается централизм государства, общее наследие Великого столетия[6] Республики, согласны?
Короче говоря, Шарль-Анри повесился. В семейном особняке Робервалей, в доме № 60 по улице Кенкампуа, можно сказать, прямо под ногами у своего брата. Неужели это случилось из-за его, Мари-Кольбера, финансовой проверки? МК2 теряет сон, отказывается пить, есть – словом, теряет аппетит к жизни.
– Да, это самое точное слово, Тереза вернула мне аппетит к жизни!
Что по-прежнему никак не объясняет, как он познакомился с нею.
– Через одного из бывших однокурсников, тоже бывшего министра.
Который знал ее через?..
– Своего китайского слугу. Если быть точнее, уроженца китайской провинции Кантон. Бедняга живет в вашем квартале. В один прекрасный день от него сбежала жена, и он вбил себе в голову, что уже ни на что не годится как мужчина. Ваша сестра погадала ему на «Ицзине»[7], и все встало на свои места: беглянка вернулась домой и вскоре забеременела.
– Погадала на «Ицзине»?
– Это китайское гадание: вы бросаете палочки, которые образуют идеограммы. Своего рода спиритический вариант микадо[8].
– Тереза и вам погадала на «Ицзине»?
Нет, по совету своего товарища по Школе Мари-Кольбер отправился к Терезе и, назвав дату, час и место рождения Шарля-Анри, попросил ее предсказать будущее брата, словно тот был жив-здоров. Бросив взгляд на цифры, Тереза подняла глаза на Мари-Кольбера: «Этот человек повесился две недели назад, он – ваш брат, и вы терзаетесь, считая себя виновником его смерти. Она потрясла вас до глубины души».
– Так она и сказала, Бенжамен, слово в слово.
***Слово в слово, что подтвердила мне Тереза вечером того же дня.
– Уверяю тебя, Мари-Кольбер не смог бы предотвратить самоубийство Шарля-Анри, я никогда не видела, чтобы звезды выстраивались при рождении в такой плохой ряд: Марс и Уран в восьмом доме, можешь себе представить, Бенжамен! И, в довершение всего, в оппозиции к Сатурну! Нет, уж слишком много совпадений! Мне с большим трудом удалось убедить Мари-Кольбера в том, что никакой его вины в смерти брата нет. Он так страдал. Так нуждался в утешении… Знаешь, мне показалось, что он очень похож на тебя, Бенжамен… Такой весь рациональный и в то же время такой впечатлительный! Так, значит, ты с ним встречался? И как все прошло? Рассказывай!
Мы говорили об этом дома, за столом, в присутствии всех членов семьи, от которых не ускользало ни одного слова.
– Где встречались? – спросила Клара.
– В баре «Крийона».
– Не мог найти места получше, – вмешался в разговор Жереми. – Сейчас все важные дела решаются в баре «Хемингуэй».
– А ты откуда знаешь? – спросил Малыш.
– Заткнись, – предложил Жереми.
– Сам заткнись, – посоветовал Малыш.
– Я склоняюсь скорее к кафе «Кост», – подал голос Тео, заглянувший в тот вечер к нам на огонек. – Теперь все решается в «Косте».
– Бар «Хемингуэй», – упорствовал Жереми, – бар «Хемингуэй» в «Ритце».
– Кафе «Кост», – стоял на своем Тео, – уверяю тебя, уже с полгода, как «Кост» считается самым престижным.
– Чушь, – отозвался Жереми.
– Все зависит от того, что человек хочет делать в жизни, – попыталась примирить их Клара. – Если он хочет стать, например, фотографом…
– Но все же свиданка в «Крийоне»… – просвистела сквозь зубы Лауна.
– Просто смех берет, – отрезал Жереми.
– Что он тебе сказал? – спросила Тереза. – О чем вы таком говорили?
– О твоем будущем, моя взрослая девочка. И о будущем нации.
***Да. МК2 просто загорелся. Способности Терезы к гаданию «буквальным образом его ошарашили». Слыша его ровный голос и наблюдая за его неподвижным телом, трудно было представить, чтобы он мог настолько воодушевиться, но это было так. Послушать его, так будущее всей страны зависело от Терезы. Тереза воплощала собой «интуицию, которая необходима любому правительству для того, чтобы не оказаться жертвой слепой рациональности». Она была «правым полушарием» Республики, «той интуитивной частью разума, которой столь скандальным образом пренебрегала наша воспитательная система в ущерб голому рационализму, так и не сумевшему вырваться за свои рамки».
Клянусь вам, именно так он и выражался – будто писал доклад. Причем без черновика! На его лице застыла улыбка-маска, которая, казалось, пускается в ход уже в течение нескольких веков со времен первого Роберваля:
– И это, Бенжамен, говорю вам я, Мари-Кольбер де Роберваль, который носит весьма авторитетное имя и не менее авторитетную фамилию.
