Корсон Хиршфельд - Скандальная мумия
А сдавали – без подтасовки? Вроде бы, но при постоянной выпивке, да под болтовню – он бы заметил? Черта с два.
Время от времени приходила хорошая карта. Наживка небось, чтобы удержать на леске, пока они ее выбирали, вытягивали, развлекаясь.
Шики снова оглядел стол. Гробовщик вполне мог собрать свою флешь. У него лежала открытой пара троек, третья вышла. У Шики фулхаус, и его тут ничем не перебить. На этот раз он крепко поймал удачу, не вывернется.
Эту сдачу я возьму, сказал себе Шики, выкуплю у этой Мясницкой рожи свой «Ролекс», и быстро-быстро – до свидания, и в дверь – как умный человек. Оттащить весь выигрыш в «Бел-ладжио», поиграть в честную игру казино – и домой.
– Ставит пара валетов, – объявил гробовщик.
– Двадцать, – сказал Шики.
– Пусть будет сорок, – ответил мясник, затягиваясь сигарой.
– Сверху, – отозвался гробовщик, постукивая пальцами по столу. Он явно нервничал при виде такого банка – где-то семьсот долларов.
Шики подумал, что у мясника вполне могут лежать закрытыми три туза, а это был бы выигрывающий фулхаус. Но крайне маловероятно, учитывая открытый туз перед гробовщиком.
– Еще сверху, – сказал он.
– И еще.
Это мясник.
– Ушел, – объявил сдающий.
Что за черт? Гробовщик поднимает – и уходит? Дерьмовый же игрок, раз флешь не собрал. Или собрал, но сдрейфил, что столь же глупо. Не складывается как-то. Ага, наверняка этот хмырь раздувает банк для мясника. А вот шиш ему. Шики протер глаза, плохо соображая. Не надо было столько пить.
Он потянулся за двадцаткой – уравнять, но перед ним лежали только шестнадцать долларов.
– Э-гм…
Мясник осклабился, показав крупные тедди-рузвельтовские резцы.
– Выставился ты. Но знаешь… – Он помахал в воздухе сигарой, оставляя полосы белого дыма. – Ты в себе уверен, я уверен… давай я тебе еще сотню одолжу на отдельную ставку? Прибавим?
– Давай, – ответил Шики, ушам своим не веря. – Я тебе сейчас расписку напишу…
– Да ну, зачем она? Твоего слова мне хватит. Ну, залог тоже было бы неплохо. Вперед, конечно.
Шики пожал плечами:
– Вы ж меня обчистили, стервятники. У меня ни хрена…
– А знаешь… вот эта рубашка, что на тебе?
– Шиш!
– Но ты же веришь в свои карты? Показывай шкуру.
Шики потер лоб, кивнул, решился и расстегнул голубенькую рубашку, снял и передал мяснику.
– Моя счастливая рубашка.
Мясник положил в банк четыре доллара и две стопки фишек поставил возле – по одной с каждой стороны.
– Время показа, джентльмены. Лучшие пять карт.
И гробовщик подмигнул флористу, предвкушая, как сейчас Шики будет гореть синим пламенем.
Пришел черед Шики скалить зубы.
– Фул на королях.
Флорист присвистнул, гробовщик про себя буркнул:
– У, собака!
– Ну-ну, – произнес побагровевший мясник с враждебной ноткой в голосе и размочаленной сигарой ткнул в пепельницу – не слишком спокойно. – Видали такое? Наше голое-босое чудо таки повернуло свою фортуну.
– Я всегда на четыре лапы падаю, – ответил Шики.
– Да, черт… я-то думал, что у меня выигрыш на этой паре троек плюс еще две шестерки. – Он медленно пошевелил карты. – А вообще-то… знаешь что? Это ж по-другому можно понять. Вот у меня в двух закрытых были эта четверка и шестерка треф, а на третьем мне сдали троечку, вот на шестом эта пятерка пришла… ага, и последняя – двойка. Тоже трефовая. Слушай, это как называется? Флешь-рояль, что ли?
Он взметнул руку вверх и стукнул по ладоням флориста и гробовщика.
– Я вам что говорил? Последнюю рубаху со спины сдеру! Вы мне каждый по Бену Франклину должны.
– НЕТ!
Шики долгих три секунды таращился на ленту треф, потом свалился на стол, рассыпав с него все, и хлопнулся на пол, рухнув сперва на колени гробовщику.
Визг его перешел в скулеж; он ухватился за штанину мясника, пытаясь подтянуться.
– Черт возьми, – сказал он в гогочущее лицо над нависшим брюхом, – дай руку!
Лопаясь от смеха, мясник помог ему встать.
Трое игроков ржали и отпускали шуточки в спину Шики, ковыляющему в одних носках к выходу из номера. Побыстрее, как умный человек.
3
Шики выбежал из номера мясника, успел вскочить в закрывающиеся двери лифта, оказавшись в более изысканной компании ширококостного трансвестита в розовом с блестками коктейльном платье и полудюжины поддавших гетеросексуалов, которые с дамой заигрывали. По пути у Шики палец высунулся в дырку носка, и он еще раз тихо выругался – как его сейчас эти хором оттрахали.
Выгрузившись в вестибюле «Цезарь Паласа», он влился в плотную толпу, мигрирующую по извилистым, звенящим, клацающим и полыхающим неоном пустотам казино.
– Оййййййййййй!
Боль кинжалом ударила в ногу и вверх по позвоночнику. Шики схватился за лодыжку, свалился спиной на ковер. Из мякоти большого пальца он извлек четвертьдюймовый шип дешевой жемчужной серьги размером с монетку и в припадке ярости запустил его куда-то не глядя. На секунду ощутил удовлетворение, услышав визг пожилой тетки за игровым автоматом, которая схватилась за шею и метнула испепеляющий взгляд на проходившего храмовника.
Шики хихикнул. Он катался на спине, как перевернутая черепаха, чуть не обмочив штаны, но тут басовитое «Сэр?» заставило его прервать это занятие. Он приподнял бровь в сторону нависшего над ним римского центуриона шести с половиной футов ростом, тоже с голой грудью, как Шики, тоже сильно загорелого, куда как более стройного и с копьем у сапога. Резиновым наконечником копья центурион ткнул Шики в ребра, чтобы гарантировать себе его внимание.
Шики принял горестный вид:
– И ты, Брут?
Центурион вздернул Шики на ноги:
– Сэр, бросаться предметами в наших гостей – это невежливо. Немножко перепраздновали? Вам помочь добраться до номера?
Шики попытался освободиться.
– Это будет отлично. Я тут в «Кабул вандерленде». Отнесете меня на закорках, а то я об ваш шершавый ковер палец порвал?
Центурион со значением сжал Шики плечо и показал куда-то далеко-далеко на этой бесконечной арене.
– Выход вон там. И двигай отсюда. А если не можешь – я тебе кое-какую помощь окажу. Понятно?
Шики оставил центуриона что-то говорить в рукоять своего копья и похромал сквозь толпу играющих. Остановился потереть ноющую ногу, одним пальцем отсалютовал глазу в небе и пошел дальше своим путем к закамуфлированному выходу. Наконец он выбрался наружу и взобрался на движущийся тротуар под навесом. Под каменным взглядом огромной фальшивой римской статуи он поплыл над океаном припаркованных автомобилей в сторону бульвара Вегас.
У конца транспортера он сошел с тротуара в предвечернее солнце, заморгал, споткнулся, завилял в плотной толпе и налетел на коляску. Под звуки родительских завываний малыш покатился на запад, Шики Дун – на восток.
Проехавшись по бетону грудью, он остановился головой в канаве, и перед носом у него оказался принесенный ветром проспект азиатских девушек по вызову. Уставясь на размытую филиппинскую попку, покрытую брызгами уличной грязи, он всхлипнул.
– Ну-ну! – прозвучал утешительный голос, дружеская рука взяла его за локоть, помогла сесть и сунула в руку религиозную брошюру «Играешь на Земле – горишь в Аду». – Похоже, вам не помешало бы напутствие, друг мой.
Шики прищурился на глазеющую толпу, потом поближе – на костлявого мужика с острозубой улыбкой, в тесном синем костюме, с булавкой в галстуке и Библией под мышкой. Человек заговорил снова, повысив голос, чтобы слышали и зеваки, а не только грешник.
– Если не возродимся заново, не увидим Царствия Божиего. Истинно, истинно, говорю вам…
– А, проповедник! – перебил его Шики. С трудом поднявшись на ноги, он потряс вытянутой рукой. – И я тоже служитель Божий. Меня вообще Мессией называют.
– Богохульник! – Уличный проповедник выхватил брошюру из руки Шики и заорал – перепуганные зрители прыснули прочь, как куры от ополоумевшего фермера с топором. – Зверь и Лжепророк да будут мучимы день и ночь во веки веков! Да будут они брошены в пещь огненную! – Он ткнул пальцем в голую грудь Шики: – Близится твой конец, грешник!
– Хрен тебе, – вздохнул Шики. – Сбавь громкость.
Он вильнул в толпу, прихрамывая, зашагал в тени башен казино по бульвару Вегас к своему отелю, шикарному и новому, – «Кабул вандерленд». То и дело он подпрыгивал и ругался, наступая на камешки.
Через полчаса он сунул в замок ключ-карту и вошел в просторный удобный номер. Вдохнул прохладный сухой воздух, несущий едва уловимый аромат импортного мыла. Глаза его остановились на вазе свежих фруктов и гигантском серебряном ведерке, где охлаждалась бутылка французского шампанского.
– А-ах! – выдохнул он. – Дом, милый дом!
Бутылку для него открыли заранее. Рядом лежали две бельгийские шоколадки и стоял хрустальный бокал.
Шики вытащил пробку, налил себе бокал, осушил его одним глотком, налил второй и стал уже смаковать.
