Андрей Ильин - Картонный воин
Сомлевший Иванов сидел в бане, на режимном объекте, в окружении дюжих, на две головы выше его молодцов, пил с ними пиво и водку, рассказывал про котлоагрегаты, покровительственно стучал их ладошкой по чугунным плечам, по каждому поводу лез обниматься и вообще вел себя безобразно. Но точно так, как и должен вести себя старший товарищ перед молодой порослью бойцов невидимого фронта.
“Нормальные ребята, — думал он. — Классные. Только жаль, в котлоагрегатах ни хрена не смыслят. А так — мировые пацаны!..”
Глава третья
Второй помощник атташе по культуре посольства США в Москве Джон Пиркс стоял навытяжку перед начальством...
Да каким атташе, по какой культуре?.. Перед настоящим начальством, которое не по культуре, которое по месту основной и единственной работы, — перед Начальником Восточного сектора ЦРУ.
Первый шквал бури, когда на Джона Пиркса просто шумели, грозились сорвать погоны, выгнать на улицу и начистить морду, миновал. И теперь разговор шел по существу.
— Как это произошло?
— Мы действовали по утвержденному плану, — начал Джон, на всякий случай напомнив, кто являлся первой инстанцией, одобрившей сценарий побега.
Начальник Восточного сектора поморщился, но промолчал. Он о своей подписи помнил, вернее, вспомнил сразу же, как только узнал о случившемся. И теперь уже не забудет, даже если захочет, потому что его в эту подпись, как нагадившего на ковер щенка в его же лужу, мордой еще не раз ткнут.
— Понятно, что дальше?
— Вначале все шло штатно: “леваки” дали согласие на участие в операции, нашли исполнителя и обеспечили “буфер”...
“Буфером” были не пружины и бамперы, а были живые люди — три “левака”, которые должны были выполнять роль посредников между людьми Джона Пиркса и нанятым ими исполнителем и беглецом. Их участие в операции было необязательным — вручить деньги и постоять у лебедки мог любой, но их участие позволяло не засвечивать в этом деле интересы ЦРУ.
— Мы участвовали в операции в основном информационными ресурсами, финансами и технической стороной... Но потом...
Потом все пошло наперекосяк. Вначале заупрямился главарь “леваков”, затребовав в залог, в качестве гаранта сделки, кого-нибудь из людей Джона Пиркса, и подстраховался совместной с Джоном фотографией, которую можно было использовать для шантажа. Потом Иванов, выходя из камеры с подкупленным надзирателем, убил встреченного в коридоре корпусного. И на прощание пырнул гвоздем своего помощника, что не предусматривалось никакими планами. Ну а потом...
Потом он спустился по отстреленному линеметом и зацепившемуся за крышу якорем тросу на улицу и, вместо того чтобы отблагодарить своих спасителей, убил их, скрывшись в неизвестном направлении. Что убил — нехорошо, на то они и “буфер”, хуже, что скрылся...
— Где он может теперь быть?
Джон Пиркс развел руками.
Дело было дрянь, мало того, что Иванова, ради которого все это дело затеяли, не заполучили, еще и под “леваков” попали. Потому что те расценили убийство своих товарищей как предательство и прислали Джону в коробке из-под торта голову его отправленного в залог человека.
Была одна беда — стало две. Раньше ославить ЦРУ мог только Иванов, который по их наводке ликвидировал известного в Европе бизнесмена, а теперь появились еще и располагающие компроматом “леваки”.
— Значит, так, — подвел итог Начальник Восточного сектора. — Провала нам не простят: тебе — огласки, мне — тебя. И, боюсь, отставкой дело не ограничится. Нужны будут виновные. Самые подходящие кандидатуры — мы.
Джон Пиркс согласно кивнул.
— В лучшем случае они все спишут на случайно затесавшихся в ряды профессионалов недоумков, в худшем — на павших героев. Лично я предпочту быть недоумком.
Джон Пиркс тоже выбирал быть живым разгильдяем, чем мертвым национальным героем.
— Отсюда мораль — или мы подчищаем все хвосты. Или...
— Подчищаем, — кивнул Джон.
— Тогда первое — нужно все это как-то оформить, как-то так, чтобы все это там, — ткнул Начальник Джона пальцем в потолок, — выглядело помягче. Далее — как можно быстрее прибрать за собой во Франции, либо найти способ договориться с “леваками”, либо... Но главное — решить, что делать с Ивановым...
“Лучше бы то, что планировали раньше, — подумал Джон Пиркс, — взять живьем, выпотрошить, предложить сотрудничество и, если он откажется, — зачистить. Впрочем, предложение ему уже было сделано, было сделано в форме побега — и было отвергнуто, если считать трупы “леваков” отказом. Значит, можно переходить сразу к третьему пункту”.
— Иванова надо “стирать”, — внес предложение Джон Пиркс.
— “Стирать” или нет, вопрос второй, — вздохнул Начальник Джона.
А кто же тогда первый, если Иванов — второй?!
— Главный вопрос — что докладывать по его поводу начальству.
Это верно — суть не всегда зависит от содержания, очень часто от формы. От того, как будет представлен провал — провалом или частичной победой.
— Ты, кажется, говорил, он выдающийся “мусорщик”, — напомнил Начальник Восточного сектора. — Что чуть ли не три десятка людей на тот свет спровадил.
— Теперь больше. В два раза больше. Только вы в это не верили.
— Я и сейчас сомневаюсь, хотя сейчас уже меньше.
Джон Пиркс не понимал, куда клонит его начальник, хотя догадывался, что тот нащупал какой-то выход.
— Это он нас вывел на Друга?
Другом был работавший в Генштабе генерал, которого американцы завербовали при посредничестве Иванова и который на самом деле не был генералом и не работал в Генштабе, а работал на ФСБ в качестве двойного агента под кличкой Генштабист. Это был тот человек и та операция, ради которых генерал Трофимов связался в свое время с Ивановым.
— Да, Друг — это наводка Иванова.
— То есть можно предположить, что Иванов имеет контакты с высокопоставленными военными чинами?
— Мы пытались это выяснить, но, кроме Друга, он никого не назвал.
— Но это еще не значит, что таких контактов нет. Это лишь значит, что он о них не сказал, — подчеркнул Начальник Восточного сектора. — Кроме того, он продемонстрировал выдающиеся профессиональные навыки в области ликвидации.
Тут — да, тут спорить не приходилось.
— Вы брали его в разработку? — задал главный вопрос Начальник Джона.
— Да, в рамках проверки агента Друг.
— А как самостоятельную фигуру?
— Как самостоятельную — нет. Из-за пункта семь дробь девять.
Пункт семь дробь девять не приветствовал вербовку патологических и ярко выраженных уголовных типов, потому что это были ненадежные и одиозные партнеры. Они могли пригодиться как вспомогательный материал, но самостоятельной ценности обычно не имели.
— А вам не кажется, что мы его недооценили? Мне представляется, что он может оказаться более перспективным, чем представлялся вначале, — задумчиво сказал Начальник Восточного сектора.
И только теперь Джон Пиркс понял, куда он клонит.
Ну конечно! Сбежавший из-под опеки спецслужбы уголовник — одно дело, это бесспорный и стопроцентный провал. А побег профессионала, желательно с приставкой “супер”, — это совсем другое. Это как при игре в шахматы: проиграть новичку — позор, быть разгромленным гроссмейстером — почетно. Такая разница.
Если на это дело взглянуть с такой точки зрения, то появляется люфт.
— Немедленно подготовьте мне справку по Иванову. В первую очередь меня интересуют его психологический портрет, мотивации, уровень профессиональной выучки — все! Поднимите архивы, привлеките... Возможно, что этот Иванов может быть полезен Америке и еще пригодится Америке.
Начальник Джона Пиркса был тертый калач. Он давно понял, что разведка это не всегда только разведка, но часто еще и политика.
Вполне может быть, что этот Иванов никто — рядовой, вышедший из военной среды, гангстер, каких сейчас в России великое множество. Но не исключено, что серьезная фигура. И чем более серьезная, тем менее значим имевший место во Франции провал. И наоборот... Так что лучше исходить из того, что не просто уголовник, а ценный агент.
Для дела лучше, для карьеры лучше, для выслуг, для очередных званий... Во всех смыслах — лучше. Тем более что человек, имеющий на счету несколько десятков жертв, не может быть прост. Не должен быть прост.
Он эту кашу заварил — ему и расхлебывать.
Ему — Иванову!
Глава четвертая
Дальняя дача по всем документам проходила дачей — домом в деревеньке с прирезанным к ней приусадебным участком, под грядки и картошку. На самом деле дача была комплексом одно-двухэтажных строений, возведенных на месте бывшей ракетной части, входившей в первое оборонное кольцо Москвы. Часть в начале девяностых годов в соответствии с договором “ПРО” расформировали, находившиеся на ее территории ракеты стратегического назначения сняли с боевого дежурства, распилили и сдали в утиль, отослав в США для отчета образцы опилок. Шахты на американские деньги залили бетоном, но вся военная инфраструктура — заборы, казармы, котельная, электростанция, а самое главное, многоэтажные бункера, где несли боевое дежурство ракетчики, и откуда должен был осуществляться пуск, — осталась. Территорию части передали на баланс местных властей, произвели оценку, которая потянула аж на сто с копейками рублей, и тут же продали частному лицу в качестве непригодного для сельскохозяйственных целей участка земли. Продали Большому Начальнику, хотя по документам — его двоюродному брату.
