Людмила Милевская - Кикимора болотная
— Следовательно, — продолжила я, — в курсе, как он из ментовки ушел.
— В курсе, — ответил Евгений, нервно потирая ладонями колени. — Но лучше бы ты перестала играть в кошки-мышки, а сказала все сразу.
— Я сразу все и говорю. Сергей из милиции ушел в тюрьму.
— Да, это так. Он был слишком честный для такой работы, поэтому его и «ушли», — ответил Евгений, не оставляя в покое колени.
— То, что ты заступаешься за друга, делает тебе честь, — сказала я. — А вот то, что ты дружишь с человеком, совершившим такое гнусное преступление, это ужасно и ставит под сомнение твою нравственность.
Евгений вскочил с дивана, зло засунул руки в карманы брюк и нервно прошелся по комнате.
— Серега не совершал никакого преступления, — глухо сказал он, поворачиваясь ко мне спиной и глядя в темное окно. — Его подставили. Паскудно подставили. Подло. Как последние суки.
— А почему ты не смотришь мне в глаза? — спросила я невинным голоском, но лучше бы мне промолчать.
Он резко повернулся и посмотрел мне в глаза, но что это были за глаза!
Они метали стрелы и молнии. Лицо его стало белее стены. Желваки заходили ходуном. Ноздри затрепетали, как у бешеного быка. Таким я не видела его никогда. Я струхнула и попятилась.
— Как ты можешь таскать эту грязь? — загремел Евгений. — Серега тюха и простофиля, но в разведку я пошел бы только с ним.
«Очень веский аргумент, — пятясь, подумала я. — Пусть он перенасилует всех женщин Москвы. Разве это может помешать мужской разведке?»
Евгений продолжал наступать на меня и греметь:
— Его подставили, потому что сунулся не туда. Какого черта он пошел в ментовку! Думал, будет ловить преступников. Будто преступники дадут себя ловить! Не разобрался, откуда рыба гниет, и начал качать права. Ему намекнули, что перестарался, он не успокоился и давай строчить рапорты начальству. Ха! Вот смешной парень. Пожаловался тому, на кого накопал гору компромата, но это мы с ним уже потом узнали, а тогда думали, что в этом единственное его спасение.
Утром письмо в канцелярию передал, а уже вечером за ним пришли. Насиловали?
Извольте отвечать.
Евгений зло припечатал кулаком свою же ладонь. Было видно, что его это не удовлетворило. С гораздо большим удовольствием он припечатал бы чью-нибудь физиономию. Я не трусиха, но мне стало страшно.
— Что же, он совсем-совсем не виноват? — невзирая на страх, позволила себе усомниться я. — Дым без огня? Разве такое бывает?
— Бывает. В нашей стране все бывает. Девку, которую ему подсунули, до этого он даже не видел. Зато она все знала о нем. Даже родинки указала. Глухая подстава. Все ребята от злости скрипели зубами, а поделать ничего не могли. Сел Серега. Единственное, что для него удалось сделать, это скостить срок. Вот так-то.
В гневе Евгения было много искренности, но меня это не убедило. Все эти сексуальные маньяки бывают очень хитрыми. Они обманут кого хотите, когда им приспичит.
— Почему ты так уверен в невиновности Сергея? — спросила я. — На чем основана твоя уверенность? На его честном слове?
Евгений посмотрел на меня, как на маленькую глупую девочку, несущую незнамо что.
— Моя уверенность основана только на моем знании. В тот день и час, когда Серега якобы насиловал их подставу, мы с ним культурно отдыхали, попивая пивко в одном из баров города Москвы, столицы нашей Родины. Понятно?! На глазах у всей честной братии, завсегдатаев того бара!
Свою речь он начал спокойно, но с каждым словом распаляясь все больше, закончил ее на очень высоких тонах.
— Не кричи! — рявкнула я. — Ты хочешь, чтобы я поверила в эту фантастическую историю? Много народу было в баре?
— Человек двадцать, не меньше.
— И все видели Сергея?
— Все. Мы там долго сидели.
— И все свидетельствовали об этом в суде? Евгений замялся.
— Ну, в суд пошли не все, а лишь три человека. Бармен сразу отказался давать показания. Испугался за свое рабочее место. Многие ссылались на плохую память. Некоторые прямо говорили, что не хотят связываться с органами. В общем, не считая меня, было три свидетеля. Более чем достаточно для алиби, но суд не учел наши показания. Суд счел, что свидетели — шайка лгунов, выгораживающих дружка.
Евгений впился в меня взглядом. Я сомневалась. Он увидел это, рассердился и закричал:
— Как ты можешь? Думаешь обо мне черт знает что! Я бы руки не подал Сереге, если бы знал, что он способен обидеть женщину.
Думаю, мало кому в этом месте удалось бы сдержать улыбку. Мне не удалось.
— Спроси любую женщину, и она ответит: мужчины рождены для того, чтобы обижать нас, слабых и беззащитных, — воскликнула я.
Для убедительности я поджала губы и шмыгнула носом.
Евгений слегка смутился. Может, и не смутился, но почувствовал себя не совсем уютно, вспомнив о своих недавних художествах.
— Ну, Сонь, я не об этом, — жалобно запричитал он. — Каждый может ошибиться, не со зла же. Вот убей меня на этом месте, если совру.
— Соврешь, и я тебя не убью, но говори.
— Нет такого мужика на свете, который осознанно обижает любимую женщину. А если обижает, значит, он не мужик.
— Здесь речь идет о насилии, — напомнила я. — Маньяк не мужчина, он того, — я покрутила пальцем у виска и высунула язык, чем рассмешила Евгения.
Он потянул меня за локоть и ласково сказал:
— Сонь, хватит мне мозги вправлять, а? Серега не насильник, ведь сама же знаешь. Сколько времени вы знакомы?
Я задумалась.
— Два года, а может, уже и больше.
— Вот видишь. И все это время он поражал тебя своей бестолковостью…
— Это совсем другое дело, — начала я, собираясь произнести убедительную речь, но Евгений меня перебил.
— Все, — сказал он, — едем к нему. Здесь поможет только очная ставка.
— Но Серега же у Елены.
— Значит, едем к Елене.
— Что ж, поедем, — согласилась я.
Глава 20
Мы вышли из подъезда и направились к автомобилю.
— Черт, покрышка сдохла, — выругался Астров и сердито пнул ногой колесо. — Ты садись, я быстро подкачаю.
Я уселась на переднее сиденье и тут же вставила ключик в отверстие бардачка. С этим ключиком в последние дни я не расставалась и совала его во всевозможные отверстия, зная, какое значительное место занимает в жизни человека случайность.
На этот раз мне не повезло. Ключик вошел охотно, а вот вытащить его не удалось. Когда Евгений подкачал колесо и уселся на водительское место, я, виновато взглянув на него, сказала:
— Вот.
— Что «вот»? — удивился он. Глазами я показала на торчащий из замка ключик.
— Вытащить не могу.
— А зачем ты его туда совала? — задал он резонный вопрос, на который у меня был ответ, но поделиться им я не могла.
Поэтому я пожала плечами и сказала:
— Не знаю. Просто так.
Евгений схватил мой ключик и резко дернул с абсолютно нулевым результатом.
— Не поломай! — вскрикнула я.
— Конечно, поломаю, — возмутился он, дергая ключ. — Суешь сюда всякую дрянь, а потом кричишь «не поломай». А как, по-твоему, я попаду в свой бардачок? У меня там лежат важные кассеты. Завтра я их должен передать.
— Куда?
— В надежные руки, мать твою! .К моей радости, после некоторых мучений ключик удалось извлечь целым и невредимым. Евгений брезгливо посмотрел на него и протянул мне.
— На и больше никуда не суй, нежно потрепал меня по щеке.
— Хорошо, — согласилась я и взяла ключик с твердой решимостью куда-нибудь сунуть его сразу же, как представится такая возможность.
Она представилась мне очень скоро: едва Елена открыла нам дверь и я вошла в прихожую. Пользуясь испугом Елены, побежавшей приводить себя в порядок, и отсутствием Сергея (мы застали их за каким-то делом), я сунула ключик в замок кейса, стоящего на полу. Единственное, что доставило мне удовлетворение, это то, что ключик хорошо и вошел, и вышел, но поворачиваться при этом он не захотел. Было очевидно, что он не от этого кейса.
— Ты что делаешь? — испуганно зашипел на меня Евгений.
Из его памяти еще не стерлась трагичная история с отделением для перчаток.
— Все в порядке, — сказала я, поспешно пряча ключ в карман.
Дискутировать было некогда, потому что из спальни вышел Сергей и, страшно смущаясь, поприветствовал меня, после чего пожал руку Евгению. Я поймала себя на мысли: «Да-а, на насильника он действительно совсем не похож, а жаль».
Елена пригласила нас на кухню к чаю и пирогу.
— Вы что, помирились? — украдкой шепнула ей я, хищно высматривая, нет ли здесь работы для моего ключика.
— Да, а что?
Она испытующе посмотрела на меня и добавила:
— Ты же сама говорила, что он ни в чем не виноват. И он так говорит.
— Слушать, что говорят мужчины, распоследнее дело, — сказала я, протягивая ей купюру значительного достоинства. — Ты бы лучше сбегала за бутылочкой хорошего вина. И еще купи чего-нибудь к столу. Евгений сегодня урвал кое-что, хочет отметить это дело.
