Олег Егоров - Девятый чин
Печорин покосился на драгунского капитана. Лицо того осталось безучастным.
«Я тебя простил, старик, — подумал Никита. — Но не надейся, что я брошусь к тебе в объятия. Чтоб секундант Грушницкого обнимался с Печориным? Такое даже Васюка способно шокировать».
— Я не опоздал? — Рядом с Никитой объявился Кумачев. Под мышкой у него был подозрительный сверток, а в руке — еще более подозрительный стакан.
— Как раз вовремя, — заметил без энтузиазма Брусникин. — Ты стрелять умеешь?
— А в чем интрига?
— Поздравляю, Мишель. — Никита хлопнул его по плечу. — Наконец-то у тебя появился шанс ухлопать этого пидора Зачесова.
— Сереженька! Больше величия! — докатился до них возглас постановщика.
— Понял, Герман Романович! — Печорин выкатил грудь колесом и двинулся на Метеорова. — Посмотрите, доктор! Видите ли вы на скале справа чернеют две фигуры? Это наши враги!
— Вот оно как? — старый артист, сделав ладонь козырьком, глянул вдаль.
— Чернеют! — режиссер вскочил с кресла. — Черне-ют! А вы что делаете?
Никита с Кумачевым замялись.
— А что мы делаем, Герман Романович? — убирая на всякий случай за спину стакан, поинтересовался Миша.
— Под софитами стоите! — Васюк замахал руками. — Уйдите! В тень уйдите! Зритель должен верить в происходящее!
Грушницкий с драгунским капитаном послушно отступили в тень.
— На сегодня все свободны! — Васюк, сверх меры утомленный приливами вдохновения, повалился в кресло. — Следующая репетиция завтра в девятнадцать! Эра!
Его ассистентка Эра, читавшая во втором ряду журнал, вспорхнула, точно пчелка с клевера.
— Шаманскую ко мне! — распорядился постановщик.
— Я не опоздала? — Княжна Мери, шурша накрахмаленными юбками, во всей красе появилась рядом с приятелями, разливавшими коньяк за тяжелым бархатным занавесом.
— Смотря куда. — Миша протянул ей стакан.
— А это что у вас? — Даря понюхала темную жидкость.
— Нарзан, — заверил ее Кумачев. — Согласно повести все дамы встречаются у минерального первоисточника. Роль помнишь?
— Да. — Безродная выпила сомнительный «нарзан» и задохнулась.
Никита, хлопнув ее по спине, зашипел от боли.
— Это заговор, — сказал он мрачно, глядя на каплю крови, проступившую между линиями жизни и любви.
— Это булавка, — возразила Дарья. — У Зойки Шаманской все на соплях держится. Еще и панталоны.
— Можно полюбопытствовать? — Кумачев взялся за расшитый фиолетовыми ромашками подол.
— Обойдешься, — оттолкнула его княжна.
Никита выглянул в зал.
— Зритель должен верить в происходящее! — выговаривал Зое постановщик.
Та бурно протестовала, но аргументы ее Никите были не слышны. Кончилось тем, что Зоя Шаманская ударилась в слезы.
— За мои капитанские подштанники, — произнес Брусникин тост. — И за ваши, княжна, панталоны.
— Так и быть, — захмелевшая Дарья, повернувшись тылом, вздернула юбку.
— Браво! — пришел в восхищение Миша.
— Я тебе этого не покупал, — раздался незнакомый голос.
По чугунной лесенке, ведущей из театральных подвалов на сцену, поднимался широкоплечий худощавый мужчина средних лет и вышесреднего роста. В его серых веселых глазах отразилось нарочитое недоумение.
— У нас именины! — Дарья бросилась ему на шею. Брусникин догадался, что перед ними Дарьин муж Угаров, соизволивший наконец осчастливить театр «Квадрат» своим посещением.
— У нас у всех? — Филолог с фигурой хищника окинул компанию ироническим взглядом.
— У него, — Миша кивнул на Брусникина.
— У меня. — Брусникин протянул стакан элегантному господину.
«Давно пора что-нибудь отпраздновать, — принял решение Никита. — Почему бы и нет?»
— Вернее, у моего персидского кота, — уточнил он, впрочем.
— Назови его Кит, — посоветовала Дарья. — Нашего спаниеля так звать.
— Почему? — заинтересовался Миша.
— Иногда он выбрасывается на берег, — объяснил незнакомец, выпив предложенный коньяк.
— Это мой муж Александр, — представила его Дарья товарищам по цеху.
— Это моя жена Дарья, — усмехнулся филолог. — Надеюсь, на сегодня представление закончено.
Но его надеждам не суждено было оправдаться. За кулисы ворвалась растрепанная и негодующая Зоя Шаманская.
— Валерьянка есть?!
Миша без лишних разговоров опорожнил остатки «Белого аиста» в емкость.
— Свинья! — Зоя одним духом выпила коньяк и всхлипнула. — Я в эти костюмы вложила уйму таланта, а он, видишь ли, думал сегодня ночью! Теперь требует, чтобы Печорин с Грушницким были обмундированы, как современные офицеры, поправляющиеся в Пятигорске после ранений, заработанных на чеченской войне. Ну нормальный он после этого?
— Нормальный, — уверенно отозвался Кумачев. — Зритель обязан верить в происходящее. Хамство, что герой нашего времени топчется на сцене в малиновых рейтузах.
— Ах! — вскричала Зоя, метнувшись к Брусникину. — Так это ты его надоумил?! Вот дура-то! Как я сразу не догадалась!
Никита, уверенный в том, что разъяренной женщине возражать глупо и опасно, промолчал, но за него моментально вступился подошедший Метеоров.
— Зоя, ты успокойся, Бога ради. — Петр Евгеньевич занял позицию между Шаманской и Брусникиным. — Никиту Васюк терпеть не может. Он не прислушался бы к нему, даже если бы Никита посоветовал ему для достоверности использовать на дуэли боевые пистолеты. Как доктор тебе говорю.
— Ну, почему?! — Зоя, разрыдавшись, пала Метеорову на грудь. — Почему он не спит по ночам?! Выпишите ему снотворное, Петр Евгеньевич!
— Так. — Миша взялся разрядить обстановку. — Предлагаю закупить еще «Аиста», построиться клином и лететь к Никите в Крылатское. Именины чем-то выгодно отличаются от поминок.
— Петь нельзя, — подсказала Дарья.
Аргумент был серьезный, и возражений на него от коллектива не последовало.
С миру по нитке
— Я его Капкану сразу мочить советовал, — развалившись в машине, запаркованной напротив подъезда, в котором проживал Брусникин, Хариус делился переживаниями со своим напарником Байкером. — Теперь круг замкнулся. Капкан в урне остывает. Актер этот, как возьмем его, такого Малюте наплетет, что здравствуй и прощай.
— Если мы его возьмем, — усмехнулся Байкер. — Брать лучше у подъезда.
— А еще лучше — не брать, — предложил вкрадчиво Хариус. — Допустим, актеры живыми не сдаются. И концы в воду, а?
— Зачем?
— Откуда я знаю?! У Малюты в башке винегрет! Теперь он уверен, что Капкан с Дрозденко его подставили! Хотят все бабки на двоих распилить! И общак тоже Капкан заныкал! А увидит он этого артиста, так у него вообще крыша слетит! Я и сам бы его от Дрозденко в упор не отличил!
Пока Байкер следил за подъездом, а Хариус — за ходом собственных рассуждений, слева по борту притормозил автомобиль «Ока». В дверцу со стороны Хариуса требовательно постучали. Телохранитель Малюты вздрогнул от неожиданности.
— Это моя стоянка! — сварливо заявил, наклонившись к приспущенному окну, тщедушный очкарик в шляпе с лихо заломленными полями.
— Ты что, ковбой? По рогам захотел? — Хариус, и без того не находивший себе места, опустил стекло до основания, и шляпа очкарика улетела в кусты.
— Прикинь теперь, — Хариус покосился на профиль товарища. — Свая из Дрозденко подпирает кегельбан в Опалихе. Жало, с которым я его укатывал, в крытке парится. Капкана я сам на небо отправил. Кто Малюте напомнит, как все было? По-любому я крайним иду. Мочить надо артиста.
Нервный хозяин стоянки, разыскав шляпу в кустах, опять вернулся к машине гангстеров. И снова отправился искать шляпу в кустах.
— Ну же, Байкер! — Хариус в сердцах саданул кулаком по рулевому колесу. — Он Брусникина этого в глаза не видел! Мы ему, считай, воскрешенного Дрозденко привезем!
— Сию минуту очистите стоянку! — Настырный обладатель шляпы снова заглянул в салон «БМВ».
— Ты что?! Бумеранг, твою мать?! — взвился Хариус, и шляпа «запорожского ковбоя» улетела так далеко, как только можно было забросить в палисадник этот легкий предмет.
— Ты же знаешь! Под пыткой актер Глебу и скажет: типа, Капкан с моей помощью всю махинацию провернул! Я сам бы сознался, если б из меня ремни для часов стали шить, как тюремные тапочки! У Малюты старый заскок: часовые ремешки из Капкана с Дрозденко понаделать! Чтоб все партнеры его, когда на котлы будут смотреть, вспоминали, с кем бизнес ведут! — Хариус размял сигарету, но прикурить ее не успел.
На этот раз обиженный мужчина вернулся не только в шляпе, но и с монтировкой.
— Сейчас я вам стекла выбью, хулиганье! — предостерег он бандитов.
Лучше бы не предостерегал. Глядишь, и народ на шум сбежался бы.
