Елена Логунова - Везет как рыжей
Вован творчески переработал старый сценарий, подогнав его под конкретную задачу. Сначала он нашел открытую форточку, потом аккуратно размотал леску удочки, старательно прицелился, забросил крючок и с третьей попытки сумел зацепить белую тюлевую занавеску, колышущуюся за форточкой по ту сторону стекла. Легкая сетчатая ткань послушно вытянулась за окно и повисла, волнуясь, удерживаемая леской и крючком. Высоко, конечно: Вован не мог дотянуться до нижнего края полотнища руками, но это и не нужно было.
– Иди сюда, киска, – ласково сказал Вован, вынимая из-за пазухи пригревшуюся сонную кошку.
Животное кротко моргало, безвольно повиснув в его руках.
– На старт, внимание, марш! – Слегка раскачав кошку, Вован ловко забросил ее на занавеску.
Зверь крепко вцепился в синтетическое кружево и замер, раскачиваясь, растопыренный, как белка-летяга. Во мраке кухни натужно скрипнул карниз-струна, не рассчитанный на такие нагрузки. Испугавшись, что вся конструкция сейчас рухнет, Вован поднял удилище и слегка потыкал испуганное животное в мохнатый зад бамбуковой палкой. Где-то когда-то он слышал, что грызуны в панике всегда инстинктивно бегут вниз, а представители семейства кошачьих – вверх, по умолчанию – на дерево. Так и вышло: зверюга проворно вскарабкалась по занавеске и уселась на форточке.
– Пшла вниз, дура! – шепотом выругался Вован, неловко фехтуя удилищем. Бамбук предательски скрипел о стекло.
Поупиравшись немного, кошка все-таки спрыгнула внутрь помещения. Вован облегченно вздохнул, вытер пот со лба, подергал удилище – повезло, крючок удалось высвободить. Вован принялся аккуратно сматывать леску.
– Бог в помощь, – вкрадчиво произнес высокий ломкий юношеский голос у него за спиной.
– Здрасте, – растерянно отозвался Вован.
Из-под развесистого куста выдвинулся молодой папуас. Вован, как завороженный, уставился на охватывающую его бедра юбочку из пальмовых листьев.
– Грабежом промышляете? – вполне доброжелательно поинтересовался туземец.
– Да что вы! Как можно! Нет, конечно! – запротестовал Вован, плохо соображающий от двойного потрясения: во-первых, его практически застукали на месте преступления; во-вторых, кто застукал-то? Какой-то мумбо-юмбо! – Я к знакомым в гости пришел, а их, видно, дома нету! Постучал вот в окошко, поскребся – не слышат! Пойду, пожалуй…
– К знакомым? – задумчиво протянул папуас, изумительно чисто владеющий русским.
«Может, в этой реальности у нас в России негры живут? – сообразил Вован. – Ну ни фига себе! А мы тогда где же?»
– А как зовут ваших знакомых? – продолжал расспрашивать чернокожий надоеда.
«А черт знает, как их могут звать, папуасов этих, – подумал Вован, все больше беспокоясь. – Что говорить-то? Вдруг здесь геноцид? Сейчас как повалят из кустов вот такие в юбочках, скрутят меня и в котел!»
И он откровенно запаниковал.
– Помогите! – заорал Вован, поворачиваясь бежать и спотыкаясь на картофельных грядках.
Вслед ему понесся залихватский свист, окружающие джунгли угрожающе зашумели. Сочная зелень размашисто била удирающего Вована по лицу, из-под ног его то и дело порскали маленькие тигры. В доме одно за другим стали зажигаться окна.
Перебегая через дорогу, он едва не угодил под машину. Со скрежетом затормозив, невесть откуда взявшийся автомобиль слегка поддал ему под зад бампером.
– Спятил, кретин?! – севшим голосом вскричал Вован, оборачиваясь к автомобилю.
Дверца открылась, к потирающему филей Вовану поспешно приблизилась темная фигура.
– О, сорри! – всплеснул руками Джереми Смит.
Вован взглянул на него и обомлел.
– Мама, – тихо сказал он. – Мамочка!
Версия о засилье негров в данном измерении подтверждалась!
Не даваясь в руки Смиту, Вован попятился. Секундой позже он уже бежал – по-прежнему задним ходом, но очень быстро. Еще через секунду Вованов зад пришел в соприкосновение с капотом патрульной машины ГИБДД, кравшейся под сенью придорожных кущ без опознавательных огней.
– Караул! – завопил затравленный Вован.
– Он самый! – браво отозвался патрульный Серега, выходя из машины. – Документики предъявите!
– А что я, я ничего, это все он! – зачастил Вован, указывая на Смита.
– На том же месте, в тот же час! – завидев Смита, удовлетворенно прокомментировал сержант и потер ладони.
Откупившись от патрульных очередной сотней баксов, Джереми Смит вынужденно покинул место происшествия. Чемоданчик с прослушивающим аппаратом на этот раз он даже не успел раскрыть.
– Живо переодеваемся, собираемся, завтракаем и шагом марш на работу, – сообщила я программу действий мужу, торопливо поднимаясь следом за ним по лестнице к двери нашей квартиры.
– На работу, на работу, – радостно запел Колян, бренча ключами. – Ты не поверишь, как я соскучился по работе!
– Очень даже поверю, – не согласилась я, взлетая по ступенькам. – Ты думаешь, мне самой не надоели бесконечные отгулы, прогулы и отпуска за свой счет? Открывай скорее!
– Есть! – Колян распахнул дверь.
Хлопнула оконная рама. Я заглянула в кухню и увидела, что сквозняком на улицу выдуло занавеску. Опять Колян перед уходом из дома форточку закрыть забыл!
Покачав головой, я прошла в прихожую, на ходу сбрасывая с себя одежды.
– Чур, в душ я первая!
– Только не задерживайся!
– Ага! – Я влетела в ванную, принюхалась: – А чем это у нас тут пахнет?
– А котом, чем же еще, – пожал плечами Колян. – Ты что, перед отъездом к Ирке за ним не убрала?
Я нахмурилась.
– Вроде убрала.
– Значит, он еще раз сходил, а ты не заметила, – с укором сказал Колян.
Я обернулась к нему, скрестила руки на груди:
– Ладно, положим, я не заметила и не убрала. А ты-то что? Ты же последним из дома уходил, уже после звонка Быкову! И что? Форточку не закрыл, за Тохой не убрал!
– Значит, и я не заметил, – Колян безропотно проследовал в ванную мыть кошачий тазик.
Еще возмущенно сопя, я прошла в кухню, налила себе сока, выпила, с грохотом поставила стакан на стол.
– Что ты сказал? – мне послышался какой-то звук.
– Ничего я не говорил. – Колян вышел из ванной, на ходу вытирая руки полотенцем. – Давай, ты в душ собиралась, путь свободен.
Я забрала у него полотенце, прошла в банно-прачечное помещение, щедро плеснула в ванну шампуня.
– Что ты сказала? – спросил Колян из кухни.
– Я ничего не говорила! – Я резко открыла кран, в днище гулко ударила тугая струя горячей воды, трубы загудели разноголосо и мощно, как соборный орган, и ванна затряслась.
Я поставила одну ногу в быстро прибывающую воду – ой, горячо, надо холодненькой добавить! – ванна слегка качнулась, и из-под нее, мазнув по второй моей ноге хвостом, стремглав выскочил пушистый белый кот.
– Что такое?!
Обомлев, я села в кипяток, заорала, выпрыгнула на шипастый резиновый коврик, промахнулась и наступила на прижавшегося к полу кота. Он тоже заорал и опрометью кинулся наутек. А куда бежать-то?
Широко распахнув дверь, в заполненное паром тесное помещение сунулся испуганный нашими криками Колян, с размаху придавил кота, и тот снова заорал, еще громче прежнего. Я со своей стороны поспешно дернула дверь, не давая Коляну совсем расплющить чертово животное о стену, но не рассчитала силы и придавила мужу руку. Колян взвыл и рефлекторно оттолкнул меня. Не удержавшись на мокром полу, я снова свалилась в ванну – вода холоднее не стала! – содрогнулась и с горячей пенистой волной рыбкой выбросилась на сушу – прямо на злосчастное животное!
Мокрый кот, весь в ляпах мыльной пены, придушенно вякнул, в полном обалдении полез на стену, но тут же закономерно шлепнулся вниз, оставив на краске глубокие борозды от когтей, и мимоходом оцарапал мне ногу. Я не завопила заново только потому, что, оказывается, вопить еще не прекращала, схватилась за раненую ногу, потеряла равновесие, сильно ударила локтем в живот Коляна, вышибла его вон из ванной, и мы оба рухнули на пол в прихожей.
Приливная волна перевалила через низкий порожек, коврик под нами намок, я дернулась, стремясь подняться, и тут по моей спине ощутимо проскакал кот, уже с меня, как с трамплина, прыжком влетевший в комнату.
– Низко пошел, – хрипло сказал придавленный моим телом Колян, искоса отследив кошачий полет. – Видать, к дождю!
– Да и без того уже достаточно мокро, – брюзгливо заметила я, кое-как поднимаясь на ноги со старческим кряхтеньем.
Оцарапанная нога кровоточила и болела, утрамбованная котом поясница ныла, да и ошпаренный филей не доставлял особого удовольствия.
– Кран заверни, – подсказал муж, не шевелясь. – И открой, пожалуйста, кингстоны.
Прихрамывая, я прошлепала в затопленный отсек, закрутила кран, открыла сливное отверстие и схватилась за тряпку. Колян поднялся, молча свернул подмоченный коврик, вынес и вывесил его за балконом на просушку. Я торопливо закончила осушение болота, повесила тряпку, вымыла руки с мылом, шипя, намазала царапину на ноге зеленкой, вышла из ванной и села рядом с мужем на диван, стараясь не озираться по сторонам.
