Дарья Калинина - Музей идеальных фигур
– И похитил саму Аделаиду, – кивнул Залесный.
– Нет, в этой истории все равно что-то не состыковывается. В театре мне сказали, что Аделаида терпеть не могла Пухликова. Да, она его привечала, но, оставаясь наедине сама с собой, топтала его подарки и ругалась нехорошими словами.
– Ну, вероятно, ее бесила необходимость выйти замуж не за любимого, а за богатого.
– Но ты же сам сказал, что в деньгах Аделаида не нуждалась. Борис Рудольфович оставил ей приличное наследство. Некоторое время она вообще могла не заботиться о том, как и на что жить. Продавала бы время от времени одну из вещей, которыми забита ее квартира, и все было бы прекрасно.
– Во-первых, распродажа собственности – это путь в никуда. Рано или поздно все вещи закончились бы.
– Тогда можно было продать саму квартиру.
– А потом?
– А потом еще раз.
– Ну а потом?
– Если экономить, поместить деньги в банк и жить лишь на проценты, то можно вообще ни о чем не беспокоиться до конца своих дней.
Но Залесный все равно считал, что Аделаида не добровольно пустилась в бега, а ее похитил Валерий Цветаев. И он же убил своего соперника. Инга же придерживалась той версии, что имел место сговор между Валерием и Аделаидой. И Валерий согласился помочь своей невесте разбогатеть еще на несколько миллиончиков.
– Так или иначе, мы скоро узнаем правду. Валерий Цветаев объявлен в розыск. Как только его машина попадет в поле зрения одной из наших камер видеонаблюдения, в тот район немедленно выедет группа задержания.
Высказавшись, Залесный предложил Инге:
– Иди домой, дорогая. Будут новости, ты узнаешь о них первой.
Когда Инга уже уходила, он сказал ей вслед:
– Сегодня вечером рано меня не жди. Я хочу пообщаться с экспертами, которые займутся осмотром тела Пухликова. Может быть, выяснятся и еще какие-то детали.
Выйдя от Залесного, Инга послушно, как ей и было велено, поехала домой. В голове у нее царила странная пустота, как в колоколе. Ни одна мысль не появлялась там, и Инга доехала до своего дома словно бы на автопилоте. Также машинально она разделась, вымыла руки, перекусила чем-то, вкус чего даже не распробовала, а потом внезапно произнесла:
– Стоп! Так же нельзя!
И, набрав номер Залесного, твердо сказала:
– Как хочешь, а только надо сообщить о случившемся несчастье вдове убитого Пухликова.
В ответ Залесный закашлялся и смущенно произнес:
– Полагаю, Аделаида и так в курсе случившегося.
– Нет, я говорю о Нине!
– Ах, Нине… Ну да, пожалуй, нужно ей сообщить. Но у меня столько дел…
– Не возражаешь, если это сделаю я? – с готовностью предложила Инга.
Залесный колебался недолго.
– Если тебе будет нетрудно, то сделай, пожалуйста.
– Мне будет нетрудно! – обрадовалась его разрешению Инга.
Она и сама не понимала, почему у нее на душе вновь стало легко и радостно и почему в голове появилось множество мыслей. Ее также не смущало то, как она преподнесет трагическую новость Нине. Сейчас Инга понимала лишь одно: она вновь в деле, расследует преступление. И от этого кровь побежала по ее жилам с прежней скоростью.
Впрочем, как вскоре выяснилось, добраться до поселка «Лазурит», не имея своего собственного автомобиля, дело не такое уж простое. Сначала Инге пришлось сесть на маршрутку, которая тащилась от города добрых сорок минут, застревая во всех пробках. А потом Инге понадобилось еще и пройтись пешком. Отрезок в два с небольшим километра проходил по бывшим сельскохозяйственным угодьям и живописностью видов отнюдь не блистал. Да и погода заметно испортилась, на небе сгустились тучи, поднялся холодный ветер.
– Не знаю, – бормотала Инга, вышагивая по дороге, недавно покрытой асфальтом, – может быть, лет через десять тут и будет славненько, но сейчас у меня мороз по коже от этих мест.
Уже стало смеркаться, когда она подошла к «Лазуриту». Мысль о том, что ей придется проделать обратный путь в темноте, откровенно пугала Ингу. Она знала, что Нина дома, потому что позвонила той предварительно. Но сейчас Инга думала, что зря поперлась в такую даль. Вполне можно было сообщить Нине о случившемся несчастье и по телефону.
– И зачем я сюда приперлась? – попеняла Инга самой себе, уже стоя перед домом Нины.
Однако когда открылась дверь и она увидела Нину, то все прочие мысли исчезли, осталось лишь одно горячее сочувствие к этой бедолаге.
– Ох, Нина, – с искренним участием произнесла Инга. – Мужайся! Боюсь, что у меня для тебя плохие новости.
Нина отступила назад.
– Вика!
На ее лице явственно проступило выражение отчаянного ужаса, и Нина вскрикнула:
– Что с моей дочерью?!
– Погоди, – растерялась Инга, – при чем тут Вика? Речь идет о твоем муже. Вернее, о твоем бывшем муже.
– Фу-у-у! Так ты приехала по поводу Сергея?
Смертельная бледность, которая разлилась уже по лицу Нины, уступила место явственному облегчению.
– Как же ты меня напугала! – воскликнула она. – А то Вика как с утра ушла на занятия, до сих пор от нее нет ни слуху ни духу.
– А ты ей звонила?
– Сто раз! Но все бесполезно, Вика вся пошла в своего отца! Если не захочет разговаривать с человеком, то ей плевать, что он при этом будет испытывать, ни за что сама первой не позвонит и телефонную трубку тоже не возьмет.
– Значит, твоя дочь до сих пор не возвращалась?
Помимо воли Инга и сама ощутила тревогу. Ей только что довелось пройтись в сумерках по дороге до поселка, и в восторг от этой прогулки она отнюдь не пришла. Осенью темнеет быстро. И уже через полчаса-час станет совсем темно. Как же Вика пойдет по той же дороге да еще в полной темноте?
– Сама о том же самом думаю, – посетовала Нина. – Обычно детей привозит автобус, который собирает их в определенном месте в городе. Но сегодня автобус пришел без Вики. Я позвонила ее классной руководительнице, она сказала, что уроки закончились как обычно. Вика должна была успеть на место сбора к автобусу. Однако дочери там не оказалось.
– А ее подружки?.. Может быть, они что-то знают?
– Нет. Или мне не хотят говорить. Вообще, девочки ведут себя очень странно. Хихикают, но где моя дочь, не говорят.
– Но они не кажутся встревоженными?
– Нет. И это меня немного ободряет. Так о чем ты хотела со мной поговорить?
– О твоем бывшем муже!
– И что с ним?
– Он… Нина, прошу тебя, присядь, пожалуйста. А еще лучше, прими заранее какие-нибудь сердечные капли.
– Мне не нужны лекарства, – помотала головой Нина. – Я и так способна выслушать любую новость о своем непутевом муженьке. Что с ним? Он умер?
– Откуда ты знаешь? – ахнула Инга. – Кто тебе сказал?
– Ты чего? Кто мне мог сказать? Это я так… ткнула пальцем в небо. И что? Неужели угадала? Он мертв?
– Да.
Инга была озадачена. Нина не выглядела опечаленной или удрученной.
– Значит, умер, – пробормотала она. – Ну, туда ему и дорога.
– Нина! – ахнула Инга. – Как ты можешь такое говорить?
– А что тут такого?
Нина подняла на Ингу глаза, полные печали:
– Измучил он меня своими изменами. Подох – и очень хорошо. Теперь я и дети сможем жить спокойно.
– Нет, боюсь, что не сможете, – покачала головой Инга.
– Не сможем? Почему?
– Понимаешь… Твоя муж… твой бывший муж…
– Да, мой бывший муж Сергей Пухликов мертв, и я, признаюсь, очень этому обстоятельству рада.
– Ох, Нина, сейчас в тебе обида говорит и оскорбленная женская ревность!
– Ты себе просто не представляешь, сколько он из меня крови выпил, – неожиданно заплакала Нина. – Не осуждай меня. Когда-то я очень любила Сергея, но в последнее время он стал изменять мне уже совершенно откровенно. Да еще когда я работала, то как-то не замечала, что Сергей совсем не дает денег на хозяйство. А как перестала работать, жадность мужа стала отчетлива видна. Я-то думала, когда оставлю работу, он станет щедрее. А он – напротив!
Инга с сочувствием смотрела на женщину, которая мужественно держалась все это время, старалась не выказывать перед людьми обиды на мужа, но все-таки не сдержалась и теперь горько рыдала, вспоминая перенесенные обиды.
– Он ведь не приходил домой по ночам, все время отговаривался этими своими командировками. Но я-то знала, что не в командировках он, а с б…ми время в банях и саунах проводит. И ко мне он совершенно охладел. Впрочем, я его не осуждаю. Я стала такая страшная! Самой себя иной раз пугаюсь. И куда подевалась вся красота? Где мое здоровье?
Плечи Нины содрогались от рыданий. И Инга попыталась ее утешить:
– Не плачь, не надо. Все вернется. Это все нервы, стресс.
– Думаешь?
– Теперь ты выплачешься, тебе станет легче. Вся боль, что была в твоей жизни, уйдет в прошлое.
Кажется, эти слова подействовали на Нину успокаивающе.
