Галина Куликова - Закон сохранения вранья
— Так администратор все-таки женщина? — снова вопросила Маруся уже не грозным, а ехидным тоном.
— Да! — вздернув подбородок, сказал тощий Казарюк. — Администратор — женщина.
— Так я и знала!
Маруся в сердцах швырнула на пол салфетку, которую комкала в руке, и размашистым солдатским шагом вышла из кабинета.
— Догоните ее! — жалобно попросил Казарюк и посмотрел на Рыськина. — В конце концов, вы должны компенсировать мне душевное потрясение. Для нее нужно поймать такси.
— Догоните сами!
— Я.., не умею успокаивать женщин. Она вырвется от меня и пойдет пешком по темной улице…
Ося вздохнул и поглядел на Веронику. Она кивнула, и тогда только он вышел из кабинета.
— Сейчас я здесь все приберу, — сказал Казарюк, встряхиваясь, словно собака. — И тоже поеду.
— Послушайте, Сергей Евгеньевич, — обратилась к нему Вероника. — Вы должны оставить мне ваш номер телефона.
— А что за нужда?
— Я пытаюсь разобраться в том, что случилось в доме отдыха. Масса странных деталей и фактов. Возможно, у меня будут к вам вопросы.
— Вы расследуете смерть моей жены? — сопя, уточнил Тарас.
— Можно сказать и так.
— Почему я в этом не участвую?
— Насколько я понимаю, вы считаете, что в тот вечер она просто много выпила.
— Да, но… Черт побери! Я расстроен. — Тарас взъерошил волосы и шагнул к Веронике. — Могу я чем-то помочь?
— Можете. Скажите, где вы были той ночью? На деловой тусовке?
— Нет, совсем нет. На деловой тусовке вместо меня был Стаc Марягин.
— Вот как? Но я же сама слышала, как вы говорили, что теперь, дескать, ваша очередь, потому что Стаc ходил на прошлой неделе.
— Точно. Но когда я приехал в Москву, мне позвонила Акимова… Это наш исполнительный директор. Сказала, что ей утром ехать на встречу, а документов, которые необходимо взять с собой, нет.
— Пропали какие-то документы? — насторожилась Вероника.
— Нет, не пропали. Это я виноват. Случайно засунул их в свои бумаги и унес домой. Мне пришлось перерыть все. Перевернул квартиру вверх тормашками.
— Акимова была с вами? Это она — ваше алиби?
— Нет. Я не знаю, где она была, но она мне все время звонила. Все время! Из-за нее я чертовски нервничал и уронил стойку с видеокассетами. Стоял такой грохот! У меня внизу соседка, мерзкая тетка Варвара Никитична. Любопытная и жутко склочная. Она мне ничего не спускает! Я думал: уж в два часа ночи она не придет интересоваться, что у меня упало и не грозит ли ей обрушение потолка. Представьте себе, пришла!
— И она может подтвердить, что в два часа ночи вы были дома?
— Конечно, подтвердит, куда она денется? Если к ней придут из милиции, я буду только рад. Такая маленькая соседская месть.
— Я не из милиции.
— Я знаю. Но ведь не собираетесь вы копаться во всем этом в одиночку? Если у вас есть подозрения относительно смерти Нелли…
— Милиция не разделяет моих подозрений. Например, когда я описала им Сергея Евгеньевича, они заявили, что он — плод моего воображения.
— Я, пожалуй, пойду, — проблеял из угла Казарюк. — У меня завтра множество дел. Нужно хорошенько выспаться…
Он прошмыгнул мимо Шульговского, глубоко втянув голову в плечи. Вероятно, боялся, что тот остановит его и скажет, что он больше никакой не «и.о.». Вероника была больше чем уверена, что именно Тарас раздает теперь должности в журнале.
— Господи, где же Ося? — обеспокоенно пробормотала Вероника.
— Кто такой Ося? — тут же вскинулся Тарас.
— Да мой брат.
— Ему больше подошло бы имя Геннадий или Георгий. В общем, что-нибудь на букву "г".
— Это что, оскорбление? — опешила Вероника.
— Шутка. У вашего Оси такое лицо, будто он болен гипотонией, гепатитом и гастритом одновременно.
Вероника подумала, что Тарас, возможно, весьма близок к истине. Чтобы поддержать шутку, она сказала:
— Мне известно только о диарее и клаустрофобии. Сейчас позвоню ему на мобильный, узнаю, куда он запропастился. Однако мобильный Рыськина не отвечал.
— Его не могли скрутить ваши охранники? — поинтересовалась Вероника.
Тарас поднял телефонную трубку и позвонил на пост. Охранники сообщили, что Рыськин вышел вместе с Марусей и больше в здании не появлялся.
— И что же мне теперь делать? — расстроилась Вероника. — Как я попаду домой? Частника ловить ночью страшно.
— Наверное, из этих же самых соображений ваш брат решил отвезти Марусю домой.
«И бросил меня? Без предупреждения? — подумала Вероника. — Не может быть». Она волновалась, как бы с ее горе-телохранителем снова чего-нибудь не случилось.
— Если вы подождете пять минут, я вас подброшу, — неожиданно предложил Тарас. — Ночевать в казенном здании не слишком-то приятно.
— Была бы вам очень признательна, — учтиво сказала Вероника.
Они перешли в другой кабинет, где Тарас некоторое время копался в бумагах.
— После смерти Нелли, — признался он, — я частенько приезжаю сюда ночью поработать. Вообще не могу спать, даже снотворное на меня не действует.
— Но у вас ведь есть собственный офис! — удивилась Вероника.
— Не собственный. Офис у нас один на двоих с партнером. Боюсь, если я начну торчать там ночами, Стаc забеспокоится. Подумает, что я проворачиваю какие-нибудь темные делишки.
«Может быть, так оно и есть?» — неожиданно подумала Вероника.
Когда они вышли из подъезда, оказалось, что на улице льет дождь — все вокруг шуршало и булькало, а фонари парили над головой, потеряв ориентацию в пространстве. Шульговский скинул пиджак, раскрыл его у них над головами, и они бросились под секущие струи. Потом он достал из кармана брелок, и машина преданно подмигнула ему фарами.
— Садитесь, — предложил Тарас, торопливо распахивая дверцу.
«Он не знает, что я провела ночь с его партнером, — подумала Вероника, очутившись в машине, и почувствовала, как загорелись щеки. — Впрочем, об этом никто не знает».
Тарас спросил, куда ее везти, потом с печалью в голосе начал рассказывать о том, какие трудности возникли с журналом после смерти Нелли. Вероника слушала вполуха и механически отвечала на вопросы.
— Казарюк меня сегодня удивил, — неожиданно сказал Тарас.
— Да уж, — пробормотала Вероника. — Они с Марусей всех поставили в тупик.
— Я, собственно, не об этом. — Тарас оторвал левую руку от руля и сильно потер лоб. — В тот день в доме отдыха… Перед тем, как.., как Нелли погибла, я позвонил ему и сообщил, что прилетает Питер Ларсон из Лондона. Питер — журналист, он должен был усилить конкурсное жюри. Я попросил Сергея Евгеньевича встретить важного гостя лично.
— И куда же делся этот ваш Питер?
— У него в последний момент все изменилось, и он не прилетел. Но, как я сегодня понял, Казарюк вообще не был в аэропорту. Удивительное дело. Мой партнер Стаc за такие штучки увольняет сотрудников.
Услышав это имя, Вероника вздрогнула. Интересно, Стаc ждал вечером ее звонка? Конечно, ждал — она бы на его месте тоже ждала. Но как она могла встретиться с ним после того, как нашла злосчастные ботинки?
Неужели она провела ночь с.., с монстром? С убийцей, который подбирается к ней все ближе и ближе? Почему, если он считал, что «Москвич» намеревался сбить ее, он не позвал милицию? Он, такой правильный, который натравил на Осю представителя правопорядка только за то, что тот якобы приставал к ней? Потому что он знает женщину в зеленом! Потому что она — его сообщница!
Вероника застонала.
— Что с вами? — спросил Тарас участливо. — Что вас беспокоит?
— Я… У меня… У меня ноги промокли, — нашлась Вероника.
— Под вашим сиденьем есть пара тряпок, чтобы вытирать обувь. Оботрите туфли, иначе схватите воспаление легких.
— И еще кучу болячек на букву "в"? — усмехнулась Вероника, послушно наклоняясь и шаря под сиденьем. — Водянку, волдыри и варикоз?
— Ну, для вас это слишком. Пожалуй, стоит остановиться на веснушках.
Тарас улыбнулся, но улыбка вышла печальной. Вероника тем временем разглядела, что держит в руках красно-белый клетчатый носовой платок, сильно перепачканный и странно заскорузлый. Этот платок она видела в столовой дома отдыха, когда Тарас Шульговский вытирал брюки. Странно, что вещь, которую он носил отглаженной в кармане, Тарас использовал не по назначению. Особенно если учесть, что под сиденьем и в самом деле было полно тряпок.
В тот момент Вероника не смогла бы объяснить, зачем она это сделала. Скомкала платок в руке и опустила в свою сумочку. Даже если Тарас Шульговский убил жену, он в любом случае не обагрял руки кровью. И, конечно, платок не кровью испачкан. Однако Вероника считала, что, пока убийца разгуливает на свободе, нельзя пренебрегать ни одной мелочью.
— Я сочувствую вам. Очень, — сказала она, пожимая холодную руку Тараса Шульговского, который промок до нитки. Дождь по-прежнему буйствовал, но Тарас все равно побежал вместе с ней к подъезду.
