Дарья Донцова - Клетчатая зебра
Желудок начал противно сжиматься. Я попыталась успокоиться. Все будет хорошо, для начала измерим температуру, а потом звякнем Дине по рабочему номеру. На дворе вечер, но мышь-то повезли в лабораторию, значит, там находятся люди…
Столбик термометра показал 36,9. Я воспряла духом, пару минут чихала как заведенная, затем попыталась дозвониться до офиса.
– Оставьте свое сообщение. Завтра, придя на службу, мы с вами непременно свяжемся, – пообещал дискант.
Делать нечего, пришлось набирать «03».
– Двадцать восьмая, «Скорая». Что случилось? – осведомился усталый женский голос.
– Я умираю!
– Кто болен?
– Я!
– Имя, фамилия?
– Дарья Васильева.
– Возраст?
– Двадцать пять, – невесть зачем соврала я.
Никогда не скрываю своих лет, а вот поди же ты, взяла и солгала.
– Где проживаете?
– Поселок Ложкино.
– Вы замкадыш? – спросила оператор.
– Кто? – не поняла я.
– Замкадыш, – повторила диспетчер. – Живете за МКАД? Поселок находится за чертой Москвы?
– Да, – подтвердила я. – То есть нет! Вернее, вы правы, я – замкадыш.
– Вас обслуживает область. Какой город ближайший? Подскажу телефон, – вежливо предложила девушка.
Глава 18
Областные медики не спешили отвечать. В конце концов я вспомнила, что имею оплаченную страховку в клинике «Помощь без предела», отыскала полис и дозвонилась по одному из напечатанных там телефонов.
– Неотложка, – пробасил мужчина.
– Я умираю.
– У вас есть наш полис?
Интересно, что будет, если диспетчер услышит «нет»? Он бросит трубку?
– Да!
– Хорошо. Фамилия, имя, возраст.
– Дарья Васильева, тридцать лет, – брякнула я.
Похоже, сообщать сильно адаптированный вариант собственного возраста становится моим хобби…
– Что с вами случилось? – продолжал расспросы диспетчер.
– Умираю, – прошептала я, отчаянно почесывая живот.
– Температура?
– Нормальная.
– Отлично! – ободрил меня доктор. – Где-нибудь болит?
– Это может быть лихорадка реки Нга, – решила признаться я, – от нее погибают все аллигаторы в округе и девяносто девять зебр из ста.
Врач помолчал, потом продолжил опрос:
– Вы или ваши родственники недавно вернулись из поездки? Кения? Индонезия? Вьетнам?
Поняв, куда потекли мысли терапевта, явно никогда ничего не слышавшего об экзотической заразе, я поспешила уточнить:
– Нет, я общалась с белой мышью.
– Так… – протянул врач.
– Ее мне отдали вместо утки, но я решила, что в пакете птица, и развернула бумагу. Мышку временно поселила в замке, а затем выяснилось, что она больна лихорадкой реки Нга, от которой, как я уже говорила, погибают крокодилы и зебры. У меня есть телефон ученой, которая работает с вирусом лихорадки, но дама не берет трубку, а мне с каждой минутой делается все хуже. Невыносимо чешется живот!
Из аппарата донеслось покашливание, потом дежурный коротко бросил:
– Минуту…
Мой слух уловил шуршание и его вопрос, адресованный кому-то из коллег:
– Андрей, звонит тетка с нашим полисом. У нее была утка, которую она выменяла на мышь. Грызун болен лихорадкой реки то ли Мга, то ли Дга, от инфекции умерли все крокодилы и зебры. Что делать?
– Посоветуй ей в ближайшие десять дней не пользоваться общественным транспортом, чтобы не вызвать падежа среди популяции московских аллигаторов, – послышался в ответ глухой баритон.
Я обозлилась. Ну почему, когда говоришь правду, тебя моментально начинают считать психически больной? Если бы сейчас моя лучшая подруга, хирург Оксана, находилась в Москве! Но Ксюта улетела на Крайний Север, там, в областной больнице, она будет три месяца обучать местных докторов.
– Можете позвать кого-нибудь из родственников? – сладко запел врач мне в ухо.
– Я нахожусь дома одна, – сердито отрезала я, – остальные отсутствуют.
– Андрей, – снова окликнул коллегу мой собеседник, – там никого.
– Дай стандартный ответ, – заявил все тот же баритон.
– Не следует беспокоиться, – оптимистично завел диспетчер, – примите сорок капель валокордина с небольшим количеством воды.
– У нас его нет! – впав в отчаянье, призналась я.
– Тогда возьмите одну таблетку но-шпы.
– Простите, но этого лекарства мы не держим, в семье его никто не пьет, не потому что оно плохое, а потому что мы ничем не болеем, – чуть не заплакала я.
– Отлично, – похвалил меня врач. – Анальгин – вот истинная панацея.
– Отсутствует!
– Аспирин? – не сдавался мужчина. – Золотое средство прямо-таки от всего! Идите к аптечке и посмотрите.
Я бросилась к комоду в холле и стала искать на полках жестяную коробку из-под печенья, где хранятся таблетки, пилюли и капли, которыми пользуется иногда наша семья. Увы, спустя короткое время пришлось признать:
– Ацетилсалициловой кислоты нет ни в каком виде.
– Великолепно, – на всякий случай похвалил меня дежурный. – А что есть?
– Тут полно пузырьков, упаковок и мазей!
– Прекрасно, непременно подберем необходимое. Читайте название!
– Вы так долго со мной возитесь, – благодарно всхлипнула я.
– Светя другим, сгораю сам, – торжественно процитировал великого врача прошлого диспетчер, – не волнуйтесь и начинайте.
– Мазь для собак от отита, – озвучила я.
– Не подойдет, – решительно отверг собеседник.
– Капли в глаза для мопсов, профилактический раствор от кожных паразитов животных, паста для чистки зубов со вкусом говядины, спрей в уши для кошек, витамины для йоркширских терьеров.
– Вам нужно что-нибудь для людей! – терпеливо напомнил диспетчер.
Я еще раз перебрала содержимое коробки и обрадовалась:
– О, нашла! Имодолакс. В каплях.
– Точно для человека? – благоразумно уточнил диспетчер.
– Абсолютно, – заверила я. – Сбоку написано: «Не давать детям до двенадцати лет».
– Роскошно, – возликовал врач, – примите сорок капель, запейте стаканом чистой воды и ложитесь в постель.
– Вы приедете? – с надеждой спросила я.
– Конечно, – успокоил меня диспетчер. – Ждите!
Безостановочно почесывая многострадальный живот, бока и ноги, я пошла в прихожую и отперла входную дверь. Неизвестно, в каком состоянии я буду, когда в Ложкино примчится машина «Скорой помощи». Может, у меня не хватит сил спуститься на первый этаж, а так медики сами откроют дверь и войдут.
Подготовившись к визиту эскулапов, я поспешила на кухню, проглотила предписанную дозу лекарства, запила минералкой, собралась подняться в свою спальню и тут вдруг заметила пакет с уткой, сиротливо лежавший на столе.
В первую секунду я испытала желание вышвырнуть посылку в помойку. Птичка несколько дней путешествовала без холодильника, она уже продукт не второй, а двадцать пятой свежести. Да если вспомнить, что Дина Васильева, вручая посылку, сказала: «Извините, я раскрыла упаковку, там внутри очень симпатичная бело-синяя утка», – то станет окончательно понятно: жаркое с яблоками из тушки не сделать.
Схватив посылку, я понесла ее к ведру, но потом все же решила убедиться, что собралась избавиться от негодного продукта.
Под коричнево-бежевой бумагой обнаружился пакет, потом еще один, затем пупырчатая пленка, серый мешок…
Удивляясь заботливости Кирилла, я выпутывала и выпутывала тушку из упаковок. Ситуация напоминала глупый розыгрыш, который мы в школьные годы устраивали приятелям: приносишь однокласснику подарок, он начинает его разворачивать, возится около часа, развязывая бечевки и шурша газетами, и в конце концов на полу остается гора упаковки, а в руках у соседа по парте оказывается крохотная конфетка.
И когда последняя обертка была удалена, я замерла с приоткрытым ртом. На кухонном столе лежала утка. Она была совершено целой, нигде не поврежденной, и не побоюсь этого определения: сверкающе-новой. Вот только отправить ее в духовку было нельзя. Передо мной находилась эмалированная утка, та самая, которую для известных целей приносят в больницах лежачим больным мужчинам. Уже одного этого хватило бы, чтобы потерять от удивления дар речи. Но утка поразила меня не только самим фактом своего существования, но и внешним видом: она была старательно расписана бело-голубыми красками под гжель.
Минут пять я в глубочайшем изумлении рассматривала «красотищу», потом приподняла ее и увидела открытку. Меня с самого детства учили не читать чужую корреспонденцию, но сейчас я забыла о хорошем воспитании и изучила короткое послание.
«Дорогие Аллочка и Иван. Поздравляю вас с первой годовщиной семейной жизни, желаю счастья и удачи. Хотел купить вам полезную в хозяйстве вещь, но из-за кризиса цены сильно выросли, даже обычные чашки стоят недешево, а у меня ограничены средства, так как я вынужден платить алименты на несовершеннолетних детей, сестер Ивана. Но я люблю своего единственного сына, поэтому пошел на расход и приобрел штуку, без которой не обойтись. Когда ты, Иван, заболеешь или после автоаварии окажешься в больнице, Аллочке не придется шнырять по аптекам в поисках «утки». Храните отцовский подарок, он дорогой, полезный и просто красивый. Его надо поставить в ванной комнате на видное место. Очень надеюсь, что мое подношение вам в ближайшее время понадобится. Еще раз с годовщиной бракосочетания. Папа Миша».
