Дарья Донцова - Бенефис мартовской кошки
– Муся пришла! – выкрикнула Маня, высовываясь в прихожую.
– Машка? Ты?
– Я.
– Но…
– Ой, мусенька, – затараторила дочь, – в Ложкино без тебя так скучно, лучше я здесь поживу!
– Но я у чужих людей…
– Мусик, давай снимем квартиру на мой паспорт.
Я заколебалась. В милиции сидят не дураки, живо поймут, кто живет в той квартире.
– Нет, безопасней тут.
– Ну тогда и мы с тобой!
– Но здесь крохотная комнатенка с узкой кроватью.
– Не беда, лягу на полу!
– Собак зачем притащила?
– Муся, – заныла Маня, – какая ты зануда, наверное, стареешь. Им очень скучно в Ложкино, Банди два дня не ест, Снап плачет, а Черри легла на диван, и никакими пинками ее не согнать. Разве справедливо, что ты прихватила с собой только Хучика? Следовало всех взять. Жюли, между прочим, в твое отсутствие не разрешает себя чесать.
Я представила себе, как бегу по шоссе с саквояжем в руках, окруженная стаей разномастных собак, и, решив не обращать внимания на хамское заявление Машки о старости, вздохнула:
– Мне не пришло в голову прихватить все стадо.
– А мне пришло, – радостно объявила Маня. – Правда, я молодец?
– Тебе все же лучше вернуться домой.
– Но я уже сказала твоей хозяйке, что…
– Что?!
– Приехала к маме!
– Тут полно собак, они…
– Мусик, глянь, они счастливы.
Я посмотрела на улыбающуюся Розу фон Лапидус Грей и на отчаянно размахивающую хвостом Альму. Хозяева явно испытывали к гостям дружеские чувства.
– Угостила их мясом, – тараторила Маня, – дала грызальные косточки, смотри, какие они довольные.
– И все же, дружочек, возвращайся в Ложкино, надеюсь, ты никому не давала этот адрес?
Маня надулась.
– Я похожа, по-твоему, на кретинку?
– Нет, конечно.
– Домой уехать не могу.
– Почему?
– Сказала Ирке с Катериной, что вместе с классом отправляюсь на экскурсию!
– Но Аркадий станет волноваться.
– Нет, – покачала головой Маня, – он меня отпустил, сказал: «Правильно, съезди, раз дома такое творится». Кстати, мусик, Кеша полагает, что ты прячешься во Франции, в поместье у Надины. Он ей звонил!
– Да?
– Ага, Надина стала говорить, что тебя нет, а Кешка как рявкнет: «Скажи моей матери, пусть немедленно едет назад». Надина потом у меня интересовалась, что случилось. Ну, я и объяснила ей аккуратно.
– Что же ты сказала?
Маруська сделала серьезное лицо:
– Мусечку ловит милиция, думают, будто она убила мужчину.
Я стянула туфли.
– А Надина как отреагировала?
– Не знаю.
– Почему?
– Связь прервалась.
Понятно, французы, как и россияне, терпеть не могут общаться с правоохранительными органами.
– А собак ты тоже на экскурсию взяла?
Машка засмеялась:
– Мусик, ну я же хитрая.
– Хитрее некуда, напугала Надину до полусмерти.
– Сказала Кеше: «Ты у Зайки все время сидишь, собаки скучают, давай их Когтевым подбросим?»
Я постаралась не измениться в лице. Ира Когтева моя школьная подруга, обожающая живность. Правда, к сожалению, она аллергик, поэтому любит животных издали, у нее до сих пор были только черепашки. Но примерно год тому назад Ирка завела голую мексиканскую собачку Мартину. Ну и нарубила же Машка дров! Кеша позвонит Ирке…
Стараясь подавить в себе желание надрать Манюне уши, я прошипела:
– Аркадий как отреагировал?
– «Не грузи меня ерундой, ей-богу, некогда!»
– Куда ты так торопишься?
– Ты не поняла. Кеша так ответил.
Я молча умылась и прошла в большую комнату. Тина была на работе, Галя смотрела оглушительно орущий телевизор, Аллочка читала книгу.
– Как твой экзамен?
Девушка отложила яркий томик.
– Спасибо, нормально. Через неделю иностранный. Однако у вас столько собак! Прямо дышать нечем.
Ничего не говоря, я скользнула к себе, крикнув:
– Эй, ребятки, все сюда!
Радостно виляющая стая улеглась живым ковром на полу. Я отметила, что Роза фон Лапидус Грей прижалась к Снапу, наш ротвейлер обожает маленьких собачек, он ведет себя по отношению к малышам, как настоящий кавалер. Хорошо еще, что Манюня не прихватила кошек, хомячков и рыбок!
Внезапно я разозлилась на Аллочку. «Прямо дышать нечем!» А кто тебя сюда звал? Сама хороша, вместо того чтобы готовиться к экзамену, читает любовный роман.
Глава 17
Не успели часы показать десять вечера, как наши собаки занервничали. Так, им следует пойти погулять. В Ложкино у нас не существует этой проблемы. Кто-нибудь из домашних просто распахивает дверь и выгоняет стадо. Собаки, оглушительно лая, носятся по саду, они никому не мешают. Но сейчас требовалось нацепить на них поводки. Думаю, жильцам пятиэтажки не понравится, если около подъезда начнут бегать питбуль и ротвейлер. Очевидно, та же мысль пришла в голову Манюне, которая сидела в углу, на полу, читая учебник «Анатомия собаки».
– Выгуляю их по очереди. Сначала мелких.
Я встала с дивана.
– Собаки общие, нечестно сваливать все на тебя. Бери сейчас Хуча, Черри и Альму, а я пойду с остальными, когда ты вернешься.
Оказавшись на улице, Снап и Банди принялись тревожно озираться. Ходить на поводках для них непривычно, более того, неприятно. И тот и другой знают, если на шее застегивается ремешок, жди беды. Либо повезут к ветеринару и воткнут в попу иголку, либо потащат в аэропорт, где придется сидеть в пластмассовой перевозке.
– Пошли, мальчики, – велела я, – вон туда, за дом, к кустикам, видите, куда бежит Роза фон Лапидус.
Пит и ротвейлер послушно потрусили за новой подругой. Оказавшись на пустыре, где местные жители выгуливают собак, я огляделась по сторонам и отстегнула поводки.
Дети давно сидят дома, случайные прохожие тут не ходят, ни Снап, ни Банди никого не обидят, если появится кто недовольный, мигом позову мальчишек, пусть пока побегают.
Псы начали рыскать по незнакомой территории, я присела на пенек и закурила. Столько дней прошло, а я нахожусь в тысяче километров от истины. Сколько мне еще жить у Тины? Может, плюнуть на все и вернуться в Ложкино? Ага, и оказаться в СИЗО.
Тут мое внимание привлек Снап, несущийся со всех лап с какой-то тряпкой в зубах.
– А ну иди сюда, – велела я.
Вот они – прелести прогулки в мегаполисе. Ротвейлер нашел помойку.
– Дай немедленно!
Снап положил у моих ног нечто красного цвета и довольно буркнул:
– Гав!
Я присмотрелась. На земле лежало платье, нет, сарафанчик.
– Ты где взял эту вещь?
– Гав, – ответил Снапун и унесся в кусты.
Иногда Аркадий говорит, что в прошлой жизни Снапик был маниакально аккуратной домашней хозяйкой. Ротвейлер просто не может видеть разбросанную одежду. До того как Снап появился в доме, дети преспокойно развешивали по стульям брюки, футболки, бросали на диване нижнее белье, а Машкины колготки нередко оказывались в самом неподходящем для этого месте, например, на журнальном столике. Но стоило появиться Снапу, как положение изменилось коренным образом.
Молодые собаки, как правило, рвут вещи, грызут ботинки и тапки, истребляют накидки, пледы, занавески… Наш ротвейлер был счастливым исключением. Он ни разу не тронул ничьих тапочек, выставленных у двери, и мы не могли нарадоваться на деликатного пса. Но потом начались странности.
Однажды Маня влетела в мою комнату и гневно заорала:
– Ты нарочно, да?
Я села в кровати, плохо соображая спросонья, в чем меня обвиняют.
– В чем дело?
– Я опоздала в школу!
– А я-то тут при чем?
– Это что? – завопила Машка, тыча пальцем в пол.
Я свесилась с кровати.
– Джинсы.
– Именно! Мои штаны! Искала целый час, я великолепно помню, что вечером повесила их на стул! Вот ты какая!
– Да что я сделала?
– Еще спрашиваешь! Принесла их в свою комнату и бросила!
От удивления я заморгала:
– Зачем бы мне делать такую глупость?
Машка оттопырила нижнюю губу:
– Тебе неймется дочь воспитывать! Небось хочешь, чтобы аккуратно вешала вещи в шкаф!
Я оглядела свой брючный костюм, мирно валяющийся в кресле.
– Знаешь, мне бы и в голову такое не пришло.
– А как джинсы оказались в твоей спальне?
– Понятия не имею.
Не поверив мне, дочь вылетела в коридор, я только вздохнула. Небось сама вчера тут их бросила. Но на следующий день с негодующим криком ко мне влетела Зайка, и сцена повторилась, только теперь возле моего ложа покоились туфли Ольги. Затем количество вещей стало увеличиваться: кофты Манюни, ее перчатки, трусики, колготки и юбка Зайки, рубашки Кеши, его носки… Все оказывалось в куче на ковре возле моей кровати. Каких только прозвищ не надавали мне домашние! Фетишистка – это самое невинное из того, что я слышала от них, когда сын, дочь и Зайка находили свои шмотки у меня. Я пребывала в глубочайшем изумлении и однажды ночью, закрывшись с головой одеялом, устроила засаду.
Представьте мое удивление, когда я увидела, что вещи в комнату складирует Снап. Через месяц мы поняли: ротвейлер органически не может видеть одежду, висящую на стульях. Если кто-нибудь забывался и оставлял болтаться на спинке стула рубашку, через полчаса она оказывалась в моей спальне, на полу у кровати. Отчего Снап выбрал это место в качестве склада, было непонятно. Может, он, считая меня главной хозяйкой, предполагал, что я начну убирать все в шкафы? Надо сказать, он не просчитался. Куча разнокалиберных нарядов на полу раздражала меня, и волей-неволей приходилось развешивать их в гардеробе.
