Дарья Донцова - Компот из запретного плода
– Знакомьтесь, – вздохнул сотрудник отеделения, – Валя Панова, дочь Зинаиды. Валечка, объясните генералу и его супруге суть проблемы.
Внезапно девушка сползла на пол, встала на колени и, отвешивая земные поклоны, стала причитать:
– Простите, Христа ради, пожалейте, умоляю, не губите маму! Это я виновата, не усмотрела!
Иван Павлович оторопел, а сердобольная Дуся кинулась к Вале.
– Встань немедленно! Дайте ей воды! Ну чего стоите? Налейте из графина.
Схватив протянутый стакан, Валечка осушила его и обрела способность изъясняться нормально. Рассказ ее был печален.
Зинаида – психически неполноценная женщина, чей пораженный болезнью мозг полон фантазий. Нигде не работающая, находящаяся на инвалидности Панова целыми днями читает книги, иногда Зину переклинивает, и ей начинает казаться, что она брошенная дочь обеспеченных родителей.
– Мамочка из очень простой семьи, – всхлипывала Валя, – бабушка дворничихой работала, дедушка в сапожной мастерской сидел, никаких драгоценностей они не имели, от аванса до зарплаты еле тянули. Извините маму! Ей ерунда мерещится, в мае обострения случаются. Если сейчас настаивать станете, ее в психушку определят, там бить станут. Я по гроб жизни буду вам благодарна, коли так уйдете, без заявления. Это наша соседка виновата, она с мужем на концерт в Большой театр приглашение получила, да ее супруга в командировку отправили, вот и предложила мамочке пойти. А я на работе была, недоглядела. Теперь все, запру маму дома.
Дусе стало жаль Валю до слез. Бедная девушка, она, наверное, очень хороший человек, раз не сдала сумасшедшую родительницу государству, а сама пытается справиться с несчастьем.
– Но Зина откуда-то узнала про секрет, – вдруг подал голос Иван Павлович, – ожерелье распалось на браслеты!
Валя понурила голову, а следователь кашлянул.
– Кхм, тут такая штука. Мне тоже вначале показалось, что Панова говорит правду, но потом вгляделся и сообразил: она попросту разорвала колье. Видите?
– Ну и сила в руках у бабы, – восхитился генерал, – просто Илья Муромец, эк она его, спокойно, без напряга, мне и то не справиться.
Милиционер сочувственно поглядел на вытиравшую слезы Валю.
– Психи в момент буйства горы свернут.
– Верно, – прошептала Валечка, – мама весь год тихая, а в мае дверь сломать может, одним движением вышибает.
– Значит, колье испорчено, – резюмировала Дуся.
– Не расстраивайся, дорогая, – мигом отреагировал супруг, – починим.
Валя снова упала на колени.
– Простите, простите, простите, – монотонно, словно капающая вода из крана, зачастила она, – не губите, не губите, не губите…
Дуся и Ваня ушли из милиции, прихватив изуродованное ожерелье, никакого заявления против несчастной Пановой они оставлять не стали. Евдокия решила починить колье и убрать подальше, ей очень не хотелось вспоминать об идиотском происшествии.
Через два дня в квартире раздался звонок, времена были советские, о криминальных личностях тогда обычные граждане особо не думали, поэтому Евдокия спокойно распахнула дверь, не поглядев в замок и не задав традиционного вопроса: «Кто там?»
В прихожую вошла Валя с плетеной сумкой в руках.
– Чего тебе надо? – удивленно воскликнула Дуся.
– Вот, – стала впихивать девушка корзинку генеральше, – возьмите.
– Зачем?
– Там подарок.
– Не нужно.
– Уж не побрезгуйте, яички из деревни, сметанка своя, мед в сотах, – тараторила Валя, – специально в колхоз, к родне смоталась и привезла. Ешьте на здоровье. Спасибо вам.
– Уноси, – простонала Дуся, у которой с утра немилосердно трещала голова.
– От чистого сердца, – не отступала Валя, – не обижайтесь, другим ничем поблагодарить не сумею.
– До свидания, – еле выговорила Дуся.
– Ой, вам плохо?
– Нет, ступай домой.
– Вся красная, небось температура.
– Сама разберусь.
– У вас ребенок кричит, не слышите?
Евдокия хотела сказать: «Девочка больна корью», – но не сумела, у генеральши подкосились ноги, перед глазами потемнело… Дальнейшее вспоминалось с трудом. Вроде кто-то привел ее в спальню, раздел и уложил в кровать, сунув под мышку противный холодный градусник. Затем из тумана выплыло испуганное лицо Ивана Павловича…
Очнулась Дуся внезапно, обнаружила себя на постели, села, потрясла головой, потом кое-как встала на дрожащие ноги и добрела до кухни.
В просторном помещении приятно пахло свежепожаренными котлетами, у стола сидела крохотная Галечка с ложкой в руке, а возле плиты стояла… Валя.
– Ты что тут делаешь? – выпалила Евдокия.
– Ой, – засуетилась девушка, – скорей сядьте! Корью вы заболели, от Галечки заразились. Вовремя я пришла, вы с такой температурой свалились! Аж градусник зашкалило. Иван Павлович так испугался! Чуть сам не помер! Вот я и осталась, по хозяйству помочь! Ну, не бросать же вас было! Галечка в кровати, жена тоже плохая… Разве мужику с больными справиться!
Дуся хотела сказать «спасибо», но пошатнулась от слабости.
– Зря встали, – укоризненно сказала Валя, – сил сейчас у вас как у воробья. Ну-ка, давайте в постельку.
Поправлялась Дуся очень медленно, она получила осложнение, заболело сердце, потом невесть откуда навалился отит, его сменило воспаление легких, и все время, пока женщина лежала в кровати, Валечка твердой рукой вела хозяйство. Иван Павлович выходил из дома в тщательно отутюженной одежде и начищенных ботинках. Галечка щеголяла в белоснежных платьицах, кошка исправно получала еду, и на плите имелся вкусный обед. Легкая на подъем, веселая Валя отлично управлялась с тряпкой и пылесосом, любила цветы и животных. А еще она не гнушалась сгонять к родне в деревню и припереть оттуда местных деликатесов: то привезет полкабанчика, то притащит необыкновенно вкусные яйца с ярко-оранжевым желтком. И Дуся сообразила – ей без Вали будет плохо, впервые в жизни трудолюбивая, всегда рассчитывающая на собственные руки генеральша поняла: как приятно, когда жирную посуду моет кто-то иной, а ты в это время мирно пьешь чаек.
Валя согласилась стать домработницей, у девушки не было особого образования, и на хорошую службу ей рассчитывать не приходилось.
Мирно текли счастливые годы, случалось, конечно, и горе. Умерла Зина, но, поскольку последнее время она была совсем невменяемой, кончину матери Валя восприняла без трагизма. У девушки наконец-то появилась надежда устроить личную жизнь. Валечка была вполне симпатична внешне, но кавалеры, услыхав про мать-психопатку, мигом улетучивались, никто не желал иметь тещу с душевным заболеванием, женихов не привлекало даже наличие у невесты отдельной квартиры почти в центре Москвы. И вот сейчас Валечка осталась одна.
Принц не заставил себя ждать, появился словно по мановению волшебной палочки, Валечка влюбилась и очень скоро забеременела. И тут королевич повел себя совсем не благородно, на Валину просьбу: «Давай сходим в загс», – он спокойно ответил:
– Как-то стыдно, с животом, вот родишь, и сбегаем.
Валя поверила будущему мужу и сказала Евдокии:
– Уж извините, покину вас временно.
– Может, погодишь пока дитем обзаводиться, – осторожно спросила генеральша, – помогу аборт сделать, есть у нас с Нинель и Лилей неплохой специалист, сначала следует замуж выйти, какие твои годы? Посмотри на меня, дочку себе позволила далеко не в юном возрасте, только тогда, когда муж наверх выбился. Не торопись, погоди.
– Да я не уйду надолго, – заулыбалась Валя, – рожу и вернусь. Мой Алеша надомник, картинки рисует, потом продает, ему нетрудно будет за малышом приглядеть.
Евдокия только вздохнула. До самых родов Валечка помогала генеральше, а потом ее увезли в клинику, Бордюг позвонила счастливому отцу, хотела спросить, что купить новорожденному в подарок, но телефон не отвечал. Не приехал молодой папаша и за женой, в нужный час растерянную Валю забирали Дуся и ее лучшие подруги Нинель с Лилей. Они же справили малышу приданое. Алексей испарился в неизвестном направлении.
Валя не стала плакать, она вообще очень редко унывала, умела находить радость в любой ситуации. Иван Павлович крякнул и устроил маленького Сережу в ведомственные ясли, на пятидневку. Валечка с понедельника по пятницу служила домработницей, а на выходные становилась мамой, благо Сереженька рос здоровым, послушным, тихим мальчиком, с самых ранних лет обожавшим лепить фигурки из пластилина, подвижные игры пацанчик недолюбливал.
Через некоторое время скончался Иван Павлович, вместе с ним умерло и материальное благополучие, Евдокия осталась одна, без профессии и мужа, с дочкой-школьницей.
Первое время она тратила накопления, но потом пришлось сказать Вале:
– Извини, нам придется расстаться, платить больше нечем.
– Эка ерунда, – отмахнулась Валя, – я че, денег прошу? Давно вас мамой считаю, хоть по возрасту и не подходите, молодая вы еще!
