Наталья Александрова - Поющие в коровнике
Его дружки бросились к месту событий, на ходу вытаскивая оружие. Но экипаж «Олеси» сгрудился вокруг своего героического капитана, вытаскивая широкие рыбацкие ножи.
– Городские наших бьют! – выкрикнул кто-то из завсегдатаев «Василька». В воздухе уже замелькали горлышки разбитых бутылок, куски ржавой арматуры, велосипедные цепи… но тут, перекрывая шум назревающей драки, прозвучал голос Нинки, буфетчицы шалмана и главной здешней хозяйки:
– А ну, шпана, ша! Сей момент утихнуть! Если кто-то не угомонится на счет «три» – будет иметь дело лично со мной, а вы меня знаете!
Эта угроза подействовала на буйную публику, как ледяной душ на разодравшихся котов. Нинку действительно все знали и понимали, что слов на ветер она не бросает.
Правда, пришлые еще пытались кипятиться, но их быстро утихомирил мрачный тип лет сорока, который, судя по всему, был у них за старшего.
Пришлые дружной компанией покинули шалман, местные и команда «Олеси» еще немного выпили за свою победу – если, конечно, это была победа – и вскоре тоже разошлись.
– А на другое утро, – продолжал Обмылок свой рассказ, – на другое, значит, утро… то есть, в общем, не совсем уже утро было, пока я, это, проснулся… может, уже и к вечеру дело шло…
– Ладно, ты не отвлекайся! – рявкнул на него Кирилл. – Ты дело говори!
– Ну, а я что? Я говорю… пошел я, значит, на берег, возле Черных Камней… поглядеть, не выбросило ли море чего полезного… знаешь, иногда бутылку выкинет, которую сдать можно, иногда еще что…
– Говорю – не отвлекайся!
– Да ладно, ладно… в общем, набрал я кой-какого барахлишка, развел костерчик, чтобы, значит, погреться, вдруг слышу, никак мотор постукивает… Ну, я, значит, на горку поднялся, гляжу – ваши идут, на «Олесе», в бухту возвращаются. Я, грешным делом, обрадовался – у вас в команде мужики душевные, понимающие, всегда старому да больному человеку рюмочку-другую поднесут…
При этих словах Обмылок с тайной надеждой покосился на стойку, за которой царила Нинка.
– Ладно, старый-больной, ты не отвлекайся, ты дело говори!
– Да я же и говорю. – Обмылок сглотнул, опасливо покосился на огромные кулаки Кирилла и продолжил: – Значит, вижу – идет «Олеся» малым ходом, маневрирует осторожненько, поскольку там возле берега камни под водой, место опасное. И вдруг – другой мотор заработал, не наш… и гляжу – из малой бухточки, которая там, возле Черных Камней, катер выскакивает! Шустрый такой катер, из новых, с двумя сильными моторами… этими, японскими. «Я – Машка», что ли, называется…
– «Ямаха», – догадался Кирилл.
– Во-во! И на этом катере – те хмыри городские, которые накануне вечером с вашими в «Васильке» поцапались… и идет этот ихний катер аккурат наперерез «Олесе»… и так это быстро идет… я уж думаю – щас он об камень брюхо пропорет! Но нет, повезло гадам, проскочили, видно, очень уж у этого катера осадка мелкая…
Обмылок снова замолчал и умильно уставился на стойку.
– Ну, давай, говори, что дальше было! – пришпорил его Кирилл.
– Чтой-то у меня в горле пересохло… – заканючил Обмылок. – Прямо язык не ворочается…
– Щас я тебе по шее дам как следует – сразу все заворочается! – припугнул его Кирилл. Но бомж так жалостно заморгал, втянув голову в плечи, что Кирилл пожалел его и заказал у Нинки два по сто пятьдесят водки – себе и старому бомжу.
Обмылок выпил водку маленькими глотками, с нежностью поглядывая на стакан, вытер рукавом выступившую на глазах слезу и продолжил:
– Значит, идет тот катер наперерез «Олесе», а на носу его стоит тот мужичок, что у них за главного, с матюгальником в руке, и в энтот самый матюгальник орет:
– Эй, на «Олесе»! Стоп машина!
Да только не на таких напал! Козырь ваш тоже на палубу вышел и без всякого матюгальника как гаркнет – небось и в Питере его слышно было:
– А вот хрена тебе лысого!
И еще такого прибавил – уж на что я много на своем веку мата слышал, так и то заслушался! Прямо концерт для этого… фортепьяно с целым оркестром!
Ну, этот, что на катере, видно, сильно разозлился – еще велел скорости прибавить, его посудинка прямо запрыгала по волнам! Я думаю, что же дальше будет? У «Олеси» против этих двух японских «Машек» движок, конечно, слабоват… но только Козырь ваш – не дурак, не вчера на свет родился. Он свой мотор слегка пристопорил, а когда «Олеся» скорость сбросила, повернул ее поперек волны и пошел прямиком к скалам. Я думаю, что такое? Что у него на уме? Не хочет же он об камни свою лоханку расколошматить!
Обмылок замолчал и снова мечтательно уставился на стойку. Поскольку Кирилл никак не реагировал на его красноречивые взгляды, бомж жалобно проговорил:
– Что-то, парень, опять у меня в горле пересохло… промочить бы не мешало… а то, сам понимаешь…
– Хватит с тебя! – рявкнул Кирилл. – Ты от второго стакана разом отключишься!
– Да ты что, паря, я себя знаю, мне эти сто пятьдесят – что слону дробина… – забормотал бомж.
– Рассказывай, что дальше было! – прикрикнул на него Кирилл. – Когда все расскажешь – тогда я тебе целую бутылку куплю, хоть до зеленых чертей упейся!
– Зачем до чертей?! – обиделся Обмылок. – Я не такой! Я никаких таких чертей в жизни не видывал! Я свою меру знаю! У меня, паря, этот… организм закаленный…
– Рассказывай!
– Щас-щас… ты, паря, только не горячись… значится, «Олеся» к скалам повернула, а катерок этот бандитский на двух своих японских моторах мимо проскочил. Пока они затормозили да развернулись, время потеряли. «Олеся» в проход между скалами прошла и начала отрываться. Ну, бандюганы, само собой, за ней на всех парах рванули. Они-то думали, что у «Олеси» осадка глубже, раз она прошла, их катер тем более проскочит. Но я-то понял, что Козырь задумал: там между этими скалами фарватер очень опасный, камни под водой острые, кто знает – может обойти, а кто не знает – непременно напорется. Вот он и рассчитал, что бандюганы за ним непременно сунутся и на этих подводных камнях брюхо пропорют. Почти так оно и вышло…
Бомж тяжело вздохнул и понизил голос:
– Почти… да не совсем! Катер так разогнался – чуть не летел, весь из воды поднялся, как лошадь на дыбы встает, когда ее пришпорят. Вошел он в проход между скалами и, видать, мотором-то по камням и зацепил. Только не разбился и не перевернулся, а на воду шлепнулся, так днищем грохнул – будто из пушки выстрелили! И оба мотора враз заглохли. Стоит на месте, как цветок в проруби, покачивается. Бандюганы-то от удара попадали, один и вовсе за борт вылетел. А «Олеся» ходко так от них удаляется. И тут, значит, Петруха Горелый на корму выбежал и бандюганам задницу показал – вот, мол, видали?!
Обмылок довольно хихикнул, вспомнив этот увлекательный момент, но тут же поскучнел:
– Только зря он это сделал… тот бандюган, что накануне вечером в «Васильке» с Козырем схлестнулся, не выдержал такого плевка в свою бандитскую душу, вытащил какую-то здоровенную пушку да как шмальнул по «Олесе»…
Бомж жалостно вздохнул и замолчал.
– Говори! – прохрипел Кирилл, схватив его за отвороты бушлата. – Говори, ветошь старая!
– Не могу… – просипел Обмылок. – Каждый раз на этом месте голоса лишаюсь…
– Каждый раз?! – переспросил Кирилл. – Сколько же раз ты это рассказывал и кому?
– А что ж ты, паря, думаешь? – бомж оглядел притихшую публику «Василька». – Люди все интересуются…
– Ладно, черт с тобой… досказывай, что осталось!
– Значится, шмальнул этот бандюган по «Олесе» и попал, должно, прямо в бак с горючкой… так рвануло – у меня прямо уши заложило, на пару минут вовсе оглох. Только видел, как «Олесю» на куски разнесло вместе со всем экипажем…
– Никто не выплыл?! – хмуро переспросил Кирилл.
– Какое! – Обмылок безнадежно махнул рукой. – Одни щепки по волнам плавали! Еще я видел, что главный над этими бандитами того, который по «Олесе» шарахнул, за грудки тряс… вот прямо как ты меня. Зачем, мол, стрелял, когда они нам живые нужны были… да только поздно, поезд ушел в голубую даль… Потом они один мотор починили и маленько на нем по месту взрыва покружили – тоже думали, не выплывет ли кто из ваших. Только все впустую, никого не нашли. В общем, я тут среди камушков схоронился, чтобы они меня не заметили – им ведь, поди, свидетели-то без надобности… а потом уж, когда они прочь уплыли, я тихонько выбрался и сюда прибег, в «Василек»…
– Ну да, и устроил тут… «Аншлаг» с «Кривым зеркалом» в одном флаконе… – хмуро проговорил Кирилл.
– Не знаю никакого такого зеркала, – пробормотал бомж. – А только люди, само собой, интересуются… ты, паря, часом не забыл ли, что мне бутылку обещал?
– Не забыл! – отмахнулся Кирилл и швырнул на стойку деньги.
– Вот так и потерял я и корабль, и экипаж… – закончил он свой рассказ и снова потянулся к бутылке.
– Может, кто-то из ваших уцелел? – сочувственно спросил Слон.
