Дарья Донцова - Ужас на крыльях ночи
– Назови хоть одну причину, по которой Лариса могла лишить жизни Ирину Петровну, – сухо поинтересовалась Анна. – Где мотив? Молчишь? И правильно. Ира прекрасно относилась к Ларе.
– Ха-ха! А кто Лариску в ходячий банан превратил? – заржала Олеся. – Чьих шаловливых ручонок это дело? Сюда она нормальной приехала, все про домик в Таиланде вещала. И – хренак! Сопли из носа, слюни изо рта.
– Не надо преувеличивать, – остановила разошедшуюся девушку Анна Тимофеевна, – Ларе совсем не так плохо. И тебе известно, что у нее был инсульт.
– Ага, а у Бориса инфаркт, – веселилась Олеся. – Нетушки! Ирка их убила, и ты это распрекрасно знаешь. Теперь Ларка Ирку долбанула о батарею. Гейм овер. Тушите свечи, заказывайте отпевание. Хотя никакой поп с молитвами Ирке не поможет. Даже если ее сам папа римский на тот свет за ручку поведет, гореть суке в аду. Больше я с тобой разговаривать не собираюсь. Ирка подохла? Конец всему, а значит, и твоей сучьей службе. Уметайся и дебилку с собой забирай. Дом по закону мой. Кстати, отдай ключи от подвала, я оттуда все выкинуть хочу.
– Нет, – отрезала Анна Тимофеевна, – дом никогда твоим не станет, брат тоже имеет на него права.
– Ничего, мы с Никитосом без чужих договоримся, – заверила ее Олеся. – За нас не беспокойся, не пропадем. Кит гений, его любая зарубежная компьютерная фирма на работу возьмет.
– Может, особняк вам и достанется, – безо всякого намека на агрессию продолжила пожилая женщина, – но то, что в цоколе, не принадлежало Ирине. А тебя накажут за уничтожение материалов из кабинета.
– Да пошла ты! – схамила Олеся. – Я тебе не Леонид, который почище Ларки на голову трахнутый. Талдычит: «Делайте со мной, что хотите, я должен всех отблагодарить…» Бли-ин! Стадо кретинских психов! Но теперь конец. Если завтра утром не съедешь вместе с Ларкой, я в полицию пойду и скажу: «Моя мать приютила бомжей, Анну и Лару, из жалости их у себя поселила. Теперь, когда Ирина Петровна умерла, мерзавки уезжать не хотят. Прогоните их».
Анна Тимофеевна засмеялась.
– Нет, ты так не поступишь.
– И кто мне помешает? – поинтересовалась юная грубиянка.
– Любовь к Никите, – сказала старая женщина. – Он же тогда ничего из обещанного не получит. Загубишь брату жизнь. Да, Кит гений, но без хорошего образования из него ничего не выйдет.
На террасе стало тихо.
– Когда живешь в стеклянном доме, не стоит швырять в прохожих камни, – продолжила Анна. – Люди могут подобрать их и отправить назад. Дзынь! И Никита без колледжа, значит, без будущего. Ты погорячилась, устроила костер, уничтожила ценные бумаги и вещи. Но тебя можно понять, у тебя от шока, вызванного потерей любимой матери, случился нервный срыв. Если ты успокоишься, подумаешь над случившимся и поступишь разумно, то через пару лет вы с Никитой окажетесь далеко-далеко отсюда и все забудете. Олеся!
– А? – коротко сказала та.
– Считаешь меня гадиной?
– Да нет, – устало ответила скандалистка, – в принципе ты ничего, не очень вредная. Просто овчарка. Служебная собака! Работа у тебя такая.
– И на том спасибо, – засмеялась Анна Тимофеевна. – За годы, что мы провели вместе, я тебя кем-то вроде племянницы считать стала, привыкла к тебе. И понимаю: незадолго до кончины Ирины Петровны случилось нечто, кардинально изменившее твое отношение к приемной матери.
– Не надейся, ничего не узнаешь! – вновь вспылила Олеся.
– Ладно, тогда я тебе шепну то, чего не должна. Тигру жить недолго осталось, от силы несколько месяцев.
– Вот здорово! – заликовала Олеся. – Не врешь?
– Нет. Но мне не нравится, что тебя привело в восторг известие о скорой кончине человека, – вздохнула Анна Тимофеевна.
– Так ведь именно из-за него все это дерьмо с нами приключилось! – взвизгнула девица.
– Кабы не он, жить бы вам с Никитой до сих пор в детдоме. И что бы вас ждало впереди? Комната в коммуналке? Брат твой разве мог надеяться на хорошее образование? Вы получили шанс на новую жизнь благодаря Тигру и должны испытывать к нему не злость, а признательность. Что вы сейчас имеете? Аттестаты о среднем образовании, окончили одиннадцать классов, у каждого в доме своя комната, вы прекрасно питаетесь. У Никиты все компьютеры, какие только он пожелал, безлимитный Интернет, возможность обучаться в США, пусть пока дистанционно. Для парня оборудована прекрасно оснащенная мастерская, где он творит, что пожелает. Если ему требовались какие-то расходные материалы, Ира никогда не говорила: «Зачем тебе это нужно? Объясни, иначе ничего не получишь». Нет, она брала его список, и Кит получал все в указанном количестве. Да, он гений, способный быть как теоретиком, так и практиком, это большая редкость. Но, Леся, будь справедлива и ответь: обрел бы твой брат все это, оставшись в детдоме? Молчишь? Скажу за тебя: конечно, нет. Ютились бы вы сейчас в бараке, боролись с нищетой. Какие уж там навороченные ноутбуки-планшеты, вам бы денег на хлеб не хватало. Колледж в США для тебя и Никиты? Оплата вашего проживания в Америке? Устройство в Штатах на работу? Покупка там своего жилья, машины? Вам о такой роскоши даже не мечталось бы. Но все стало реальностью, когда вы приехали к Владыкиной. Неужели трудно ради исполнения мечты потерпеть уколы и постараться не заболеть, а?
– Не заводись, – вдруг спокойно произнесла Олеся, – я просто голову потеряла.
– Понимаю.
– Значит, он скоро умрет…
– Все к тому идет, – вздохнула ее собеседница. – Я не имела права тебе ничего сообщать, но уход Иры многое меняет. И – да, я сейчас на работе. Прекрасно знаю, что не должна ни с кем вступать в личные отношения, но мы вместе не один год, ты на моих глазах росла, поэтому я и нарушаю инструкцию. Если психанешь, устроишь бенц, ничего хорошего не получится. Во-первых, пока Тигр жив, вас не отпустят, о свободе и не мечтайте. Если удерете, шеф вам помогать не станет. Стисни зубы, сделай вид, что готова жить по-прежнему. Я уверена, теперь, когда Ирины Петровны нет, дело затормозится, тем более Тигр вот-вот умрет.
– Когда ему стало плохо? – поинтересовалась Олеся. – Ира говорила, что он улучшается.
– Был сдвиг в положительную сторону, – согласилась Анна Тимофеевна, – и шеф прямо ошалел от радости. Наобещал Ирине Петровне в случае успеха центр подарить, спонсировать ее исследования. Но эффект держался только четыре месяца, с июня Тигру становится все хуже.
– С июня, – с горечью повторила Олеся. – А сейчас июль. Вот почему она прессовать меня стала. Требовала…
Девушка замолчала.
– Чего Ирина хотела? – теперь проявила любопытство ее собеседница. – Не ее ли желание пробудило твою агрессию к ней? До этого лета у вас с Владыкиной разногласий не было. А потом ты ее прямо возненавидела.
– Если скажу, не поверишь, – мрачно ответила Олеся. – Ладно, ты права, я больше не буду истерить, иначе все потеряем. Слушай, а вместо Ирки кто-нибудь приедет?
– Ничего пока сказать не могу, еще не разговаривала с шефом, – после небольшой паузы призналась Анна Тимофеевна. – Думаю, тот в шоке. Ирина Петровна являлась его последней надеждой, он ее смерть так не оставит, будет разбираться в произошедшем. И, если сообразит, что она умерла не своей смертью… Ох, не завидую я убийце. Его полиции не сдадут, просто на лапшу нарежут и на помойку выкинут, потому что смерть Владыкиной отнимает у Тигра последний шанс на жизнь. Без нее ему хана! Финиш!
– Анечка, – всхлипнула Олеся, – честное слово, я не трогала Ирку. И Никита ни при чем. Ты же знаешь, какой он, только о компе и думает, сидит весь день, чего-то там пишет, задачки для колледжа решает или в мастерской возится. Брат гений, ему мозга на сто человек досталось, но в жизни Кит недотепа. Если кто и мог Иру толкнуть на батарею, то это Лара. У нее крыша поехала. Вспомни, как она рыдала, когда ей запретили десерт съесть. Сначала слезы лила, потом на Ирку с кулаками набросилась. Фиг знает, что сейчас в ее тупую голову взбрело. Вдруг конфет у Ирки попросила, а та ей отказала, вот Лариска и взбесилась?
– Возможно, – согласилась Анна. – Вообще-то Ирина могла и сама упасть. Патологоанатом говорит, у нее случился сердечный приступ.
– Вот видишь! А ты нас обвиняешь.
– Только вопрос, инфаркт сам приключился или был злой умысел, – не сдалась Анна Тимофеевна. – Что ты сожгла? Рассказывай правду, мне надо знать!
– Зачем? – уперлась Олеся.
– Затем, чтобы тебя спасти, когда пятки поджаривать будут, – пояснила Анна Тимофеевна.
Девушка ответила:
– Ну, ладно. В самом начале июня Ирка меня к себе позвала, сказала, что будет другая программа, не та, по которой мы раньше работали. Вытащила из стола кучу всяких бумажек, давай их мне показывать и петь: «Это точно прорыв, настоящий успех!» Меня аж затошнило. А Ирина ничего не видит, не слышит, свое дудит: «Я никому пока об этой наработке не сообщила, теперь время пришло». И с июня каждый день в ад превратился, она меня упрашивала: «Соглашайся. Это же не больно, тебе на завершающем этапе наркоз дадут. Уверена, нас ждет великая победа». Но я конкретно сказала: «Никогда! Точка! Хоть убей!» Моя родная мамочка никогда бы так не поступила. Да ладно мать, директриса приюта от такого рухнула бы. Я давно поняла, Ирка нас с Китом не любит, просто ей близнецы нужны. Правда, раньше я думала, что Владыкина хороший человек, благодарна ей была за то, что из долбаного интерната нас спасла. Кита там все били, а когда я за него заступалась, так меня тоже головой об стену. В первый год в Павлинове я по ночам под подушку кирпич клала.
