Баба Яга прибудет из Парижа - Ирина Славская

– Иришка, что случилось? Почему здесь столько народу? И почему она на тебя орала?

– Она на всех орала. Сначала на Грейса. Потом на соседку нашу. Ничто ее не смутило. Ни возраст соседки, ни то, что она покупатель. Она здесь многим нахамила. Никого своим царственным вниманием не обошла.

– И давно она так горло дерет?

– Со вчерашнего дня мы на площади концерты слушаем, – это водители добавили штрихи к общему портрету.

– Значит, как только заступила к своим обязанностям…

– Я не виновата. Меня подставили! – заголосила дурында.

Никакой фантазии. Даже неинтересно слушать. Придумала бы лучше, что в нее вселился злой инопланетный дух. И именно он стал всех материть и бранными словами крыть. Это больше на правду похоже…

– Слушайте меня внимательно, уважаемая. Вы забыли первое и самое главное правило торговли. Покупатель всегда прав. Если он не прав, то смотри пункт первый. А там сказано. Покупатель всегда прав! Вы обязаны угождать своему покупателю, чтоб он снова и снова приходил сюда не только за качественным товаром, но и за добрым словом. Но у вас, я смотрю, корона на голове. И она явно вам мозг сдавила. Вы уволены. По статье.

– Не надо увольнять по статье. Меня же никуда на работу не примут. Хотите, я извинюсь?

– Никита, можно я скажу? Эта девушка привыкла всех оскорблять. Просто пусть попросит у всех, кого оскорбила и кому нахамила, прощение за свое хамское поведение. И просто ее уволь. По собственному. Не надо ей жизнь портить. Если умная, то сделает надлежащие выводы. Ну а если дура, так ее жизнь уважать других научит. А там она пусть рассказывает, что работа трудная была, что таскать тяжести пришлось. Поэтому она всего один день проработала и уволилась.

– Что скажете, народ? – Никита повернулся к жителям поселка. Демократия в действие.

– Пусть прощения попросит и катится на все четыре стороны. Не надо по статье, – прозвучало единогласное мнение народа.

Все-таки какие добрые и великодушные у нас люди. Простили мерзавку. Она попросила у всех присутствующих прощения. Покаялась. И была уволена по собственному желанию. Никита провел ревизию и заплатил ей за день работы. Она думала, что ей вообще ничего не заплатят. А тут какие-никакие деньги дали.

– Иришка, ты зачем в магазин пришла?

– Соль купить пошла. Меня мама послала.

Грейс стоит у ноги с виноватым видом. Поводок в зубах держит. Думает, что он сильно накосячил. На него же тетка орала. Как четко собаки считывают человеческие эмоции. Он стоит и думает, что его ругать будут.

– Что притих, Грейсюта? Ты сахарную косточку сегодня заслужил. Вывел злобную фурию на чистую воду. Представляешь, она со вчерашнего дня всех чуть ли не матом крыла. Скольким людям в душу плюнула. Кстати, перед соседкой извиниться бы надо.

– Извинюсь. Сейчас сменщица в магазин придет. И чего я вчера другую продавщицу не нанял? Где мои глаза были?

Пришла продавщица. Приняла смену. Я купила соль. Взяла Грейса за поводок, и мы пошли домой.

На следующий день Петька уже выходил к столу. Температура была, но небольшая. Поэтому с утра пораньше мне пришлось выгулять нашего собакевича. Впрочем, я не жалуюсь. От души нагулялась, подышала свежим воздухом. Решила в связи со своей упертостью пройтись вдоль тропинки, по которой шла наша убиенная девица. Полиция не сильно заморачивалась поисками бутылки. Никто заросли кустов не осматривал. Вдоль тропинки территорию от магазина до озера не прочесали.

Иду, внимательно приглядываясь: вдруг она по пути выкинула бутылку от воды. Не отпускало меня это дело. Ощущение такое, как будто я тогда что-то проглядела. Вот промелькнуло у меня что-то важное перед лицом. Мысль какая-то в мозг прокралась. А я это прозевала и теперь мучаюсь, пытаясь вспомнить, что же это было такое важное.

Бутылку не обнаружила. Зато заметила, что по пути попалось дерево. Обшарканное какое-то… Лазил по нему кто-то что ли? А там дупло. Небольшое. Человек выше среднего роста закинуть туда что-то вполне может. А вот чтобы достать оттуда что-то, надо взять подставку или лесенку. Даже Никита не сможет туда заглянуть с земли. А вот если он меня подсадит, то я вполне смогу посмотреть, есть там что-то или дупло пустое. Если там белка живет, то мы ей в следующий раз орешки насыплем, как извинение за вторжение в личную беличью жизнь.

Прогулялись с Грейсом. И я быстрее пошла домой. Уговорила Никиту пойти со мной. Объяснила, что гулять одна боюсь. Он удивился, но со мной пошел. Грейс радостно бегал рядом. Вот радость-то псу привалила на пустом месте: дважды гулять вывели. И косточку сахарную с утра дали. Мосолыгу!

Я уже на месте попросила мужа подсадить меня к дуплу. Он долго смотрел на меня. Хотел что-то сказать. Я думаю, что «добрые и ласковые» слова, не иначе. Но сдержался. А и правильно. Зачем меня лишний раз «баловать». Подсадил к себе на плечо, и я оказалась чуть выше дупла. Как раз все видно. И то увидела, что лежало в углублении дупла. Телефон, сережка, босоножки, пистолет. Взяла и засняла все это богатство на телефон. Сделала видео и несколько фоток.

Хорошо, что пакеты захватила с собой. Одну руку сунула в пакет, чтоб не оставить своих отпечатков. А во второй все сложила. Взяла этот телефон, босоножки и сережку. И, конечно же, пистолет. Все вместе взятое понесли домой. Оставлять их в дупле не стали. Вдруг убийца придет и унесет улики.

– Ира, менты и так на нас косятся. Теперь нам вообще веры не будет.

– Это почему? Я обратила внимание на ободранную кору, а они нет. Это им внимательнее надо быть. Вот и все.

– У меня такое ощущение, что с нами играется маньяк.

– Есть такая мысль и у меня. Только не с нами, а с ними. Хотя я думаю, что человеку эти вещи зачем-то нужны. Это его сокровища. Выкинуть их он не может по какой-то причине.

– По какой?

– Еще не поняла. Пойму, скажу. Может, на память себе оставил.

Пришли домой. Я попросила Никиту позвонить Натану Львовичу.

– Никита, позвони ювелиру.

– Сначала ментам. Тут все-таки пистолет.

– А еще сережка. Вторая. Ты же понимаешь, что полисмены эти чертовы там несколько раз проходили. И не заметили очевидного. Пусть отец на рычаги надавит и следака этого сменят. Он тупой. Но это полбеды. Он еще и ленивый.

– Иришка, признайся честно.