Ирина Потанина - Пособие для начинающих шантажистов
Жорик закончил рассказ, воцарилась напряженная пауза.
— Это всё правда, — от слез голос Кошки Вальки стал совсем хриплым, — Одно неверно. Ты, начальник, сказал «привязалась к новому директору», — Кошка отошла на два шага от Клюшки, не спуская глаз с его ничего не выражающего лица, — Не верно. Я не привязалась. Я полюбила. А как теперь жить, после душеизлияний таких, я понятия не имею…
Тяжело дыша, Клюшка с Лерой смотрели друг другу в глаза.
— Знаете что, — Жорик взял меня под локоть, — Вы тут разбирайтесь, а мы пойдем. Нам тоже кое-что надо обсудить. Не надейтесь, я не надолго. Будем брать вашего Александра. Причем брать сегодня же. Лера, ты мне помочь обещала, если помнишь…
Жорику никто не ответил. Нас попросту не замечали.
— Ладно, зайду попозже, — бросил опер, и мы вышли из кабинета.
Приемную прошли, не останавливаясь.
— Мы куда? — уже на лестнице спросила я. Честно говоря, перспектива оказаться во власти этого психа меня совершенно не радовала. Вдруг он и от меня какую-нибудь информацию решит выудить, путём пристёгивания наручниками к батарее.
— Есть план, — Жорик явно не подозревал о кардинальной смене моего отношения, — Пойдем где-нибудь приземлимся, обсудим. Тут на углу кофейня есть.
14. Глава четырнадцатая, в которой у героини, вопреки её желаниям, снова появляются новые роли
У меня давно уже возникли кое-какие собственные планы на сегодняшний день. Необходимо было, как минимум, остаться наедине и тщательно обдумать всё узнанное. После сцен у Клюшки, я несколько сомневалась в психическом здоровье и добром отношении Жорика, посему обсуждать что-то с ним казалось теперь не вполне рациональным ходом. С другой стороны, Виктория сделала нас с этим опером напарниками, и я просто обязана была выслушать его.
— Знаешь, мне ведь еще в редакцию свою надо появиться, — неопределенно проговорила я.
— Появишься через час. Сейчас обо всем договоримся. А понадобишься ты мне только на ночь.
Наткнувшись на мой ошарашенный взгляд, Жорик искренне расхохотался.
— Я имел в виду, — наконец, снизошел до трактовки он, — Работа у нас будет сегодня ночная. Позже объясню.
— Боюсь, что когда настанет это «позже», нам придется посвятить разговорам всю оставшуюся жизнь, — не выдержала я, — Ты уже столько всего натворил, открещиваясь этим своим «позже объясню», что я уже вообще ничего не понимаю! Чувствую себя совершенно безмозглым, запутавшимся существом…
— Ну, — Жорик улыбнулся, и я твердо решила, что сфотографирую эту его улыбку, с целью повесить картинку на стену, как мишень для метания дротиков, — Для женщины это не удивительно.
Я круто развернулась и пошла в противоположном от нужного Жорику направлении. Гори оно всё синим пламенем! Я, в конце концов, тоже человек. Надоело! «Сдаешься, не вступив в игру?» — мысленно подтрунивали надо мной Азарт и Самолюбие. «Правильно, правильно, уходи отсюда, не лезь в это сумашествие», — поддерживал Здравый Смысл.
— Эй, — кричал опер мне в след, — Ты что, обиделась? Вернись!
— Ни за что! — громко выкрикнула я, обернувшись. Потом, послушавшись доводов Самолюбия, добавила, — Пока ты не пообещаешь мне объяснить всё по-человечески, я ни на шаг к тебе не приближусь!
— Катерина! — Жорик осторожно пытался подойти. Синхронно с его передвижениями, я отходила всё дальше, дабы расстояние между нами не уменьшилось, — Ты нужна мне!
Проходящие мимо пожилые дамы многозначительно переглянулись и захихикали как-то совсем по-девчоночьи.
— А мне нужны твои объяснения! — не уступала оперу я.
На миг лицо Жорика сделалось серьезным. Он чуть присел. Потом вдруг рванул с места и в два прыжка оказался возле меня. Невзирая на массу визгов, он перекинул меня через плечо и понес в сторону ближайшего кафе. Прохожие косились на нас подозрительно, но, сочтя происходящее милой игрой, не вмешивались. Через несколько минут я притихла и смирилась. Частично ради того, чтобы выбрать удачный момент для побега, а, в общем, просто осознав тщетность попыток вырваться.
— Знаешь, — Жорик помог мне снять куртку и пододвинул стул, — Все достижения сегодня основываются на шантаже. Клюшка открывается, опасаясь, что клиенты узнают о его притоне. Кошка, перепугавшись собственной ответственности… А я вот нарушаю традиции: не поддаюсь на твой шантаж…
— Где же тут шантаж?
— Ты нужна нашему делу. И пытаешься использовать этот факт с выгодой.
— Точно. Я прямо-таки зверски корыстна! Совершаю ужасное преступление: не могу позволить себе не ведать, что творю и вымогаю объяснений.
Сформулировав последнюю мысль, я вдруг почувствовала себя значительно легче. «Именно так. Я пытаюсь сейчас забросить дело Виктории не ради лени, не от страха, не из-за неприязни к методам Жорика… А просто потому, что не могу делать то, в чем ничего не понимаю. И трактовать это, как «сдалась, не вступив в игру», будет неправильным», — твердила я себе.
— Так вот. Если тебя начинают шантажировать, есть только два пути: устранить причину шантажа или устранить шантажиста. Любые другие действия лишь затянут туже петлю на твоей шее.
Я не понимала, к чему он ведет, но слушала очень внимательно.
— Я не устранил ни тебя, ни потребность в тебе, — задумчиво продолжал Жорик, — Боюсь, ты не отстанешь и не прекратишь пить кровь, вымогая у меня разъяснения.
— Не прекращу, — не стесняясь, подтвердила я.
— В таком случае, — Жорик оставался предельно серьезен, — Правильнее будет удовлетворить твою просьбу. Спрашивай!
Я совершенно растерялась. Настроившись немного повоевать за информацию, и, не получив таковую, с чистой совестью выбыть из игры, я была не готова к подобному повороту событий. Когда не знаешь чего-то конкретного, то вопросы задавать легко и полезно. Сейчас же сложилась ситуация иного характера — я не понимала вообще ничего, включая то, какие вопросы нужно задавать.
— Ну, — понимая, что другого такого случая может и не представиться, я все же вынудила себя к разговору, — Прежде всего, объяснись по поводу себя. Зачем тебе всё это нужно?
— В смысле?
Гениальный ответ! Похоже, Жорик собрался просто потрепать мне нервы.
— В том смысле, что ты, нормальный человеческий мент, — я спохватилась и густо покраснела, — Извини, я не то хотела сказать.
— Ничего, я ожидал чего-то подобного. Продолжай.
— Зачем тебе вообще впутываться в какое-то частное расследование? По сути, ты ведь и вправду можешь нагрянуть с какой-нибудь хиленькой группой захвата сначала в Клюшкин притон, потом на дом к Кошке… Можешь посадить всех за решетку и подождать, пока они согласятся дать показания по поводу Александра сами. Можешь устроить грандиозную бучу с громким захватом преступника, получить повышение по службе и деньги Виктории. Зачем тебе я? Зачем вообще устраивать весь этот цирк с личными беседами? И главное, зачем было подставлять меня перед Клюшкой? — по мере продвижения монолога, я все больше и больше заводилась, — Тебе, видимо, просто нравится унижать людей! Играешь в крутого, совершенно не задумываясь об окружающих. Я ведь не знала, что веду к другу в офис милицию. Как я теперь буду Клюшке в глаза смотреть, ты подумал?!
— Нет, — Жорик старался говорить спокойно, но чувствовалось, что мои слова его задевают, — Про то, как ты будешь смотреть в глаза содержателю притона, я не думал. Думал про то, как он мог смотреть тебе в глаза. Наверняка прикидывался другом и подсчитывал, при этом, хватит ли у тебя денег, чтобы сделать у него заказ. Прикидывал, стоит ли ловить тебя на крючок. Ты ведь барышня одинокая. Николаша не мог не заподозрить в тебе потенциальную клиентку…
— Глупости! Даже если так, он предложил бы, я бы отказалась.
— Катерина, поверь, я хорошо в своё время изучил методы Николая. Ты не смогла бы отказаться, — он открылся бы только тогда, когда ему стало бы за что тебя зацепить. Хочешь пример? Одна особа, известная как женщина семейная и порядочная, жена одного выдающегося бизнесмена, стала клиенткой Клюшки. Почему? Да потому, что один из агентов Николая соблазнил её и пригрозил обнародовать сей факт. Пришлось согласиться оплачивать его услуги в течение всего последующего, проводимого ею на курорте, времени.
— Опять шантаж?! — во мне крепла уверенность, что других средств достижения целей в мире просто не существует.
— Ну да. Только в очень ненавязчивой форме. Парень шептал особе слова любви, жаловался на собственное подневольное положение. Мол, «я б и не хотел, но шеф». В общем, пудрил мозги по полной программе.
— Ко мне бы Клюшка приставать не стал, — неуверенно заявила я, — Мне нечего терять. Я не слыву порядочной и семейной, — почему-то затрагивать эту тему было до крайности неприятно, — Кстати, ты по-прежнему не отвечаешь на вопросы.
