Фаина Раевская - Семь божков несчастья

— Так ты… Это… А менты?! Хотэй у тебя? Но как?! — не обращая внимания на подпорченный макияж, простонала Лизка.

Примерно с минуту я наслаждалась оглушительным триумфом и пыталась не обращать внимания на изнывающую от любопытства подругу, после чего смилостивилась над ней и поведала, каким образом мне удалось сохранить нэцке.

В общем-то, ничего сложного. Нэцке, как известно, миниатюрная фигурка размером всего лишь три-четыре сантиметра со сквозными отверстиями для шнура, с помощью которого к поясу кимоно прикрепляются трубка, кисет и другие мелкие вещи. Необходимый предмет привязывали к шнурку, а другой конец шнура затыкали за пояс и, чтобы он не выскальзывал, прикрепляли к нему брелок нэцке.

Одним словом, согрешила я против закона, граждане! Раскаяния по этому поводу почему-то не испытываю. К счастью или к сожалению — не знаю, но факт остается фактом: продела я в Хотэя веревочку и повесила себе на шею, а следователю заявила, дескать, потеряла божка в суматохе жизненной. Наверное, я была убедительна, во всяком случае, дотошный мент к вопросу о важной, но утерянной улике больше не возвращался.

Мой нехороший с точки зрения закона поступок вызвал одобрение со стороны подруги. Дала она и согласие на независимую оценку Хотэя в музее, после этого отбыла развлекаться с маленькими Джоновичами и дрессировать Клару Карловну, а мы с Джоном отправились в столицу.

Пока мы ехали, Джон все допытывался, какие такие неотложные дела требуют моего присутствия в Москве. Я, как могла, избегала разговоров на эту тему, чем только подогревала любопытство спутника. Вот уж не догадывалась даже, что маленький безобидный женский недостаток столь гипертрофирован у мужчин.

В конце концов, Джон решился на неожиданный шаг: после некоторого замешательства он робко предложил:

— Вита, я могу тебя доставить, куда тебе нужно. Ну, в смысле, не только до метро.

— А как же твои важные срочные дела? — удивилась я.

— Не такие уж они и срочные. Час-полтора роли не сыграют, а тебе мороки меньше. Не надо в метро давиться, общественный транспорт штурмовать в такую-то жару. Ну, куда везти, принцесса? — Джон всем своим видом демонстрировал готовность везти меня как минимум на край света, а как максимум — в долгосрочную экспедицию на Марс. В какое-то мгновение я уже было согласилась, представив ставшую уже привычной давку в метро, духоту в маршрутке, но тут же подумала о не менее известных московских пробках, а также о странном любопытстве Джона и со словами благодарности и глубоким внутренним сожалением отказалась. Если красавец мачо и был разочарован, то виду не подал. Разве только в глазах мелькнула тень досады. А может, мне просто показалось…

Самые худшие ожидания оправдались, едва «Феррари» Джона притормозил у станции метро «Текстильщики». На входе волновался людской океан, конца-краю которому видно не было.

— Не передумала? — поинтересовался Джон, скептически обозрев толпу.

— Спасибо, — обреченно молвила я, с большой неохотой выбираясь из машины.

Спустя несколько минут я слилась в экстазе с невыспавшимися, а оттого злыми народными массами.

Музей Востока встретил меня гулкой тишиной, спасительной прохладой и полным отсутствием посетителей. Сперва мне пришлось томиться в ожидании у окошка кассы, потом дожидаться на входе ответственного лица, которое, явившись, порвало мой билет и небрежно кивнуло в глубь зала, иди, дескать, горемыка. И я пошла.

Японский зал обнаружился сразу за китайским. С удивлением я сделала вывод, что искусство двух этих стран необычайно схоже. Я даже растерялась, потому как нэцке имелись и в китайском зале тоже.

Женщина-смотритель, заметив мою растерянность, поспешила на помощь.

— Вы ищете что-то конкретное? — голосом прапорщика в отставке поинтересовалась она.

Я кивнула:

— Ага. Специалиста по японской миниатюрной пластике.

— Японской? Так это в следующем зале. Постойте, вы сказали специалиста?

Я снова кивнула, пояснив:

— Для консультации.

Смотрительница ненадолго задумалась, а потом, жестом пригласив следовать за собой, решительно миновала японский зал, свернула еще в какой-то, где я с удивлением и испугом обнаружила монгольского воина на лошади в натуральную величину, и остановилась возле малоприметной двери без каких-либо пояснительных надписей.

— Вадим Сергеевич, — благоговейным шепотом произнесла тетка, после того как, соблюдя приличия, просунула кудлатую голову в образовавшийся проем. — Вы заняты?

— Что такое? — услышала я из-за двери не слишком приятный скрипучий голос, который мог принадлежать мымре вроде Клары Карловны, но никак не мужчине.

— К вам тут девушка за консультацией, — доложила тетка.

Повисла пауза, во время которой из-за двери слышались звуки какой-то возни, потом дверь резко распахнулась, и передо мной возник… Эйнштейн собственной персоной. Сначала я маленько испугалась, но вспомнила, что Эйнштейна зовут как-то по-другому, а вовсе не Вадим Сергеевич, и облегченно выдохнула:

— Здрасте…

— Добрый день, чаровница! — игриво повел мохнатыми бровями Вадим Сергеевич Эйнштейн. — Какой счастливой случайности обязан встрече с вами? Маргарита Павловна, вы можете идти…

Смотрительница ушла, оставив нас наедине. Старый ловелас самым бесстыдным образом разглядывал меня с ног до головы, заставляя краснеть не то от досады, не то от смущения. Бог знает почему, но в эту минуту в своей короткой юбочке и почти прозрачной блузке я чувствовала себя крайне неуютно, совсем как микроб под микроскопом ученого. Не дождавшись ответа, Эйнштейн схватил меня за руку и втащил в свой кабинет. Впрочем, тесное помещение, заваленное бумагами, книгами, какими-то экспонатами, можно было скорее назвать складом, но никак не кабинетом. Стол и два стула едва угадывались в куче барахла.

Историческая пыль мгновенно проникла в организм. Я громко чихнула и наконец смогла сформулировать причину своего визита:

— Мне нужна консультация.

— Да понял я, понял! Проконсультирую в лучшем виде. Только не могу понять, чем могу помочь такой чаровнице? Я ведь, знаете ли, в некоторой степени научный работник… Гламурные проблемы далеки от меня, как, в общем-то, и от всего народа. Чаю хотите?

От чая я отказалась и порадовала Эйнштейна целью своего визита. Молча, стараясь не обращать внимания на масленые взгляды ловеласа, сняла с шеи Хотэя и положила его перед Вадимом Сергеевичем.

Романтический флер с моего собеседника как ветром сдуло. Он смотрел на добродушного божка так, словно перед ним не миниатюрная нэцке, а по меньшей мере ядовитая африканская змея мамба.

— Это… Что это? — вопрос я скорее прочла по серым губам Вадима Сергеевича, чем расслышала. Испуг или растерянность моего визави привели меня в чувство, я приободрилась, вновь обрела свойственную мне самоуверенность и, расправив плечи, с усмешкой заметила:

— Странно слышать подобные вопросы от научного сотрудника Музея Востока, вам так не кажется? Я дилетант, обыватель, если угодно, но даже мне эта фигурка знакома. Это, Вадим Сергеевич, Хотэй — один из японских богов. Датируется статуэтка серединой XV века, изготовлена из слоновой кости и принадлежала императору Китано… — блеснула я эрудицией, практически слово в слово процитировав гада-Соломоныча.

Однако мое выступление не произвело впечатления на ученого мужа. Вернее, произвело, но совсем не то, которого я ожидала.

— Вы сумасшедшая! — не без труда выдавил из себя Вадим Сергеевич.

Я обиделась:

— Почему это?

— Кто вам сказал всю эту чушь?

— Специалист, естественно, — пожала я плечами, начиная сомневаться в истинности слов Зильберштейна.

— Хреновый… кхм… простите! Плохой специалист, видать, вам попался. Только дилетанты, подобные вам… Уж простите старика, чаровница, — к Вадиму Сергеевичу, похоже, вернулся весь его природный кобелизм. Я насупилась, а Эйнштейн тем временем продолжил лекцию: — Это действительно Хотэй, и он исполнен из слоновой кости. А остальные сведения, которыми вы обладаете, по меньшей мере недостоверны.

— То есть? — малость обалдела я.

— Ну, во-первых, культура нэцке в Японии начинает развиваться лишь в XVII веке. Впервые о нэцке упоминается в энциклопедии «Киммо дзуи», вышедшей в свет в 1690 году. Впрочем, некоторые ученые полагают более раннее появление нэцке в Японии, что связано с походами Тоётоми Хидэёси в Корею и в Китай, где носили чжуй-цзи, прототип нэцке. Впрочем, это не имеет отношения к теме нашей беседы. А во-вторых… кто такой Китано?

— И-император японский, — как школьница, ответила я, впрочем, уже без особой уверенности.

— Увы, чаровница, такой императорской фамилии Япония не знает. А вот теперь, что касается вашего… — тут Вадим Сергеевич пронзил меня взглядом, от которого по моей спине пробежали колючие мурашки, — Хотэя. Эта катабори…