Ксения Зацепина - Благороднейший жулик, или Мальчишкам без башенки вход запрещен!
Двумя днями позже Рафа уже сидел на кухне у Славы, попивая русскую водку. Аллах запрещает пить алкоголь, но Рафа был уверен, что в этой ситуации Аллах не будет так строг. Домашним парень сказал, что друг из армии предложил ему работу по специальности с хорошим заработком, поэтому оставаться в Казани будет глупо.
Излив душу Калинину, Рафа стеклянным взглядом уставился в трещавший телевизор. А Славка по-дружески хлопнул Шахниярова по плечу.
– Все бабы стервы, – со знанием изрек хозяин, – в следующий раз будь осторожнее.
В будущем Рафа последовал совету Славы. Девушек за последние полтора года в его жизни было много. Они вереницей проходили у него перед глазами, но ни одна не задерживалась надолго. Все они говорили одно и то же: «Ты мне так дорог, я не могу без тебя, я тебя люблю». Но, услышав эти слова, Рафа никогда не мог быть уверен, говорят ли они это от чистого сердца или это просто один из тактических приемов привязать его поближе к себе.
– Так чем же я буду заниматься? – заплетающимся языком спросил Шахнияров, оттаявший после четвертой стопки «Столичной».
– Завтра все увидишь, – загадочно пообещал Славка.
Завтра наступило быстро, и они оба с гудящими головами и опухшими лицами поехали в «Наиму».
Времени было начало первого, в клубе вовсю шла репетиция нового группового представления под зажигательную музыку Робби Уильямса. Как только Рафа увидел то, что творилось на сцене, он словно прирос к полу, не в силах оторвать обалдевший взгляд от скидывающих одежду мускулистых парней.
Милостивый Аллах, изумленно пронеслось у него, куда я попал?
– Пошли, – окликнул его Славка и проводил в кабинет, где, разбирая бумаги в разноцветных папках, за большим резным деревянным столом восседала Илона Давыдовна.
Когда пара, постучавшись, зашла в кабинет, Князева жестом предложила гостям присесть и начала беседу.
Она говорила о том, что ей нужны новые танцоры и она всегда рада харизматичным людям. Что «Наима» не бордель и опасаться за свою честь не стоит. Она вообще говорила много вещей, большую часть которых Рафа пропустил мимо ушей, сидя с абсолютно отсутствующим видом.
Все, что волновало парня, – это реакция семьи на его новую профессию. Одобрит ли отец? Не устыдится ли его мать? Не обесчестит ли он себя в глазах людей? Позволяет ли Аллах за деньги обнажаться перед женщинами?..
– Я понимаю, что вас, должно быть, терзают противоречия, – продолжала Илона Давыдовна, не обращая внимания на негативную реакцию Рафы, – но вы должны понять, что вероятность того, что в нашем клубе вы встретите кого-то из своих друзей, ничтожно мала. К тому же это сейчас вы думаете, что танцевать стриптиз – это одно из самых постыдных занятий на свете. Но имейте в виду, что условия работы очень хорошие, а зарплата наверняка вас устроит.
Тут Князева для пущего эффекта сунула в руки Рафе копию договора с указанием всех цифр. От увиденного парню прямо стало не по себе. Такие деньги всего лишь за то, чтобы все увидели его в трусах, – и больше ничего?
– Танцевать стриптиз – это искусство, – снова повторила волшебную фразу хозяйка «Наимы», – а искусство стоит дорого. Разумеется, вам сначала придется остаться на испытательный срок. Мне нужно будет увидеть, каковы вы на сцене. Ваша внешность просто идеальна, но в вас должна быть какая-то искорка. Загадка. Иллюзия идеального мужчины.
Рафа оторвался от контракта и теперь уже с бо́льшим вниманием слушал Князеву.
– Я даю вам один день все обдумать. Если согласитесь, жду вас завтра у себя в офисе в 12 дня. Слава расскажет вам, какие документы необходимо иметь с собой и про четыре главных правила нашего заведения. Всего хорошего.
Парень не знал, как ему поступить. С одной стороны, профессия танцора-стриптизера не была тем, чем Рафа хотел заниматься в жизни. Но с другой – ему были нужны деньги, и немалые: погасить кредит и купить дорогие лекарства для отца. Зарплата в «Наиме» была просто невероятной, по крайней мере для простого чернорабочего на стройке. К тому же Славка рассказал, что по большим праздникам Князева всегда дает дополнительные бонусы и подарки. А если исполняешь приватный танец для какой-нибудь состоятельной особы, она в половине случаев щедро благодарит танцора деньгами зеленого цвета.
Холодный расчет взял свое: Рафа решил согласиться на работу в «Наиме».
В конце концов, что плохого в том, чтобы зарабатывать своим красивым телом? Это делают многие – те же спортсмены или модели.
Все, что ему нужно, это деньги. И он должен заработать их любой ценой.
– На самом деле мне хватило восьми месяцев, чтобы расплатиться за кредит, – Рафа задумчиво почесал затылок, – а за лекарства для отца – всего два. В принципе я мог вернуться обратно домой, но… Что-то произошло, я не хотел возвращаться. Мне нравится зарабатывать хорошие деньги, половину которых я каждый месяц отсылаю в Казань. Мне нравится моя работа. Не вижу причин, по которым бы мне нужно было покидать Москву.
Я перевела дыхание от захватывающей истории парня.
Значит, эта Яна теперь осталась в прошлом, раз Рафа не жаждет снова с ней встречаться. Однако почему он все еще хранит ее фото?
– Я видела ее снимок, – вкрадчиво начала я, понемногу краснея, – у тебя в альбоме. Где вы вместе стоите на фоне зеленых деревьев.
Рафа посмотрел на меня холодно, не мигая, как будто не в силах поверить, что я посмела лазить в его личных вещах.
– Я не могу выкинуть эту фотографию, – сказал он, и лед в его глазах стал таять, – все-таки она была частью моей жизни. Я храню это фото, чтобы каждый раз напоминать себе о том, что люди не всегда такие, какими мы их видим.
Я решила, что этот разговор может получиться слишком болезненным, и быстро переменила тему:
– Славка на самом деле хотел открыть свой клуб? Он ведь так любил выступать.
– Любил, – согласился Рафа, – но он хотел добиться чего-то самостоятельно, создать что-то свое. Кто знает, может быть, он и продолжил бы выступать по праздникам, если бы Кристинка ему позволила. Он даже придумал название.
– Для клуба?
– Да, – чуть заметно кивнул Рафа, печально улыбнувшись. – «Персефона».
– Кто? – не поняла я.
– «Персефона», – почти по слогам повторил парень, будто я была отсталой в развитии. – Слышала о ней?
– Э… – я тщетно пыталась вспомнить, почему мне знакомо это имя. – Вроде это героиня мифов?
– Греческих, – согласился Рафа и под впечатлением одарил меня похвальным хлопком по плечу, – Персефона была дочерью Деметры и Зевса. Отец тайком от матери отдал дочь в жены своему брату Аиду. Царь подземного царства похитил Персефону, ничего не сказав ее матери. Деметра долго искала ее, а когда узнала, что она под землей у Аида, побывала у многих богов с просьбой освободить дочь. Но до конца избавиться от Аида не удалось. Отныне Персефона две трети года жила с матерью, а одну треть – с мужем в Царстве Мертвых.
– Очень мрачно, – подытожила я.
– Ну, еще так звали героиню Моники Белуччи в «Матрица: Перезагрузка», – насмешливо добавил Рафа.
Мы замолчали. Я допила остатки остывшего кофе и отломила кусочек аппетитного круассана.
– Вообще-то Кристина была права, – осторожно начал Рафа, сложив руки в замок, – я тоже начинаю припоминать, как Слава в последнее время часто говорил о деньгах.
Я быстренько прокрутила в голове нашу последнюю беседу с Калининым. Тогда, если мне не изменяет память, он обронил что-то вроде «деньги не проблема, их всегда можно заработать».
– Думаешь, у него был какой-то бизнес на стороне? – Я подняла брови вверх, пытаясь изобразить недюжее удивление.
– Думаю, я бы заметил, если бы Славка открыл свой ларек или ресторан, – язвительно заметил Рафа. – Я сварю еще кофе.
Рафа вместе с пустыми чашечками исчез на кухне, а я стала перебирать те самые удачные восемь снимков, чтобы решить, какой больше всего подойдет для памятника.
Пока я листала фото, сравнивая одно с другим, мое внимание привлекла коробка из-под обуви, в которой лежали оставшиеся снимки Славы и его личные вещи, заботливо положенные туда Кристиной.
Я осторожно вытащила наручные часы и протерла пальцем стекло на циферблате. Обыкновенные часы, на вид довольно старые. «Адмирал», – было написано в самом центре циферблата. И год: 1978-й. Что-то подсказывало мне, что эти часы принадлежали не только Славе, но и его отцу до этого.
Я вздохнула и бережно положила часы обратно в коробку. Наверное, фотографии Кристина заберет обратно, а вещи отдаст тете Вале. Скорее всего, это будет правильно.
Помешкав пару секунд, я извлекла тонкую черную записную книжку. Внутри было записано столько имен, что в ней почти не осталось свободного места. Я успела заметить, что по большей части имена были женские, но если учитывать специфику занятия Калинина, удивляться этому не стоило.
Я уже хотела закрыть книжку и спрятать ее поглубже в коробку, под снимки, как нечаянно открыла ее на самой последней странице, да так и не сумела закрыть.
