Дарья Донцова - Тормоза для блудного мужа
– Значит, она никак не могла купить обувь, – вернулась к старой теме Тата.
– Дались тебе ее ботинки, – воскликнула я. – Какая разница, где бедная девочка ими разжилась! Ясно одно, в магазин «Полетт» она не заглядывала, на поездку в Париж у Яди денег нет.
Тата вскинула голову.
– У меня обостренная интуиция. Она мне подсказывает: ботильоны – очень важная деталь.
– Почему? – не поняла я.
– Не знаю, – вздохнула Тата, – понимаешь, иногда по моей спине ползают странные мурашки, холодные, острые, ну как мелкие, колкие льдинки.
Мне стало весело.
– А обычные мурашки какие?
Тата поежилась:
– Теплые, как пузыри от нарзана. А когда между лопатками появляется ощущение холода, жди беды или что-то важное произойдет. Ксю!
Сестра, успевшая шагнуть к двери, остановилась, Тата спросила:
– Помнишь, как я тебя в самолет не пустила?
Ксения передернулась и сказала:
– Необъяснимая история. Я собиралась в Лондон на лето, родители оплатили три месяца обучения в школе кинематографии. Татку они отправили в Париж, тоже с начала июня по конец августа, язык учить. Нам было тринадцать и четырнадцать лет.
Тата улетела пятого числа, седьмого следовало отбыть в Лондон Ксюше, ее самолет вылетал около полудня.
В районе восьми утра раздался звонок Таты. Она потребовала, чтобы Ксю обменяла билет на другой рейс. Рассудительная, некапризная Тата в тот день словно сошла с ума. Она рыдала, кричала, нахамила родителям и в конце концов заявила:
– Если Ксю меня не послушает, я прямо сейчас сигану с моста Александра Третьего в Сену. Тогда она точно в тот самолет не сядет.
Отец с матерью рассердились, а Ксюша, которая любит сестру больше всех на свете, спросила:
– Ты не хочешь, чтобы я училась в Англии?
– Я не хочу, чтобы ты летела днем, – всхлипнула Тата, – отправляйся в Лондон вечером.
– Хорошо, – согласилась Ксю, – запросто.
Когда она около девяти вечера приехала в аэропорт, таможенник, изучавший ее документы, не удержался и воскликнул:
– Вы поменяли билет! Поставьте свечку своему ангелу-хранителю.
Ксю поняла: случилось нечто ужасное. Потом она узнала: утренний самолет, тот самый, на котором ей предстояло лететь в Лондон, разбился, никто из пассажиров не выжил.
– Вау! – подпрыгнула Таня. – Татка, ты экстрасенс?
– Мурашки по спине тогда ночью поползли, – пояснила режиссер. – Мне тревожно стало, плохо.
Таня перекрестилась, Ксюша открыла дверь.
– Это правда, она мне жизнь спасла.
– Ведущие, на площадку! – загремело из коридора.
– Ишь, Мишка командовать решил, – усмехнулась Таня.
Тата вскочила и побежала за Ксюшей.
– Чего только не случается, – запричитала стилист. – Мурашки у нее! Почему я ничего не чувствую и вечно в неприятности попадаю!
Но мне было некогда болтать, хотелось побыстрее завершить съемку и ринуться на поиски Веры.
Сев в свое кресло и поздоровавшись с Димой, я с огромным удивлением поняла, что основное действующее лицо у нас сегодня Алена, сестра Константина и дочь Натальи Петровны. Стараясь не измениться в лице, я шепнула в микрофон, прикрепленный к воротнику платья:
– Меня не предупредили о новой героине.
– Ночью переделали сценарий, – ответило «ухо». – Живо просмотри текст. Основные вопросы Димины, твои по ходу. Слева на желтом диване сидит актер Владлен Рамин, у него рак, вторая стадия. Алена берется его вылечить.
– Мы же не хотим пропагандировать шарлатанство? – возмутилась я. – Или спешно изменили концепцию программы? До сих пор у нас шла речь о людях, которые преодолели недуг при помощи народных средств. Но мы решили никогда не говорить о раке, он лечится сильнодействующими лекарствами, преступно советовать людям с онкологией настойку из корней лопуха.
– Мотор! – прозвучало с потолка. – Пишем!
Дмитрий уставился на Алену. По тому, как он сдвинул брови, я поняла, что он с трудом сдерживается, дабы не взорваться от негодования. Очевидно, Ксю сказала Диме в «ухо» пару слов. Коллега натянул на лицо улыбку и процедил:
– Здравствуйте, в эфире программа «Истории Айболита». Сегодня у нас в студии психотерапевт Алена Орлова.
Сестра Константина помахала рукой камере.
– Вы утверждаете, что можете лечить людей, страдающих онкологией, методом гипноза? – сердито спросил Дима.
– Плохо верится в подобное, – не утерпела я.
Алена положила ногу на ногу.
– Формат телепрограммы не позволяет мне употреблять профессиональные термины. Поэтому я соглашусь на слово «гипноз», хотя оно в данном случае не совсем подходит. Лучше сказать «трансовое изменение сознания».
– Вы уж с нами попроще, – ехидно попросила я, – в одной из наших программ принимала участие женщина, которая избавила мужа от алкоголизма при помощи кирпичей, примотанных к его рукам. Вот это доступная методика, понятная даже мне.
– Не пыли, – попросило «ухо».
Алена никак не отреагировала на мой выпад, сохранив спартанское спокойствие.
– Можно верить или отвергать мои наработки, но больные-то выздоравливают.
– Есть в зале кто-нибудь из пациентов Орловой? – поинтересовался Дима.
– Мы туточки! – закричали с места, где сидят зрители. – Идем.
Когда зеленый диван, стоявший напротив того, на котором расположилась Алена, заполнили люди, Дима сказал:
– Знакомьтесь. Потапов Сергей Михайлович. Мы не нарушаем врачебную тайну, пациент Алены сам хочет рассказать свою историю.
– А мне дадут слово? – занервничала полная женщина в ярко-зеленом платье.
– Обязательно, – пообещал Дмитрий, – но сначала внимание на экран.
Следующий час я пребывала в растерянности и тихо радовалась, что в сюжете про психотерапевта мне отвели второстепенную роль. Я не понимала, как реагировать на материал, который спешно собрали редакторы. Учитывая, что на подготовку сюжета у них было меньше суток, они проделали титаническую работу.
На плазменной панели демонстрировали истории болезней, анализы, результаты УЗИ. У всех пациентов был рак разной стадии, и им всем по разным причинам отказали в лечении. Потапова посчитали почти покойником и отправили умирать домой. У Таисии Корнеевой была аллергия на подавляющее количество препаратов, включая те, которые применяются при наркозе, поэтому врачи лишь развели руками и расписались в собственном бессилии. Людмиле Кокорекиной, правда, было удалено новообразование, но во время курса химиотерапии у бедняжки резко упало количество лейкоцитов в крови, уколы пришлось прекратить, болезнь стала развиваться.
– Мы дезертиры с кладбища, – улыбнулась Таисия, – бесперспективные больные. Таких из клиник поскорей выписывают, чтобы процент смертности не повышать. Дай бог счастья Алене, все мы теперь здоровы.
Зал загудел. Наш звездный гость Владлен Рамин приподнялся из кресла.
– Вы всем помогаете?
– Стараюсь, – дипломатично ответила Алена, – вас точно спасу, приходите сегодня вечером ко мне на Тульскую улицу.
Мне очень не понравилась откровенная самореклама, которой занялась героиня, поэтому я влезла с вопросом:
– Сколько вы берете за сеанс?
Алена посмотрела прямо в камеру.
– Я работаю бесплатно.
– В смысле? – напрягся Дима.
– Не беру с онкологических больных ни копейки, – уточнила Орлова, – это благотворительная программа.
– Правда, – кивнул Потапов, – со мной десять сеансов провели даром.
– Она не врет, – подтвердили Корнеева и Кокорекина.
Я опешила. До сих пор я считала дочь Натальи Петровны хитрой бабой, которая решила использовать ситуацию с Верой в своих интересах. Помнится, Алена утверждала, что работала с ней по специально разработанной системе и лишь благодаря ее стараниям «Спящая царевна» пробудилась. Проверить правдивость ее слов невозможно, она действительно посещала палату, где лежала Вера, а уж какие слова шептала Алена, делала ли она пассы, читала ли заклинания, осталось за кадром. Я решила, что она элементарно хочет заманить к себе клиентов, заработать побольше, и вдруг, как говаривала моя бабушка, такой пердюмонокль! Алена милосердна и бескорыстна! Но, простите, зачем тогда она решила принять участие в телепрограмме?
Словно услышав не заданный вслух вопрос, Алена сказала в камеру:
– Почему я решила прийти к вам? Скажу правду. Корпорация «Бивин» основала фонд помощи тем, кто болен раком. Сейчас руководство корпорации намерено открыть крупный центр психологической помощи всем, кто столкнулся с этой проблемой. Я очень хочу, чтобы генеральный директор фирмы Аксель Штрих принял меня и узнал о методах, которыми я владею. Я пыталась соединиться с ним, но меня отфутболили его секретари. Эта телепрограмма дает мне возможность сказать: «Господин Штрих, в России есть человек, способный заменить целый штат врачей. Сейчас я могу помочь ограниченному количеству больных, но, получив в свое распоряжение центр, вылечу сотни людей».
