Гарри Гаррисон - Возмездие королевы Виктории
После каких-то шорохов и механических тресков в трубке зазвучал знакомый голос:
– Это вы, Хоукин?
– Да, но это?.. - нахлынули ностальгические воспоминания. - Не вы ли это, не вы ли Росс Соунз?
– Конечно.
– Но вы же в Вашингтоне!
– Нет. Я здесь, занимаюсь координацией по поводу денег. О чем как раз и хотел поговорить с вами…
– Скотланд-Ярд гонится за мной, вот что вы хотели сказать.
– Очень плохо слышно, Хоукин. Приезжайте сюда сейчас же.
– Полиция разыскивает меня, так почему бы вам так и не сказать это напрямую?
– Хоукин, в чем проблема? Я хочу поговорить с вами сами знаете о чем. Не по публичному телефону. Полиция сюда никоим образом не замешана.
– Разумеется, что ж еще вы могли сказать, Соунз. - Тони слышал, как голос фэбээровца буквально источал неискренность. Что ж, есть простой способ выяснить это.
– Послушайте, Соунз, я не могу говорить сейчас. Я тут в чем-то вроде ресторана, и мой заказ как раз доставили. Я не ел два дня, я должен поесть, но у меня кончилась мелочь для телефона. Послушайте, вот номер этого телефона. Перезвоните мне через двадцать минут, я буду здесь, и скажите, что должен сделать. До свидания.
Здесь, как же! Сунув мокрые монеты и купюры поглубже в карман, Тони вышел быстрой походкой, помахав на прощанье новым друзьям, и по лестнице вскарабкался на улицу. Не далее двадцати метров обнаружилось заведение, чьи витрины выставляли на обозрение очаровательную подборку картонных букингемских дворцов, игрушечных стражников, пепельниц с мостом Тауэра и прочими сувенирами, дорогими сердцу туриста. Остановившись при входе между обеими витринами, Тони сделал вид, что восторгается этими сомнительными предметами, но на самом деле в то же самое время, оставаясь незаметным, сквозь окна следил за входом в "Ирландский дом".
Многие спустились внутрь, никто не вышел, будто уходили прямиком в преисподнюю, и менее чем через пять минут его терпение - и подозрения - были вознаграждены.
Двое полицейских в высоких шлемах и мундирах с бронзовыми пуговицами, воплощение суровой длани закона, протопали сквозь дверь вниз и скрылись из виду.
11
Вспомнив предосторожности, предпринятые израильтянами, Тони попробовал пройти тот же путь. Покинул такси в нескольких кварталах от "Мармиона", и остаток пути проделал крадучись. Один из агентов, Инон или Исай, сидел на ступеньках, попивая зеленую парижскую газировку из бутылочки, и даже не поглядел на проходящего Тони. Однако, должно быть, передал какой-то сигнал, потому что Эстер вышла встретить Тони в полутемном вестибюле.
– Нет ли тут места, где мы могли бы спокойно поговорить? - осведомился Тони.
– В столовой, там нас никто не побеспокоит. Не хочешь ли перекусить? Выпить?
– Нет, да. То есть, нет, нет. Разве что у вас есть здесь кофе, чай или что-нибудь вроде того.
Воспоминание о "Гиннесе" и "Пэдди" все еще посылали одуряющие миазмы в его лобные доли; надо завязывать с выпивкой.
– Чудесный стакан чая. Сейчас вернусь.
Всю столовую занимал единственный длинный стол, уже накрытый для завтрака, с банками варенья, солонками и перечницами. У одной стены покоился приземистый темный комод, ощетинившийся выдвижными ящиками и ручками, с журналами и старыми газетами на верхней доске, а над ним - портрет, оживлявший обстановку: сплошь сигара и бульдожьи сдвинутые брови Черчилля. Эстер принесла чай, и они уселись в дальнем конце стола, у окна. Торчавшая в стакане ложка чуть не выколола Тони глаз, но он ухитрился увернуться от нее и с хлюпаньем втянуть в себя живительный настой, смывший из горла темные остатки "Гиннеса".
– У меня небольшие неприятности, - небрежно обронил Тони.
– Не это ли называется американским преуменьшением? Когда мы впервые встретились, в твоей комнате находился головорез Фатаха, пытавшийся отдубасить тебя. Теперь ты возвращаешься в Лондон, а тут уже поджидает взвод шотландских дуболомов. Одного этого достаточно, чтобы любого преследовали кошмары.
– Да, но это лишь половина. Меня умыкнула из Лондона под дулом пистолета команда кубинских террористов, заключивших союз с шотландскими националистами, и они подстроили так, чтобы все подумали, что я разменял маркированные банкноты из выкупа, а позже я и в самом деле сделал это, но, словом…
– Тебя преследует еще и полиция?
– Да, - уныло кивнул он, - но ты не сдашь меня, правда?
– Никогда! Будучи шпионкой, я и сама чуточку не в ладах с законом. Не говоря уж о том, что Яков убьет меня, если я позволю хоть волосу с твоей головы упасть. Ты порядком наследил, пробыв в стране всего пару дней. А как ты ладишь с пакистанскими секретными службами?
– Ты это о чем? Это не шутки…
– Извини, я и не думала, выпей еще чаю. Я только спросила. Они тоже заинтересованы захватом самолета, поскольку смахивает на то, что банда погрузила оружие в Карачи. Вот я и подумала, что они тоже могли увязаться за тобой.
– Что ж, пока что мне удалось с ними разминуться, большое спасибо.
– Извини, - успокоительно проговорила она. - Я просто спросила. А к твоим кубинским бедам, случаем, не имеет отношения полковник Хуарес-Седоньо?
– Уж будь покойна, этот клоун распоряжался всей операцией. Много ли тебе известно?
– Капельку, но я с радостью поведаю тебе все. Но сначала, пожалуйста, расскажи мне, что с тобой стряслось после того момента, когда я покинула тебя в отеле.
Тони поведал о невзгодах, обрушенных на него полковником, упиваясь сочувствием, под цоканье языка излившимся на него. Миля за милей проследил он эпопею до Глазго, а оттуда до Каррадейла и Кемпбелтауна. Когда он летел в Глазго, Эстер подлила ему чаю и, увидев, что он нуждается в чем-нибудь покрепче, чтобы добраться до Эдинбурга, отыскала бутылку виски, подкреплявшую его до самого конца путешествия. "Олд Морталити", весьма и весьма подкрепляющее шотландское, позволило ему продержаться всю дорогу до Лондона, вплоть до встречи на станции.
– Ты и вправду времени зря не терял, - с профессиональным одобрением заметила Эстер. - Конечно, тебя вынудили разменять эти стодолларовые купюры, чтобы бежать, но позднее в полиции это будет легко доказать. Нет смысла сдаваться, пока не подберешься поближе к истине.
– С этим я согласен. А теперь расскажи, что тебе известно о полковнике.
– Не очень много. Мы впервые узнали о его существовании, когда проследили путь агента Аль-Фатаха до его дома. Он имел с ними какие-то дела время от времени уже не один год, вероятно, торговля оружием и боеприпасами. В любом случае, в твоем кондуите он числится "вероятно враждебным". А еще мы открыли тот факт, что он член одной из анти-кастровских группировок в Англии. Так что, как только мы услыхали, что кубинцы связаны с захватом самолета, организовали слежку за его домом. Сожалею, что мы оказались недостаточно оперативными, чтобы поспеть туда, когда тебя похитили, но с того момента он находится под постоянным наблюдением. Таким образом, мы уверены, что на шаг опережаем полицию, еще не увязавшую полковника с захватом самолета. Есть еще капелька разведданных, наверняка представляющих для тебя интерес. У полковника была гостья, молодая дама, прибывшая вчера и все еще находящаяся там. Мы не знаем, по доброй ли воле она осталась, но пришла она туда явно сама. Египетская девушка по имени Жасмин Сотираки.
– Стюардесса с самолета!
– Она самая. Сеть интриг становится чрезвычайно запутанной, но, развивая аналогию, все ниточки тянутся в одну сторону.
– Ну, если ты можешь выудить из всего этого какой-то смысл, тогда будь добра, поделись со мной. Какое отношение Жасмин имеет к остальным?
– Она давным-давно находится в числе сочувствующих Аль-Фатаха, так что мы вынуждены были заключить, что они тоже замешаны в это дело. В конце концов, один из его агентов заявился к тебе в отель.
– Ты хочешь сказать, что это шотландско-кубинско-аль-фатаховский заговор?
– Смахивает на то. Случались вещи и более странные.
– О, вовсе не случались! Этот случай ставит рекорд по запутанности, если не по чему-нибудь еще. Если позволишь мне посчитать на пальцах, на мой медлительный индейский манер, манер историка искусств…
– Сперва хлебни еще шотландского.
– Почему бы и нет? Дальше это дело уже не затемнишь даже виски. Ладно. Имеется большой Ди-Си-10, принадлежащий куче арабов, часть из которых имеет отношение к Аль-Фатаху. Где-то вдоль этой цепочки Аль-Фатах спутывается с людьми из шотландского самоуправления, связанными с кубинскими контрреволюционерами. Они стряпают план захвата самолета, и план удается. Потом что-то не заладилось, когда шотландцы решили, что все деньги нужны им одним, и захватили их. Так что все остальные, заодно с полицией, гонятся за шотландцами, которые, прежде чем им дали время предпринять нечто конструктивное, дабы сбросить английское иго, подверглись терракту в свою очередь, их главарь Ангус Макферсон шлепнут при грабеже, и деньги исчезли во второй раз. Вот такое положение сложилось на данный момент, верно?
